Нас было двое. То есть к алтарю… Она ушла. Задетый за живое, теперь я вечно с кем-то говорю. Да, было двое. И осталось двое! (Иосиф Бродский)
С самого утра в отеле была праздничная суматоха. Сегодня племянник владелицы отеля — Павел, женится на Софии, управляющей тем же отелем. Сквозь всеобщий хаос в холле отеля прозвучал голос регистраторши: — Дорогие друзья, прошу обратить внимание на меня, церемония начинается. Толпа разошлась и на полу можно было отчетливо увидеть красную дорожку ведущую к алтарю. Марш Мендельсона, блаженные глаза Галановой, наконец-то отдававшей своего блудного племянника в надежные руки и Павел, уже стоявший около регистратора. Выходит София, в платье кремового цвета, сопровождаемая сотней улыбок друзей, знакомых, коллег… А так же кротким взглядом исподлобья, своего заместителя Михаила Джековича, который явно был не в восторге от данного мероприятия. Подходя к алтарю, ей вспоминается недавний разговор с, некогда подругой и сестрой жениха — Катей.***
— Волнение, жуткое, это ведь нормально, да? — Сонь, конечно нормально, хотя… — вспомнила Екатерина свой случай. — когда — как. Ты мне очень меня напоминаешь, я когда замуж за Никиту выходила, тоже нервничала жутко, но я тогда понимала, что я не хочу выходить за него, на душе камнем лежал Денис. — с ухмылкой говорила девушка. — Но знаешь, мне тогда помогли одни очень мудрые слова: ты просто должна взглянуть в его глаза и понять, что это именно тот человек, который тебе нужен. Помни, никто не будет винить тебя за то, что ты кого-то не любишь, если только моя мама побесится, что вторую свадьбу ей обламывают. — позитивно говорила Екатерина, заканчивая свою мысль. — Но я все-таки надеюсь, что ты не совершила моей ошибки. — обняв Софию, сказала Семенова и ушла в толпу. — И я, надеюсь. — задумчиво произнесла Толстая.***
София шла по красной дорожке, усыпанной лепестками роз и, переключив свой взгляд с пола, увидела Павла, лучезарно улыбающегося и, неожиданно, видимо, совершенно не жалеющего о происходящем. Пропустив всю речь регистратора, София в негодовании смотрела на ошалевшего Михаила, он чуть не плакал, но когда регистраторша спросила: «Согласны ли вы, Павел взять в законные жены Толстую Софию Яновну?» Михаил ушел, похоже, не хотел видеть то, как житель его сердца выходит замуж за другого. — Да. — лаконично сказал Павел смотря на губы управляющей. — Согласны ли вы, София, взять в законные мужья Семенова Павла Аркадьевича? Ну вот и пришло время смотреть в глаза Павлу, но только, к сожалению, в глаза Толстой смотреть никто и не думал, Павел оценивающем взглядом осматривал Софию. Что она видит в этих глазах? Любовь? Возможно. Радость? Безусловно. Жаль, что сейчас, она не может посмотреть в свои глаза. София понимала, что ни радости, ни любви, она, скорее всего, там не увидит. — Прости. — вырвалось из уст управляющей, быстрым шагом уходящей прочь. — И что это, мне интересно, происходит? — взбесилась Элеонора. — Что за наваждение? Дежавю! — выкрикнула та и, последовав примеру Толстой, ушла с мероприятия. Павел, непонимающем взглядом смотрел в даль. — Мрзим! Шта? Зашто се ово срање дешава мени? — кричал он на весь отель. — Паш, успокойся, девушки могут уйти в любую минуту. — неожиданно поддержал Павла Дягилев, смотря на Екатерину, которая в свою очередь, виня во всем себя, негодовала. Вернемся к Софии. Не понимая, что делать дальше, София пошла в свой кабинет. Войдя в него, она тут же закрылась, открыла блокнот и, достав таблетку, быстро ее проглотила. — Что за таблетки? — спросил до боли знакомый голос. — Ты-то, что тут делаешь? Тоже из-под венца сбежал? — не скрывая дрожи в голосе, с усмешкой спросила управляющая своего зама. — Смешно… Почему сбежала? — Взглянула в его глаза, поняв, что он не мой человек. Да и истерика Канаевой на заднем плане, увеличила эффект. — не переставая острить, высказала та. — Да, она сама не своя весь день, впервые вижу, чтоб люди так на чужой свадьбе «радовались» за молодожен. — Сам-то не меньше «радовался». — сказала София, находясь в небольшом замешательстве, сидя на диване. — А что мне надо было делать? Кричать «Горько!», толкать тосты за молодых, искренне радуясь вашему счастью? Сама хоть подумала, как это будет выглядеть? Я же разрыдаюсь как последняя тряпка, когда вы будете каравай кусать, а все будут думать, что мне хлеба жалко. — сказал мужчина, наблюдая как София залилась хохотом. — Странно все как-то, — успокоилась девушка. — жалуюсь на тяжелую жизнь всем, любви, мол, нет, а если есть — погубит, а потом сама «гублю» мужчину, который, видимо, меня любил. — Ничего странного, помнишь в детстве, на литературе: «Мы любим тех, кто нас не любит, Мы губим тех, кто в нас влюблен, Мы ненавидим, но целуем, Мы не стремимся, но живем.» — сказал заместитель, откидываясь на диван, закидывая ногу на ногу, и делая умный вид. — Да, Пушкин был очень проницателен. — О поэзии хочешь поговорить? — ухмыльнувшись, сказал Михаил. — А что еще делать в свадебном платье с чужим мужчиной? — начиная смотреть на губы «чужого мужчины», спросила она с лучезарной улыбкой. — Прямо с таким чужим? — спросил он, в ту же минуту притянув к себе девушку, впиваясь в ее губы, нежно, но требовательно. Нехотя отрываясь от управляющей, заместитель спрашивает еще раз, но шёпотом: — Чужим? — с надеждой спрашивает он, а та нежно улыбаясь, отвечает: — Самым родным, чужим на свете.— берет его руку в свою, и кратко повторяет поцелуй