Маленькое чудо

      — Уманова!!! Леся!!! — Виктор Сергеевич начинает светить фонариком в глаза девушки, проверяя реакцию зрачков на свет. — Ты меня слышишь???       — Володя... где? — девушка бормочет только одно имя и начинает метаться по кровати.       —  Вера, срочно жаропонижающее, — медсестра быстро набирает лекарство в шприц и подает его врачу, — у нее бредовое состояние, только этого мне не хватало, — начальник госпиталя делает Лесе укол, после чего девушка успокаивается.       — Вера, остаешься здесь. Сейчас делаешь ей холодный компресс, после этого накрыть влажной простыней, каждые 15 минут мерить температуру и докладывать мне, ясно? — и Виктор Сергеевич выходит из палаты.       Он прислоняется лбом к холодной стенке, а затем, снимая шапочку, опускается по стене и садится на кафель. Ночка выдалась ещё та, хотя ему, военному хирургу, который повидал в своей практике разное, не привыкать. Он видел, как Булатов, которого только вчера прооперировали, вставал с постели и ускакивал в ИВЦ, видел слезы Кошкиной, орал на Кота и Муру, буквально с того света возвращал Бизона и Физика. Но сегодня всё было по-другому. Сегодня он ощутил, что значит, вера в то, что любимый человек будет жив. И эта вера сегодня помогала во время операции, когда у Умановой два раза останавливалось сердце и, даже никакой дефрибрилятор, не помогал. Приходилось только надеяться на массаж сердца и на чудо. Из воспоминания Виктора вывела вибрация мобильного телефона, врач усмехнулся, ну как это, боец группы в госпитале, и Булатов не достанет его.       — Алло, да, — мужчина зевнул, всё — таки почти двое суток на ногах сказывались.       — Виктор Сергеевич, ну как там Уманова, не приходила в себя?       — Приходила, минут сорок назад. Но у неё лихорадка и жар, ей сделали укол, и сейчас она спит. Так что передайте Владимиру Викторовичу, что до вечера я его к ней не пущу.       — Хорошо, да и он всё равно сейчас спит.       — Неужто уговорили?!       — Сам отключился. Все-таки двое суток на нервах.       — Ну и славно, тогда я тоже немного посплю, — за время разговора с Булатовым, Виктор Сергеевич успел дойти до ординаторской.       — Константин Николаевич, - обратился он к коллеге, внимательно изучавшему историю болезни, - присмотри за Умановой, а я пока вздремну пару часов. — Ау, Костя, — и военврач щелкнул пальцами перед лицом задумавшегося подчиненного, — ты меня слышишь?       — Да слышу я тебя прекрасно. Конечно, ложись и не забудь отключить телефон, иначе тебя не только Пригов с Булатовым и Кошкиной достанет, но и весь «Смерч».       — Они меня, если захотят, из-под земли достанут.       — Это точно, — Константин Николаевич, посмотрел на своего только что заснувшего коллегу, накрыв его одеялом, направился в палату Умановой.       На часах было, только семь часов вечера, а за окном уже было темно. Чувствовалось, что осень уже вступила в свои права. Коридоры КТЦ постепенно пустели, сотрудники начинали расходиться по домам, и только начальство оставалось на своих местах.       — Может быть разбудим? — Рита ставит перед Булатовым две ароматные чашечки чая и вазочку с печенями.       — Лучше, не надо, пускай, — договорить предложение Бате помешала трель мобильного телефона, на экране высветилось фото начальника госпиталя.       — Да, Виктор Сергеевич.       — Иван Михайлович, Уманова пришла в себя, пускай Владимир Викторович, срочно придет.       — А как же температура?       — Сбили, она сейчас себя пока нормально чувствует, жду его через пять минут возле палаты.       — Я понял, отбой.       Мужчина стоял перед стеклянными дверьми палаты реанимации, не решаясь в них зайти. Он боялся, что всё повторится заново. Этот оглушающий писк аппаратов и бледное лицо девушки. Страх буквально сковал Пригова и не давал ему сделать шаг, чтобы переступить порог палаты. Владимир лишь безропотно наблюдал за мирной беседой врача и медсестры.       — А вчерашней ночью, вы были куда смелее, — за спиной раздается звонкий голос Виктора Сергеевича, именно он заставляет всё же осмелиться и дернуть ручку двери на себя.       Он не замечает, как Виктор забирает своих коллег, и в палате остаются лишь они. Мужчина, сперва неуверенно, а затем, шаг за шагом преодолевая свой страх подходит к кровати девушки.       — Я очень испугался, — произнеся эти слова, ему деле становится легче, последние обручи, сковавшие его сердце лопаются.       — А я очень боялась тебя не увидеть, — всё-таки говорить ей было ещё сложно, поэтому она сжимает его ладонь.       — Тшшш, тебе пока ещё рано говорить, — он нежно целует её в лоб, пересаживаясь на край постели Умы.       Кто сказал, что тишина оказывает гнетущее влияние на человека. Это все чушь. Иногда, молчание бывает лучше всех слов. А если ещё к молчанию прибавить объятия любимого человека, то это самое лучшее лекарство от всех проблем, по крайне мере, на время встречи ты перестаешь о них думать. Пригов даже и не замечает, как за своим мыслями пропускает момент, когда Леся засыпает. Аккуратно поправляет сползающее одеяло и покидает палату, тихонько прикрыв дверь палаты. Решение принято. Осталось лишь его осуществить.       — Алло, я сейчас приеду к тебе с эскизами, — он сразу же набирает знакомый номер, как только выезжает за ворота КТЦ.