Глава 15. Горошинка
16 августа 2017 г. в 20:42
Утром Штольманы отправились на вокзал все вместе, как и предложила Анна.
На вокзале Петр Иванович, ни единым словом не упрекнув племянницу в выпавших на его долю испытаниях, купил для себя заветную бутылочку и бережно уложил ее за пазуху. Приобретя билет на место в купе второго класса, Миронов прошамкал:
- Если вы, ЯкПлатоныч, после всех ваших тренировок не уложите тело Нежинской одним ударом, я возьму городошную биту и отхожу вас так...
- Согласен, Петр Иванович, - Яков пожал руку родственнику.
- Простите меня, особенно за последний удар, мне нужно было убедиться. Надеюсь, что все получится.
Воодушевленный поездкой в столицу император постучал камнем о стекло.
- Не сумлевайся, подданный, масло им в рельсы! Паровозик, шурши бизанью! Мы едем домой!
"Домой!" - улыбнулась Верочка у отца на локте.
"Домой, моя ягодка".
Штольманам отдельного купе тоже не досталось. Яков украдкой погладил Анну по согбенной спине и подтолкнул сына к старушке.
- Идем, Дмитрий. Возьми нашу Авдотью за руку.
Анна Викторовна Штольман, она же Нина Нежинская, она же старушка-приживалка в чепце и теплой кофте поверх допотопного платья с когда-то белыми кружавчиками, охнула и растерла поясницу.
- Ох, грехи наши тяжкие... Увижу ли столицу... Или умру в пути от старости?
- Притуши глазки, Авдотья, - шепнул ей Яков, помогая взойти в тамбур.
- А то расцелую старушку при всем честном народе, да так, что красотки позавидуют.
Анна поджала губы.
- Охальник вы, барин, я давно это говорю. Жену вам надоть... хорошую, жаркую, штобы всласть. А у вас кто? Моль бледная? Где мои шешнадцать лет, я бы ошень вас удивила...
"Разыгралась, милая? Понравилось переодеваться? Ну-ну..." - Штольман хмыкнул, наблюдая, как старушка, покряхтывая, пробирается меж наставленных в проходе чемоданов.
"Только вернись в свое тело, и посмотрим, кто кого удивит".
...
В Лахту добрались уже под вечер. Чтобы не устраивать в доме бедлам и не насторожить Нежинскую, Виктора Ивановича вызвали в деревенский кабачок запиской.
Войдя в темный зал, Виктор отыскал глазами брата и степенно направился к нему.
- Здравствуй, Петр. Что это с тобой? - пожав протянутую руку, глава семьи Мироновых взглянул на синяки, живописно украшавшие подбородок Петра Ивановича.
- Приветствую, Яков Платонович. Что за странности у вас творятся? Где дети? Почему мы не встречаемся в доме?
Штольман опустил руку, на которую Миронов даже не посмотрел.
"А чего я ожидал? Если мы с Аней уедем за границу, меня и проклясть могут..."
- Присаживайтесь, Виктор Иванович. Коньяк?
- Он мне понадобится?
- Виктор, тут такое дело... - осторожно потрогав челюсть, Петр Миронов решил взять инициативу в свои руки.
- Как там наша Аннет? Не волнуется? В полицию не ходила?
Адвокат сел на предложенное место. Устроился поудобнее, опустошил рюмку, кашлянул. По столику к нему подкралось блюдечко с посыпанными сахаром дольками лимона. Не обратив внимания на сервис, Миронов закусил и с удивлением уставился на родственников.
- Да-да, Виктор, и мы о том же. Не скучает Аннушка без детей? - Петр Иванович все-таки хорошо знал брата.
Старший Миронов покрутил рюмку в руках.
- Анна не скучает, и нам с Машей это очень странно. Что у вас произошло, Яков Платонович? Поругались? Так приложите усилия, чтобы помириться. Вы же взрослый человек, у вас дети, не мне вам советовать... А то взяли моду, поссорились - разбежались!
