Змееловы

Глубокая ночь окутала шотландские болота плотным туманом и принесла почти невесомое ощущение весенней свежести, оседающее на коже. Легкий ветер вносил лоскуты ночи в распахнутое окно, и трусливое пламя камина то и дело пригибалось к самим поленьям, будто прячась от холодного ночного дыхания. Тощий мужчина запустил обтянутую чернильной перчаткой пятерню в спутанные чёрные волосы и со злостью не то промычал, не то простонал. Опять не то! Крохотные факелы на каменной стене ярко полыхнули синевато-лиловым светом, закладывая глубокие тени на столе мага. Колдун резко вскинул правую руку вверх, согнув пальцы в некое подобие полураспустившегося бутона цветка. Повинуясь взмаху, меж его пальцев опустилась узкая стеклянная склянка каплевидной формы. Он осторожно откупорил её и медленно поднёс к бурлящему на зеленоватом огне котелку. Три раза перемешал варево, отмерил в него две капли полынного экстракта из склянки. Содержимое вдруг стало угольно-черным, из котла повалил дым, наполняя комнату прогорклым запахом полыни. Колдун закашлял. Серые глаза заслезились от дыма. Нервный взмах чёрной палочки — и ни котла, ни огня, ни дыма больше в комнате не было. Даже запах и тот быстро исчез, уносимый ветром сквозь распахнутое настежь окно. Мужчина в раздражении дёрнул головой. Крепко сцепил пальцы в замок. Прижал костяшки указательных пальцев к тонким бескровным губам, поглаживая большими черную бороду, и сосредоточенно уставился хмурым взглядом в пергамент перед собой. Перечитал всё ещё раз. Ошибки не могло быть! Безусловно, в первый раз он варил зелье в экстремальных условиях, второпях царапая на пергаменте сокращенные каракули-указания к приготовлению, но в том, что он записал все из произведенных тогда действий, и записал их правильно, колдун не сомневался. — Не понимаю, — часто вздымая грудь, прошипел маг, — оно не должно быть таким… Оно должно стать расплавленной бронзой… А этими помоями даже поля магглов нельзя удобрять! Колдун нервно выдохнул и скорее почувствовал, чем услышал, как в комнату из подвала вползла девчонка. *** Змееловка проснулась глубокой ночью — факелы расцвечивали грубый камень насыщенной синевой. Из овального хода наверх струился тусклый свет пламени камина. Значит, молчаливый мужчина не спит. Медленно проведя рукой по непослушным кудрям, она прислушалась к звукам в хижине — с того памятного вечера, когда он вырезал сердце несчастному юноше, девушка до дрожи боялась услышать похожее хлюпанье крови, треск костей, или, не приведи стихия, и вовсе чей-то предсмертный крик. Не прошло и минуты, как сверху донесся резкий удар — так бьют ладонью по столу — и злобное шипение. Стараясь преодолеть страх и боль, колдунья мучительно медленно направилась к таинственному перевозчику наверх. Ни рёбра, ни бедро, ни ключица, заново поврежденные при падении сверху пять дней назад, в тот вечер, когда они впервые заговорили, не пришли в норму, а маг — в назидание, не иначе, — и не подумал дать ей какое-нибудь зелье для облегчения боли и ускорения заживления ран. Щурясь от света камина, девушка осторожно села на самый край овального отверстия, уходящего вниз, и неосознанно сжалась от страха. В хижине никого, кроме самого мага, не было. Ни живого, ни мёртвого. Молодая ведьма внимательно следила за мужчиной. Без плаща и мантии, в одних лишь брюках и тонкой травяной рубашке из невесомой ткани он оказался до невероятного худым — едва ли крупнее самой девушки. С мрачным раздражением она вспомнила, как дородная Матрона с нескрываемым презрением называла ее: «Воробушек-задохлик!». Интересно, а что бы она сказала про этого мужчину, который отличался от самой змееловки лишь ростом? Хотя, тут, пожалуй, все решило бы его происхождение. Девушка помнила, как старуха лебезила перед красивым молодым