Змееловы

Королевский замок крепко спал под покровом глубокой ноябрьской ночи. Сну как последней возможности хоть как-то отгородиться от пронизывающего суставы холода сдались в плен даже дежурные караула. В королевской совятне — небольшой пристройке над конюшней замка — раздалось гулкое уханье, будто сообщавшее кому-то о полной безлюдности внутреннего двора. Едва голос птицы смолк, как в центре этого самого двора появились трое мужчин. Первый — высокий, седой и сухопарый — силой магии удерживал перед собой в воздухе чье-то тело; второй — молодой и стройный — держал наготове длинную черную палочку; третий же — невысокий седой старец — бегло осмотревшись, кивнул головой в сторону клумбы под окнами королевских покоев. Сухопарый мужчина повиновался молчаливому приказу старика и опустил тело на землю возле роз. Седобородый маг направил на труп испещренный рунами посох и пробормотал что-то на латыни. Бездыханный мужчина, послушный неведомому заклятью, медленно превратился в саженец розы. Взмахнув еще два раза посохом, старый колдун поместил росток в землю и повернулся к соучастникам: — Ну что же, вот и все. Полагаю, месье Лестранж, вам пора готовиться — утром вас ждет премьерный показ вашего спектакля. — Как прикажете, мастер Мерлин, — сухопарый мужчина поклонился, сжал плечо молодого мага и поспешил вернуться в замок. — Мастер, — провожая взглядом отца, произнес молодой мужчина, — что мы будем делать…потом? Зелья хватит на несколько месяцев… — Шесть, Лестранж. Мерлин медленно поправил сапфировый колпак с серебряными звездами и оперся на посох. Встретив напряженный взгляд собеседника, он неторопливо пояснил: — На шесть месяцев. А затем, я думаю, король вполне может умереть от… острой боли в желудке… отравления, к примеру. — А мой отец? — О, Лестранж, мой юный друг, смерть грозит только Свену I. Где вы видели, чтобы актера заставляли погибать вместе с его ролью? — Все же, полагаться только на оборотное зелье опасно… — Вы опасаетесь провала нашего плана или вашего отца лично? — холодно осведомился Мерлин и, не дожидаясь ответа, поспешил вернуться в свои покои. *** Спешный стук каблуков гулким эхом отдавался в коридорах Оксфордских казарм. Девушка так спешила найти наставника, что не потрудилась ни сменить штанины на обязательную для всех женщин юбку, ни умыться. В конце четвертого коридора, перед импровизированной учительской, волшебница, наконец, нашла нужного человека. Высокий мужчина быстро скользнул по ней взглядом чуть уставших зеленых глаз, не отвлекаясь от размеренной беседы с госпожой Матроной — настоятельницей врачевательниц и главной поборницей сохранения всех женщин-магов от сугубо мужской работы змееловов. — Фений Финн, почту за честь сообщить вам новости, когда вы сможете выделить мне время, — кротко уставилась в пол девушка. Играть послушную овечку при Матроне ей было не впервой, однако она опасалась буйного нрава преподавательницы. Та смерила её недовольным взглядом. — Ожидай меня у развилки ученических келий. И потрудись принять подобающий девушке вид, — равнодушно бросил Финн и повернулся к собеседнице. Ведьма уважительно склонила голову. Настроение у мужчины было явно не самым радужным. Ещё и Матрона снова увидела её в не женском облике, сейчас опять начнёт высказывать наставнику всё, что она думает о ношении штанин, а заодно и выполнении долга змееловов, девушкой. Именно за это молодая колдунья и на дух не переносила старуху уже не первый год. С самого первого дня её обучения от Матроны только и было слышно недовольство и возмущение в адрес змееловки. Она всё пыталась настропалить наставника отдать девушку под её, матронино крыло. Особенно это отвратительно звучало на фоне того, что врачевательницами могли стать только представительницы богатых и благородных магических семей, а ведьма не могла похвастаться подобной родословной. Раздраженно выдохнув, колдунья перекинула толстую косу за спину. Она постаралась пересилить всплеск раздражения и жажды бунта против правил этой тучной старухи и решила все же трансфигурировать свои штанины в длинную шерстяную юбку небрежной вязки, нервно завела выбившуюся прядь за ухо и стала ждать фения. Прошло тридцать невыносимо долгих минут, прежде чем мужчина появился в конце коридора. Одним взглядом указав девушке нужную дверь, он пропустил её вперед. Войдя и закрыв за собой дверь, Финн запустил тяжелую ладонь в волосы девушки, ероша ее косу, и притянул к себе, чтобы оставить невесомое касание губ на макушке ведьмы. — Приятно видеть, что смерть не добралась до тебя, — выдохнули они одновременно и облегченно улыбнулись. — О чем ты хотела поговорить? — мужчина поправил девушке прическу. — О змеях. Волшебник прищурил взгляд и после пары мгновений тишины произнес: — Давай прогуляемся. Он взял колдунью за руку, поправил перстень на её пальце и они перенеслись в Армейский лес. Франки так прозвали его потому, что деревья здесь росли ровными строями на одинаковом расстоянии, будто кто-то специально их высаживал. Узкая тропинка вела строго вперед, вокруг неё то тут, то там возвышались крохотные поросшие мхом холмики, старые пни, облепленные грибами и синим вьюном, и причудливые пепельно-грязные, бледно-желтые и нежно-оливковые цветы. — Не сходи с тропы, — предупредил маг девушку и подтолкнул её немного вперед по вьющейся дорожке. Пройдя некоторое время в тишине, змееловы начали разговор. — Я слышала, Маргир погиб. — Да. Синяя хворь. Жаль, он был лучшим среди твоих однокашников, кому до сих пор удавалось выжить. — Он слишком быстро умер, не находишь? — Ты и об этом слышала? — с удивлением в голосе спросил маг. — Да, непосредственно там, где он нашел выкошенную семью Риверелл. Они были довольно зажиточные магглы. Более того, имели влияние при дворе. — Его величество отозвал указ о преследовании магов, — это было утверждение, не вопрос. — Как ни странно, да. Буквально пару месяцев назад он, брызжа слюной и пылая яростью, грозился и самого Мерлина, и весь совет научить работать эффективнее посредством… — Пыток. — Да, но не так давно передумал. Даже удивительно. — Я слышу нотки разочарования? — невесело рассмеялась колдунья. — В некоторой мере, — хмыкнул в бороду маг. — Идея Свена была не так уж и плоха. Должен же хоть кто-то выступить железной рукой власти. — Ты не доверяешь Мерлину? — Я не доверяю его методам. Девушка повернула голову вправо и бросила косой взгляд на идущего позади собеседника. — Финнгриф, не забывай, что Мерлин — великий маг, в это непростое время делающий все для торжества высшего добра, — не слишком уверенно сказала она, на что мужчина только досадливо скривился. — Не может высшее добро строиться на стольких жертвах. Потери могут быть фатальны для магической Британии. Я уже не говорю о магглах. На какое-то время змееловы умолкли, наблюдая за копошением нарлов в развалившемся трухлявом пне у тропы. Первой нарушила тишину ведьма. — Ты думаешь, Мерлин не стремится спасти нас? — Нет! — изумленно округлил глаза фений. — Что ты, нет! Просто… странно… неужели такому великому магу, как Мерлин, не под силу сделать хоть что-то для спасения людей… что-то… — Кроме пустых криков об ужасных Наследниках Слизерина? Шаги за спиной колдуньи стихли, и она резко обернулась. — Финнгриф, — она подошла к мужчине как можно ближе, — разве это война? Сколько Англию терзают чумные пресмыкающиеся? Прошло больше четырёх лет уже. За всё это время наследник Слизерина хоть раз где-то объявился? Показался лично? Устроил карательные визиты? Хоть кто-то вообще знает, существует ли наследник на самом деле? — Стихии, милая, о чем ты? — колдун с такой силой сжал ее хрупкие плечи, что даже приподнял девушку в воздух. Та смотрела куда-то сквозь мужчину. — Что, если наследник Слизерина — мистификация? И кто-то просто умело прикрывается именем основателя в своих целях? Любой род может вершить свою месть и вести войну, оставаясь в тени потомков Салазара! В конце концов, разве это всё не политики ради задумано? — К тому же… — будто что-то внезапно поняв, опустил девушку маг, — в нашей славной Англии уж слишком много иноземцев-магов. Одни придворные советники-колдуны чего стоят… Они переглянулись и продолжили прогулку. Мужчина обдумывал вероятность заговора, а девушка пыталась решиться сказать ему еще об одной исключительно важной своей находке. Наконец, наткнувшись взглядом на маленькую красную болотницу, едва успевшую распустить лепестки, она решилась. — А я была в лесу тысячедрев. — Неужели? — удивление в голосе Финна было искренним. — Ты нашла путь? — Вычитала в Хогвартсе и расспросила настоятеля. Я искала корнецвет. Финнгриф, как же там красиво! Мрачно и темно, но невероятно красиво! Там столько радужных светлячков! А еще, мне кажется, я видела там инеистых единорогов — аж двух! Финнгриф, никто не должен знать о них, но, Стихии, как они прекрасны! Глаза девушки светились детским восторгом, и мужчина лишь завистливо хмыкнул: — Я — могила… Так ты нашла корнецвет? — Нашла! — с жаром кивнула девушка и потупила взгляд. — Но не собрала… Я готова уже была сорвать его, как вдруг ко мне скользнула серебряная змея. Но она не бросилась на меня, а только зашипела, широко раскрыв пасть, полную зубов. Красных зубов, Финн, — она снова подняла взгляд на мага. Тот нахмурился: — Впервые слышу о таких… — Это еще не всё. Она обвилась вокруг цветка, не давая мне его сорвать, — рассказ девушки стал монотонным, по её вперенному в пространство взгляду было очевидно, что её мысли блуждают где-то далеко. — Она была