- Минуту, - Яков отошел от столика и прошел в закуток, где подальше от любопытных глаз ждала Анна с малышами.
- Анечка, он появился. Не беги, пожалуйста, - Штольман мягко остановил Анну, уже ринувшуюся к отцу.
- Постарайся не говорить громко, все-таки мы близко от дома и нам не нужны лишние уши. Иди, я посижу с детьми.
Заметно побледневшая Анна встала, оправила на себе старушечью кофту, стянула с головы чепец. Наклонившись к мужу, коротко поцеловала в щеку.
- Ясь, он же мой папа... Он не будет кричать?
- Твой отец очень выдержанный человек. Иди, милая, Петр Иванович тебе поможет. Дюк, сиди смирно!
...
- Добрый вечер, Нина Аркадьевна, - Миронов встал и формально приложился к узкой ладони странно одетой женщины.
Адвокат был сама вежливость, но брезгливое выражение уголков губ выдало его отношение к бывшей фрейлине её величества. С Марьей Тимофеевной они обсуждали причины долгого отсутствия Штольмана, причем Виктор придерживался варианта со ссорой и желанием Якова остыть вдалеке от жены, а матушка Анны настаивала на любовнице. Сейчас Миронов видел этому прямое подтверждение.
Анна топталась на месте, не зная, как начать.
Петр Иванович наполнил рюмку Виктора и замер над своей, поскольку алкоголь за последние сутки ему уже опротивел.
- Ты не будешь? - Виктор скосил глаза на брата.
Пустая рюмочка выскочила из-под руки младшего Миронова и вприпрыжку подскакала к локтю старшего. Рюмка с коньяком отползла к краю стола.
Петр Иванович кхекнул.
- Э... Очень образно...
Ошеломленный адвокат зажмурился, а когда открыл глаза, рядом сидела Нежинская, взяв его за рукав.
- Папенька, - осторожно произнесла женщина в старушечьей одежде.
- Я - Анна. Ты помнишь, как снимал меня в шесть лет с того вишневого дерева? Я еще капризничала, лезла выше и кричала, что там и буду ночевать? А ты клялся, что выпорешь меня в назидание всем будущим поколениям, которые вырастут хулиганами почище твоего сорванца в юбке?
О том эпизоде не мог знать никто, кроме Анны и самого Миронова, так как Марье Тимофеевне отходчивый папаша так ничего и не рассказал. И до ремня дело, разумеется, не дошло.
Миронов вновь закрыл глаза.
- Госпожа Нежи... Нижи... Что-то у меня в голове... жужжит.
- Не жужжите, олухи! - заорал самодержец, вырвав из рук пробегавшего официанта поднос и звонко грохнув его об пол.
- Девять склянок вам в рынду! Адвокат думает!
Посетители кабачка вздрогнули и тут же вернулись к своим делам.
- Не... Нина Ракадьевна... То есть, простите, Рина Акадьевна... - Виктор Иванович нахмурился и попытался наставить дрожащий указательный палец на собеседницу.
- Раз-два-три-четыре-пять... - Анна перебрала пальцы в большой ладони отца так, как делала в детстве, и как только что играла с Дюком.
- Папенька, это я, Анна. Не сомневайся.
Знакомое прикосновение дочери добило адвоката. Он взглянул на Нежинскую, протянул руку к пустой рюмке. В ладонь ему услужливо прыгнул графинчик, и Виктор Иванович опустошил его, не задерживаясь на вдохи между глотками.
- Во! Наш человек, ром вам в молоко! - восхитился император, отодвигая графин.
Виктор Иванович утер губы тканевой салфеткой. Задумчиво, один за одним, съел все лимоны с блюдечка. Сморщился, а затем приоткрыл один глаз и обратил его взгляд на брата.
- Петюня... Я сплю?
Петр отрицательно покачал головой.