франком, приезжавшим изредка в оксфордские казармы змееловов. А ведь тот тоже не был образцом атлетического сложения — не то, что Финн. Финн… Как он там? Как проходит обучение новобранцев? Не полез ли он еще на стену, выжидая письма от неё? Помнит ли, что обещал дать ей семь месяцев? Девушка мотнула головой, будто хотела вытряхнуть из неё лишний хаос мыслей. Перед глазами поплыли сиреневые пятна, и она немного отползла от края овального хода, чтобы не рухнуть вниз. Придя в себя, она снова уставилась на мужчину. Он вчитывался в какой-то пергамент, хмурился, а на его лице сменялись гримасы досады, злости и раздраженности. Откинутые со лба волосы вороновым крылом блестели в отсветах каминного пламени. Казалось, он ее вовсе не замечает. Девушка медленно обвела взглядом широкий стол, одна половина которого была уставлена колбами, мешочками и коробочками, а вторая содержалась в идеальной чистоте. В окно ворвался очередной порыв ветра, и змееловка зябко поежилась. — Возьми шкуру, — холодно бросил звучный низкий голос, обладатель которого ни на миг не оторвался от чтения пергамента. Ведьма растерянно оглядела комнату. В ближнем к ней углу стояла низкая узкая скамья, заваленная выделанными шкурами и мехами. «Место, где спал хозяин дома», — пришла запоздалая догадка. Колдунья медленно поднялась и, придерживая ноющее бедро, взяла выделку волка, набросила на плечи и снова опустилась на пол, смотря на мужчину со смесью страха, настороженности и непонимания. За прошедшие пять суток это был всего третий раз, когда он обращался к ней. С памятной ночи убийства молодого человека колдунья находилась в таком душевном разладе, что её швыряло от одной крайности в другую. Она сжималась от ужаса, когда вспоминала, как холодно, равнодушно, отстранённо маг лишил юношу сердца. Она едва сдерживала желание кричать от страха, когда он приносил ей еду и лекарства. Она понимала, что он вытащил её с того света, спас от страшной смерти. Какой именно, она никак не могла вспомнить, но почему-то была уверена, что ей предстояла действительно ужасная гибель. Она благодарно всхлипывала в пустоту, осознавая, что он всё это время — а по её подсчетам, прошло около месяца, если не больше, — лечил её и, пусть и до крайности странно, но заботился о ней. Она иногда верила, что ей не грозит никакая опасность. Не от него. Но затем она снова вспоминала юношу с вырванным сердцем и опять погружалась в вязкий омут липкого страха. Однако, несмотря на эту странную, сумбурную палитру эмоций и мыслей, она каждый вечер прокрадывалась наверх. Сидела, не издавая ни звука, и наблюдала за магом. Поражалась его способностям зельевара и ужасалась его магическим умениям. Колдун варил по три-четыре зелья за вечер. И это только за тот промежуток времени, пока змееловка наблюдала за ним! Многие ингредиенты, которыми маг так ловко орудовал — корень ятрышника, рубиновая рута, хвостовые перья зарянки, усы диких шотландских кошек — были исконно британскими, однако об их применении в зельеварении ведьма никогда не слышала. Что уж говорить об огромном количестве порошков, лепестков, зубов и шкур неизвестного происхождения, которые она и вовсе видела впервые. Но по-настоящему внушала девушке трепет перед мужчиной его магия. То, как и какое колдовство он творил, оставалось за гранью её понимания — она никогда не встречала такого колдуна. Казалось, ему вовсе не нужна палочка, чтобы сотворять заклинания. Казалось, он знает абсолютно всё, что происходит в хижине — сам дом был покорен его воле и мысли. А иногда девушка даже верила, что маг легко читает её сознание. Был ли тому виной цепкий изучающий взгляд ледяных серых глаз или ощутимые волны исходящей от мужчины мощи, змееловка не понимала, да и не особо хотела. Она испытывала буквально по-маггловски суеверный страх