точной копией сапфировых серебрянок, но ни грамма синего в ней не было, только кровавые рубины клыков и поблескивающие кармином глаза… Я поспешила за ней, но почти сразу была атакована кем-то. И он… клянусь, фений, — девушка резко тряхнула головой, сбрасывая наваждение, и посмотрела мужчине в глаза, — он разговаривал со змеей. На древнем языке пресмыкающихся. — Змееуст?! — еле слышно выдохнул фений. Колдунья кивнула и снова уставилась в пространство. — Он был полностью скрыт в темноте леса. Но его змея и его голос… Помнишь одно из моих первых дел в землях скоттов? — То, после которого ты вернулась с парой шрамов и провалом в памяти? — Да… мне кажется, я позабыла как раз таких змей и этот голос. Его голос. И мне кажется, что они вовсе не убить меня хотели. Ни в лесу, ни при загадочной первой встрече. — Откуда такая уверенность? — Что ты знаешь о корнецвете? Колдун нахмурился: — Очень редкий цветок. Немногочисленные тысячедрева цветут раз в пятьдесят-шестьдесят лет, и цветы эти найти чрезвычайно трудно, ведь они видны только в три дня полнолуния. — А еще они опасны. — Мне казалось, их используют врачеватели в настойках. — Да, экстракт корнецвета. Сам же цветок — вернее, его стебель, который так полезен в маринаде из мелиссы и сушеных арагонских пауков, — ядовит. Волшебница спешно выудила из кармана рубахи смятый лист пергамента. Увидев, что именно протягивает ему змееловка, Финн пришел в ужас: — Ты чокнутая! Настоятель тебя сожрёт, если узнает, что ты совершила кражу из хогвартской библиотеки! — Это копия! — возмутилась колдунья и продолжила более спокойным тоном. — Вот, смотри: «Всякий незнающий, коснувшийся во глупости своей или же самонадеянности своей, кожей незащищенною цветка семикрылого, встречи с падучей ожидать вскоре должен, ибо яд его через поры спешно подступает к крови и сердцу несчастного». Фений перечитал текст дважды, прежде чем поднять удивленный взгляд на собеседницу: — То есть, змея… — Спасла меня, — кивнула девушка. — И мне кажется, не впервой. Мужчина с тяжелым вздохом обхватил руками голову: — Пятый год идет, а дела становятся всё сложнее и туманнее. — По мне, так это какая-никакая, а ясность, — не согласилась с ним ведьма. — Мы знаем, что змееустов по меньшей мере два. И что один из них уж явно не сумасшедший убийца… — Но если змеи так похожи… — попытался возразить маг. — Красный цвет естественен для змей. Но голубой… Чьим знаком, цветом, флагом рода является такой оттенок? Вот в чем вопрос… — Но тогда нам нужен этот змееуст! Живым! — Я знаю… — начала ведьма и тут же умолкла, удивлённо бросив: — Мерлин. К беседующим действительно медленно приближался древний маг, ловко пробираясь между кочками и пнями. — Доброго времени суток, мисс Д’ор, фений Финн — подойдя к колдунам, приветливо улыбнулся он. — Доброго вечера, мастер Мерлин, — нестройно отозвались те. — Прогуливаетесь? А я вот, знаете, хотел поймать хоть парочку ночных тяжелых мохнокрылок, но — увы — они, должно быть, уже спрятались в цветах. А жаль, настой на их крыльях прекрасно помогает при бессоннице, а она так часто меня одолевает в последние месяцы… — Как себя чувствует его величество, мастер? — немного склонил голову Финн. — О, прекрасно, фений, — погладил бороду Мерлин, — прекрасно. И, к слову, спрашивал о вас. — Я непременно покажусь ему. — Всенепременно, фений, — кивнул мужчине старец и перевел внимательный, почти буравящий взгляд на девушку. — Юбка вам все же не идет, мисс Д’ор, чтобы там ни кричала наша достопочтенная Матрона. Молодая ведьма легко улыбнулась: — Благодарю, мастер. — Что ж, — не отрывая взгляда от её лица, медленно произнес Мерлин, — пойду, может, все же впереди мне удастся поймать мохнокрылок, еще не испуганных вашим присутствием в лесу. Всего доброго! Змееловка и наставник молча смотрели вслед удаляющейся фигуре могучего мага, и только когда сизоватые очертания полностью растворились вдалеке, снова заговорили. — Я должна найти его, Финнгриф. Кем бы он ни был, я его найду и… — И? Девушка схватила мага за руки: — Пообещай, что никому не скажешь, где я и на кого охочусь теперь. Пообещай! Никто не должен знать! Возможно, я найду его и сумею уговорить, разведать… — А если нет? — Дай мне полгода. Нет, лучше месяцев семь или восемь. Я дам тебе весточку. А нет… а нет, то все равно молчи. Доверься мне. С минуту мужчина мучился сомнениями и страхами, но вгляделся в полное решимости лицо молодой колдуньи и сдался. — Обещаю. Я обещаю, что семь месяцев выжду несмотря ни на что и сохраню весь наш сегодняшний разговор в тайне ото всех. — Спасибо! — девушка порывисто обняла мага, став на носочки. — Береги себя, — он снова поцеловал её в макушку и прикрыл глаза с тяжелым вздохом. На сердце его было очень неспокойно.