Из дальнего угла выбралось главное оружие убеждения, которое Яков не успел схватить за штанишки.
- Деда! - закричал Дюк, подбегая к столику.
- Деда, я уже большой! Ведь правда?
Анна подхватила сына на руки.
- Солнышко, тсс, тише... Не приставай к дедушке. Ему надо подумать.
- Мам, я же тихо! - Дюк перелез на колени к деду.
- Деда, у меня велосипедик есть! Его мама с папой подарили! Хочешь, покатаю? А твой подарок где?
Расплывшись в улыбке, Виктор Иванович расцеловал малыша в обе щечки и заговорщицки произнес: - Привет, Дмитрий... С днем рождения! Скажи, а где твоя мама?
- Дюк, не вслух, - предостерегла Анна.
Малыш потянулся к уху дедушки.
- Тут? А там? Бяка? - старший Миронов пытался связать концы с концами, но пока что не выходило.
Он вздохнул и погладил внука по голове.
- Почти понял. Та мама не та, а эта та.
- Фонтан красноречия, - буркнул император, обиженный тем, что на него не обращают внимания.
- Вы уверены, что он адвокат, а не лесничий, мыло вам в ротик?
Анна улыбнулась.
- Папа, пойдем в уголок, там тебе Яков все расскажет.
- Секундочку... - старший Миронов поманил к себе нетронутую рюмку с края стола.
- Беру свои слова обратно, - хихикнул Павел Петрович.
- Подданная, твой папенька весь в тебя. Что надо, понимает сразу!
Кокетливо звякнув, рюмка подплыла ко рту Виктора Ивановича. Миронов одним махом выпил, огляделся. Лимончик с соседнего стола обсыпался сахаром и прыгнул адвокату в рот.
- Петя, здесь всегда так хорошо обслуживают?
Младший Миронов вздохнул и неопределенно покрутил рукой в воздухе. Его надежный, здравомыслящий и крепко стоящий на земле брат после нескольких рюмок был готов поверить во что угодно.
...
Несмотря на бродивший в крови хмель, Виктор Иванович сообразил, что новость о подмене Анны не будет встречена Марьей Тимофеевной с той же легкостью, поэтому решено было не ставить её в известность. Маменька Анны была приглашена на позднюю прогулку, а затем - в гостиницу у Пьяной гавани, что располагалась неподалеку в Старой Деревне. Шурочка отправилась туда же с едой и одеждой для малышки. Зайцев наблюдал в доме, ожидая, пока мнимая хозяйка удалится в спальню на ночь.
На лужайке у собственного дома Яков крепче взял сына за руку.
- Аня, - он притянул жену свободной рукой, обнял и поцеловал в щеку.
- Ты готова? Помнишь, что я сказал?
Анна поежилась. Несмотря на то, что она сама предложила эту идею, ей стало не по себе. Тошнота подступила к горлу, живот потянуло.
- Яков, может, не стоит? Вдруг Нина проснется и начнет кричать? И еще я боюсь, что...
- Чего, милая?
- Не знаю... Вдруг я себе потом не понравлюсь... - Анна не могла до конца сформулировать мысль.
Это было похоже на отвращение к чужому и поношенному нижнему белью. Её тело носила какая-то другая, неприятная ей женщина. Она мылась. Спала в их супружеской постели. По-хозяйски прикасалась к её мужу и детям.
Штольман не вполне понял, о чем говорит Анна, но не стал уточнять.
- Анечка, ты нужна мне любая. Если хочешь, я сейчас войду в дом, соберу нужные вещи и уедем отсюда навсегда.
- Нет, глупости. Я готова.
Анна помассировала живот круговыми движениями. Постучала пальчиками о стенку живота, глубоко подышала.
- Не спишь, рыженький? Ты хороший малыш. Удачи тебе с родной мамой...
Входная дверь двухэтажного особнячка приоткрылась, в проеме появился Зайцев и помахал зажженной свечой. Штольманы направились к дому.
...