перед мрачным молчаливым колдуном, однако же упрямо подавляла приступы ужаса и пыталась заговорить с ним каждый вечер. Он равнодушно молчал, не подавал даже виду, что вообще обращает на неё какое-либо внимание, оставляя все её вопросы без ответов. Два дня назад, когда маг сидел в тонком резном кресле у камина, она вдруг расхрабрилась и еле слышно пискнула: — Сэр… простите, я ведь все еще не знаю, как к вам обращаться… так вот, сэр… можно мне… не могли бы вы… в общем… я хотела бы получить свою палочку обратно… Маг медленно повернул к ней голову. Серые глаза — такие же бледные, как его кожа, — уставились на нее абсолютно нечитаемым взглядом, и девушка сжалась в комок и малодушно поспешила уйти в подвал. На следующий вечер она опять выползла наверх, желая попытать счастья снова, но была остановлена ледяным голосом, который ожёг не хуже хлыста: — Пошла вон. Ровно, без криков, гнева или раздражения. Но она не осмелилась ослушаться приказа и скрылась на спине невидимого чешуйчатого монстра, успев только заметить, что хозяин дома окружен тремя котлами и обложен ворохом свитков и книг. Только вчера он прогнал её прочь, а сегодня не просто разрешает остаться, но и предлагает укрыться шкурой. Нехорошее предчувствие заставило змееловку нахмуриться. *** Девчонка загнанным зверем уползла под укрытие волчьей шкуры и продолжала внимательно смотреть на мага из угла комнаты карими глазищами. Он поднял голову от пергамента и впился взглядом в её бледное худое лицо. Неужели он что-то упустил в ту ночь, когда варил зелье впервые? Одна мысль о такой оплошности исказила его лицо гримасой ярости. Девчонка вздрогнула от резкой перемены его настроения. Прямо как тогда, когда он спешно заговаривал раны и прижигал метку проклятия сапфировых гадов на её шее. Она наверняка думает, что это случайная рана. Девчонка была тогда без сознания, но метка черной магии была настолько опасна и болезненна, что, едва колдун приложил к ней пальцы, та дернулась в неосознанной попытке отстраниться от источника жуткого жжения. На перчатке из королевской песчаной кобры остались лоскуты поврежденной кожи ведьмы и несколько капель крови. Крови… Охваченный внезапной догадкой, маг спешно что-то черкнул на пергаменте и порывисто развернулся к девчонке. Глаза у той от ужаса распахнулись ещё шире. В несколько шагов преодолев расстояние между ними, он, не сводя с неё глаз, приказным тоном произнёс: — Руку. Две тонкие трясущиеся конечности были вытянуты к нему. *** Кончик черной волшебной палочки, упирающийся в правое запястье, был обжигающе ледяным. С лёгким надавливанием дерева из запястья вырвалось несколько капель крови, и ведьма судорожно выдохнула. Уже знакомое ей движение руки мага — и капли крови закружились в медленном танце по малюсенькому кругу в воздухе. Мужчина сильно нахмурился, между бровей залегла глубокая складка. На несколько мгновений он прикусил нижнюю губу, будто раздумывая или решаясь на что-то. Змееловка сидела у его ног, послушно протянув к нему руки и испуганно запрокинув голову, вглядываясь в мрачное лицо. Сколько же ему лет? Он не выглядел намного старше Финна, но уровень его познаний и умений потрясал… Возможно, сам Мерлин уступает этому сумрачному гению… — Ай! — мановением палочки с левого запястья сорвался клок её кожи, и все размышления тут же покинули голову змееловки. — Скрести запястья. Девушка поспешила выполнить сказанное. Согнула руки в локтях и осторожно наложила запястье одно на другое, образуя небольшой крест. — Sanguis implet sanguine, carnes reponet carne… Sanguis implet sanguine, carnes reponet carne… Sanguis implet sanguine, carnes reponet carne… — монотонным напевом звучал отстраненный низкий голос. Левая ладонь мужчины замерла над запястьями девушки в паре дюймов от них. По мере того, как маг распевал