Глава 18. Сила духа
26 августа 2017 г. в 09:14
Верочка вела Анну все дальше и дальше, и туман, сквозь который они шли, стал менять цвет. Серая мгла постепенно сменялась оранжевыми сполохами, воздух стал каким-то мутно-красным. Впереди показался паривший в пространстве багровый куб.
Подойдя ближе, Анна увидела, что куб этот не сплошной, и что толстые раскаленные прутья решетки скрывают за собой колышущийся силуэт мужчины. Плечи его были сгорблены, руки заложены в карманы.
- Это папа... - прошептала Вера.
Анна застыла в недоумении, а затем вскрикнула: - Яков! Что с тобой?
Дух Штольмана медленно обернулся.
- Аня… - неверяще прошептал он, - Верочка…
Отпустив руку Анны, малышка скользнула внутрь и прижалась к руке отца.
- Как же вы нашли меня? Девочки мои...
Анна всхлипнула. Голос мужа был непривычно тих.
- Вера привела, - она взглянула на дочурку, которая пыталась взять папу за руку.
- Яков, тебе больно?
Штольман покачал головой и растянул губы в улыбке, но Анна видела, что это лишь способ не напугать ее. Она поднесла ладонь к пруту, словно сделанному из кипящего металла. Бесплотная ее ладонь не ощутила преграды. Анна сделала шаг вперед, вошла в тесную клетку и приникла к груди мужа. Не ощущая привычного тепла, Анна подняла взгляд. Лицо Якова даже в призрачном состоянии было напряжено до предела.
Догадавшись, она вздрогнула, а затем сделала пару шагов наружу и тут же вернулась внутрь.
- Ты не можешь выйти?
Улыбка Штольмана стала шире, а жилы на шее стали походить на натянутые веревки.
- Нет. Возвращайтесь, милая, вам здесь не место. А я – убивал.
Яков не стал говорить жене, что убитые им преступники стояли у него перед глазами, насмехаясь и радуясь отмщению. За годы службы в полиции их набралось немного, но всех Штольман помнил отчетливо.
Подручный налетчика, застреленный при попытке к бегству, сейчас презрительно скалился и харкал сквозь выбитый зуб, стараясь выглядеть по-взрослому - его единственного Штольману было жалко. Высокомерно улыбался адепт, поивший Анну кровью и пытавшийся сделать ее королевой сатанистов. Напугавший Анну до полусмерти коммерсант Скороходов издевательски пощелкивал ножницами и оглушительно хохотал: "Не нравится? Буду раздевать ее перед тобой вновь и вновь! Наслаждайся!"
- Ясь, - ласково произнесла Анна, отвлекая Якова от его мучителей.
- Не смотри туда.
Она погладила мужа по щеке и заметила, как линия рта его чуть расслабилась.
- И тебе здесь не место. Ты же совершал все это по долгу службы! Ты должен был! Ведь так?
Верочка опять заплакала.
- Папа! Здесь плохо! Пойдем домой!
- Ягодка, иди с мамой, - Штольман невесомо поцеловал дочь в затылок, прикоснулся губами к распущенным волосам жены.
Он сжал кулаки, чтобы не закричать от пронизывающей бесплотное тело боли, хотя и знал, что это не поможет. Несколько минут, прошедшие с его заточения в эту клетку, показались ему вечностью, и он уже перестал надеяться на чудо.
- Ступайте, ангелы мои, я люблю вас. Анечка, ты сможешь вернуться? Там Дюк?
Анна не ответила. Она все еще слышала стук своего сердца и полагала, что сможет найти его. Но не это было сейчас главным.
- Ясь… - она провела полупрозрачным пальцем по его губам.
- Ясь, не приказывай мне, я ни за что не оставлю тебя здесь. Пожалуйста, попроси прощения.
- У тебя? Прости, счастье мое. Похоже, я здесь навсегда.
- Не говори так! - голос Анны дрогнул. - Не у меня, за тех, кого ты...
- За что, милая? За то, что уничтожил тех, кто убивал невинных? Собирался насиловать тебя?
Он отступил на шаг.
- Я не могу этого сделать. Даже если я произнесу какие-то слова, это будет неискренне. Ты прости меня, милая.
Спина его коснулась решетки. Яков зашипел от боли и тут же отвернулся.
- Уходите.
Её гордый Штольман. Не желающий раскаиваться за содеянное. Верящий в справедливость и воздаяние при жизни. Анна давно знала, что муж её на службе не фиалки выращивает, что насилие и смерть сопровождают его с юности. А еще она твердо знала, что Яков – хороший человек и не заслуживает адовых мук.
Она прошептала: - Скажи мне их имена.
- Убитых?
Она кивнула.
- Тимофей Быков, - имя первого застреленного бандита навсегда врезалось в память Штольмана.
- Он уже уходил из банка и воткнул нож в бок охранника, когда мы появились. Он не успел совсем чуть-чуть. Разве мне надо было позволить ему?
- Еще.
Яков обвел взглядом столпившихся за решеткой призрачных преступников, видимых только ему.