Яков бесшумно прошел к спальне, приоткрыл дверь, петли которой еще час назад были смазаны Зайцевым. Непогасшая еще свеча теплилась на тумбочке и постель была освещена. На подушке раскинулись каштановые волны длинных волос, грудь женщины на постели размеренно подымалась и опускалась. Нина Аркадьевна крепко спала.
Штольман отступил в гостиную и прошептал: - Можно начинать.
Не удержавшись, Анна на цыпочках подошла к двери и из-за порога взглянула на себя саму, а затем вернулась к Дюку.
- Солнышко, позовешь меня сразу после того, как я упаду. Хорошо?
- Я помню, мам, - малыш был необычайно серьезен.
Анна вызвала дух Нежинской, и когда он проявился в воздухе, обернулась к мужу. В глазах ее была растерянность.
- Она здесь?
Получив дрожащий кивок, Штольман подвел Анну к дивану. Медлить было нельзя.
- Анечка, закрой глаза. Я люблю тебя. Прости.
После короткого и хлесткого удара в подбородок женщина стала оседать на пол. Подхватив тело, Яков затащил его на диван и взглянул на сына.
- Скорей беги в спальню!
Ни Анна, ни Дюк, ни тем более Яков не слышали, как обеспокоенный неожиданной и страшной тишиной в теле мамы, крохотный человечек в животе Нины дернулся.
"Мама... Мама..."
Дух Нежинской взлетел над своим телом и поморщился.
- Сплю я, что ли? Почему я в этом тряпье - в жизни такого не одену, фу...
Расслышав еле слышный зов, дух замер.
"Мама..."
Малыш размером чуть больше горошины не произносил ничего этого вслух, да и не мог он, разумеется. Но дух Нины слышал его отчетливо.
"Нет никого. Мама... Пожалуйста! Я хочу маму!"
Подплыв к телу Нежинской, дух прикоснулся бесплотными пальцами к животу, откуда шел этот зов.
"Пожалуйста!"
- Ребенок? Мой ребенок? - смутное облако приникло к своему телу.
"Никто меня не слышит. Мамы нет. Я без нее не смогу..."
Дух растерянно заморгал.
"Никому я не нужен. Ну и ладно..." - крохотный человек не умел думать о самоубийстве.
Он мог просто перестать жить.
...
В спальне Штольман глядел на свою любимую и не мог оторвать глаз. Затылок не ломило, отторжения не было. Хотелось немедленно откинуть одеяло, содрать длинную ночную рубашку и погрузиться в эти волосы, груди, войти в...
- Ма-ам? - тихонько позвал Дюк, и Яков очнулся.
Жена не просыпалась. Яков присел на кровать, поставил сына рядом и легко дотронулся до щеки Анны. Вздохнув, она повернулась на бок.
- Анечка, - произнес Штольман ласково, положив руку на её крутое бедро.
"Неужели не получилось? Милая моя, ты здесь?"
Дюк погладил маму по плечу. Анна чмокнула губами во сне и поудобнее подоткнула подушку.
- Нина Аркадьевна, - громко сказал Яков, - вы опаздываете на прием у её Величества.
Широко распахнув глаза, Анна встретила напряженный, даже сердитый взгляд мужа. Она откинула одеяло, привстала на постели. Взглянула на свои руки. Голова работала ясно, будто и не меняла владелицу, и Анна, жеманно сложив губки, потянулась за подушкой.
- Милый Якоб...
Штольман отдернул руку, будто обжегшись. Дюк отодвинулся.
- Если ты еще раз... - вскочив на матраце, Анна опустила подушку на голову опешившего Штольмана, - назовешь меня Ниной Аркадьевной, я на тебя... императору пожалуюсь! Вот!
Хохоча, Яков схватил жену в охапку, повалил ее на постель и стал целовать в пухлые со сна губы.
- Милая моя... Счастье мое... Дюк, иди сюда, вместе будем маму целовать...