неизвестное змееловке заклинание, в запястьях зародилось покалывание и подергивание. Оно медленно поднималось по руками, вдоль ключицы, затем немного опустилось к сердцу и постепенно пропало. На запястьях не было и следа вмешательства магии — ни ранки, ни царапинки. — Потрясающе, — шепотом выдохнула молодая колдунья и со смесью восторга и ужаса посмотрела на мага, — а со всем телом так тоже можно? Он поджал губы и одарил ведьму неприязненным взглядом. — Была бы ты сейчас похожа на недожёванный драконий ужин, будь эта магия применима к серьезным ранениям?! — с ненавистью выплюнул мужчина и порывисто развернулся. *** Клочок кожи лежал в центре света, отбрасываемого факелом на стол. Кровь девчонки циркулировала рядом. Маг склонился над котлом. Тогда он варил зелье, не сняв перчатки. Это он знал точно. Привычки работать голыми руками он не имел, но переменить перчатки просто не рискнул — состояние девчонки после атаки синих серебрушек было слишком нестабильным и непредсказуемым, чтобы тратить драгоценное время на такие мелочи. Конечно, догадка его сродни безумию. Вот только разве то, что он делает последние несколько долгих десятков лет, не является форменным сумасшествием? Когда же добавлять кровь и кожу? Поскольку в первый раз зелье никак откровенно не прореагировало на эти ингредиенты, это, видимо, не важно. «Или бесполезно…», — любезно прошелестел внутренний голос колдуна. Он раздраженно швырнул кожу в котел и поманил палочкой кровь. Хотел уже опустить и ее в варево, как вдруг уловил запах, который, как ему показалось чуть раньше, возле девчонки, всего лишь привиделся. Но нет. Отчетливый запах был прекрасно ему известен. Так пахла кровь только одного человека. Колдун замер на несколько секунд, будто оглушенный этим открытием. Затем всё-таки добавил кровь в зелье, сложил туда же три зубца огненного тигра Шейховых пустошей. Вареву нужно кипеть еще не один час. Он повернулся ко всё еще сидевшей в углу бледной больше обычного девчонке и решительно скрестил руки на груди. — Кто такой Финн? *** — Кто?! — Поднимись. Девушка медленно встала на ноги, морщась от боли и, повинуясь взмаху руки колдуна, села на край его импровизированной кровати. — Кто такой Финн? Колдунья пораженно смотрела на мага. Неужели он действительно читает сознание?! Будто подслушав мысли, мужчина холодно бросил. — Ты бормотала, пока металась в бреду и горячке. Так кто он?! — Н-н-наставник… учит змееловов, — едва слышно пискнула девушка, лихорадочно соображая, что же такого она успела растрепать в бессознательном состоянии. — И всё? Девушка как можно увереннее кивнула, и маг криво ухмыльнулся. — Иди спать. — А зачем вам моя кровь? — осторожно спросила ведьма, но маг отвернулся и направился обратно к котлу, приманив на ходу какую-то колбу, причудливо сложив руки наподобие цветка. *** Девчонка убралась, а колдун задумчиво уставился в окно. На краю горизонта зарождался рассвет. Высокий, зеленоглазый, густые каштановые волосы заплетены в тугую косу… Если увиденный в потоке памяти девчушки в действительности выглядит именно так, то это поразительное открытие для мага. Таких совпадений не бывает. Внешность ещё может обмануть, но не кровь. Кровь… Маг обернулся к зелью. Оно мерно булькало на медленном огне, и мужчина, три раза помешав субстанцию, отмерил в неё две капли полынной настойки. Комнату наполнил зеленоватый дым, а воздух наполнился легким ароматом антирринума. И как же он не почувствовал этот запах в первый раз? Колдун зачерпнул зелье — жидкость красновато-жёлтого цвета легко золотилась в свете огня камина. Получилось. Мужчина вдруг откинул волосы со лба и резко запрокинул голову к потолку. Он прикрыл глаза и не сдержал горький смешок. Повторный эксперимент дал ему слишком многое, разбередив уже зарубцевавшиеся раны.