- Грек, но это кличка, он застрелил городового. Мальчишка-сообщник у Щербины… звали Панкратием. Следователь Варламов. Княгиня Мозельская.
Поежившись, Анна подняла глаза к прутьям над головой.
- Если там кто-то есть, услышьте меня!
Небеса, которых не было видно из-за плотных, ржаво-красных облаков, молчали.
- Я беру эти грехи на себя. Пожалуйста, простите меня за отнятые жизни! Простите!
Внезапно невыносимая боль ударила ее одновременно под правую ключицу, в живот и в висок. Анна вскрикнула и задергалась в багровом тумане камеры. Штольман рванулся к ней, их тела смешались.
- Аня, что с тобой?
Визг Верочки все еще звенел в ушах Анны, когда она очнулась.
- Ох…
Яков стоял перед ней на коленях. Призрачное лицо его было белым, губа закушена. Храбрясь, Анна помотала головой, и боль почти ушла. Анна медленно потерла левой рукой грудь, дотянулась до затылка.
- Н-не знаю… Здесь будто горит. И голову словно раздавили…
Штольман неверяще дотронулся до мест, указанных Анной, и выдавил: - Именно сюда я стрелял в них или…
Он не стал продолжать. Боль, терзавшая его, стала гораздо меньше, названные им призраки исчезли. Ему все стало ясно.
- Аня, прекрати это.
- Скажи, тебе стало лучше?
Обвив руками тело жены и не встретив сопротивления, Яков покачал головой.
- Милая, да, твои молитвы не напрасны. Но не делай так больше. Я не позволю тебе отвечать за мои грехи.
- Ягодка, скажи маме, - он постарался легко улыбнуться дочке.
Верочка серьезно произнесла: - Мам. Не надо. Папа сам.
- Магистр! – вспомнила Анна и с трудом выбралась за ставшие тонкими прутья, алый цвет которых сменился на окалину.
Тело, хоть и бесплотное, стало невыносимо тяжелым от внезапно накатившей слабости. Ей хотелось лечь и не просыпаться. Анна собрала все свое мужество.
- Анна!
- Я беру на себя этот грех, - произнесла она в небеса.
- Простите меня!
- Нет! – крикнул Яков, но в то же мгновение Анна упала лицом вперед, будто сраженная пулей в поясницу.
Он бросился грудью на решетку, вцепился руками в прутья. Те прогнулись, но устояли, а Штольман отдернул обожженные ладони.
- Анечка… Аня… Не надо…
Не в силах вернуться к мужу, Анна с трудом пошевелила губами и что-то пробормотала. Яков прислушался.
- Еще тот, из поезда, с ножницами… Скоробогатов?
- Аня, остановись, - голос Штольмана стал сильнее.
- Я не смогу смотреть тебе в глаза, если ты сделаешь это. Пожалуйста.
- Это последний? Я смогу...
- Нет. Анна, услышь меня! Нет!
Взглянув на хохочущего Скороходова, Штольман сжал зубы.
- Я... прошу...
Коммерсант нагло улыбнулся.
- Ясь, ты не должен его прощать, - прошептала Анна.
Яков наконец понял, о чем взывала к небесам его любимая. Выпрямившись, он твердо и уверенно произнес:
- Простите, что я отнял у него жизнь.
В печень будто вонзился нож, и Штольман, согнувшись, зашипел от дикой боли в подреберье. Перетерпев короткий приступ, Яков помотал головой и огляделся. Образ убитого им коммерсанта испарился, а решетка...
Решетка рассыпалась черной ржавчиной. Куб исчез. Яков кинулся к жене.
- Анечка, ты как? С тобой все в порядке?
- Наверное...
Она слабо улыбнулась дочери.
- Вера, моя храбрая девочка, ты спасла папу... Поспи, сердечко...
- Баю-бай, баю-бай, моя зайка, засыпай, - забормотала Анна песенку, и дух Верочки, сладко засопев, растаял.
Штольман не понял, почему у него щиплет глаза, ведь вся боль ушла ровно в тот момент, как упали его оковы. Он служил полицейским с юности. Он много раз попадал в переделки, привык терпеть физическую боль, и никакие болезненные ощущения не могли его сломить. Но его нежная, хрупкая жена...
- Вы обе - гораздо храбрее меня, - он дотронулся до её ладони.
- Куда идти, Аня?
Она вслушивалась в себя, пытаясь нащупать дорожку в реальность, пытаясь услышать стук своего сердца там, в Лахте, но ничего не выходило. В изнеможении Анна закрыла глаза.
- Не могу пока, Ясь, прости. Я передохну чуть-чуть...
Голова ее откинулась в воздухе, ни на что не опираясь.
- Ну уж нет, милая, мне здесь не нравится.
Штольман встал так, чтобы полностью закрыть собой жену. Когда их тела слились воедино, он улыбнулся.
- Всегда об этом мечтал, Анечка. Держись за меня...
Сила его сердца подпитала обессиленный дух Анны. Сила его любви возродила ее к жизни.
Она услышала.