С привкусом камамбера

      Сумерки. Вдали, скрываясь за невидимой чертой горизонта, тлеет солнце, а его лучи ласково растворяются во тьме приближающейся ночи, не в силах ей сопротивляться. Нежно-оранжевый, красный, зелёный, голубой перерастают в фиолетовый, пурпурный, лиловый, тёмно-синий и в конце концов чёрный. Ей так нравится закат. Ведь после следует тихая и волшебная ночь. И именно сейчас она была особенно волшебна, чем предыдущие.       Трепет в душе разливается по телу, нарастает в груди, и сердце вскоре подхватывает резонанс, бешено бьётся, пульсирующим отголоском заглушает все остальные звуки. И Тикки не в силах оторвать взгляда от солнца. Устремлённые вдаль глаза были полны детского ожидания чуда. Как если бы маленькие дети ждали прихода полуночи в Новогоднюю ночь, дабы посмотреть на переливающее в красках небо. Так и сейчас квами замерла на балконе пекарни Дюпен-Ченов, в ожидании напряжённая как струна, пока хранительница мерно посапывала на кровати, утомлённая сегодняшним днём.       Это было ей на руку. Это было им на руку, так как не пришлось бы говорить о том, что они скрывают на протяжении пяти тысяч лет, раскрывать их самый личный секрет во избежание ошибок, совершённых раннее.       Крыши охватывает лунное сияние, а солнце вот-вот скроется. И Тикки ждёт. Преданно. Как Хатико. Не важно сколько времени придётся так парить/стоять/сидеть, она будет смотреть вдаль, потому что сердечко знало и верило в любовь чёрного кота.       Если спросить у неё историю их знакомства, то она уж не ответит, но расскажет с чего уверенность поселилась в душе и любовь вспыхнула в сердце. Ещё ни разу он не бросал её в волшебные лунные ночи. Приходил, одаривал бывало кротким, бывало пылким поцелуем с привкусом камамбера, шептал слова о том, как скучал, как ждал именно этого момента и как пожар пылает в бешено бьющемся сердечке. И грустная улыбка озаряет милое личико; в васильковых глазах находят отражение тоскливые закатные блики вперемешку с выступившими капельками драгоценных слёз.       Чуть-чуть.       Настало время для того, чтобы стать тем, кем они могут быть лишь один раз в пятьсот лет. И, отдавшись трепетному теплу — словно бабочка порхнула крыльями –, она закрывает глаза, ощущая, как слёзы намочили реснички.       Тикки не видит, как её бархатная кожа покрылась лунной белизной, как приобрело её лицо нежные черты и слёзы украсили блеском пылающие щёчки. Ночной ветер пронёсся навстречу и потрогал своими невидимыми руками красно-чёрные волосы, достающие до лопаток.       Квами открывает глаза.       Теперь она не маленькая квами, а взрослая и прекрасная девушка с идеальной фигурой и невысоким ростом, стоящая на балконе в ожидании чуда.       Чёрный силуэт скачет по крыше, увеличиваясь в размерах по мере приближения, и Тикки быстро смахивает слёзы на глазах — он не должен видеть её признак маленькой слабости, ведь Леди всегда сильна и спокойна.       А ночами сердце изливается кровавыми слезами, о которых никто не знает.       — Почему постоянно прихожу именно я? — как это предсказуемо.       Но девушка счастлива как никогда слышать мурчащий голосок, видеть недовольные кошачьи глаза, ярко горящие во тьме, и сходить с ума от его очаровательных ушек, виляющего хвоста и черных растрёпанных волос, к которым так и хотелось прикоснуться. В очередной раз она подмечает прелесть бунтарского вида чёрного кота.       — Я тоже рада тебя видеть, Плагг. — Тикки одаривает нежным поцелуем в щёчку разместившегося на заборчике паренька — тот улыбается в ответ.       Коварно. Горячо. Страстно. Обнажая острые клыки, которые любили оставлять на нежной шее свои следы.       — М-м-м. И это всё? — он наигранно дует губки и глаза азартно сверкают. — Я думаю, что за столько лет ты должна мне большего.       Тикки хихикает, когда парень прижимает к себе, и зарывается носиком в красных волосах.       Тепло. Она счастлива вновь оказаться в крепких объятиях, прижатая крепкими родными руками к тёплой груди. И мурчание доносится откуда-то из глубин. Она так любила, когда он мурчал для неё — это самое прекрасное проявление любви, ведь чёрные коты не мурлычат кому попало и уж тем более не приходят по чьей-либо прихоти. А этот кот был особенно ворчливым, недовольным поедателем камамбера.       И, касаясь любимых губ, девушка чётко ощущает привкус знакомого сыра.       Острые клыки. Длинные коготки. Хочется шипеть от боли. Но и это проявление садизма со стороны чёрного кота — лесть для неё. Ведь это его природа. И в какой-то степени Тикки недовольна возникшей любви к боли. Но ночь приходит, и эта мысль улетает вместе с ветром, растворяется в ночи, в его волшебном поцелуе, потому что изменить его — значит, создать другого нелюбимого человека. А любим мы человека вместе с его недостатками.       Металлический привкус вместе с приятным жжением разносится по телу, и Тикки краснеет вновь и вновь, не в силах проявить свою слабость и признать поражение пред ним. А Плагг, в свою очередь, коварно улыбается, вновь прижимая самого дорогого квами, и ночь свидетель их молчаливой, но сильной любви.       Пара будто бы стала единым целым. Дышат одним воздухом и даже сердца стучат в одинаковом темпе. И мир вокруг исчезает. Тикки даже не беспокоится, что хранительница может застукать их на балконе. Отделается — не привыкать.       — Что будем делать? — шепчет Плагг, и голос его растворяется в ночи.       — Как всегда, жить дальше и спасать мир. — отвечает она также гулко, не в силах открыть глаза.       И краем уха улавливает его короткий смешок.       — Я по поводу Маринетт и Адриана. — чёрный кот тепло поглаживает спину своей Леди. — Этот дебил не понимает моих намёков.       — А может просто не хочет верить.       — Возможно. Но тем хуже для них и для нас.       Вновь тишина окутывает их. Вдали молчаливо блестят огни, проезжают редкие машины и блестят звёзды. Кажется, они лишь маленькие пылинки в этой большой системе. Но неотъемлемая часть Вселенной. У каждого из квами своя история. Тикки родилась в результате большого взрыва, а он… Ему даже лень напрягаться по поводу того, что было раньше. Время бежит, они не стареют, но вынуждены быть заложниками в талисманах, прикованными к разным людям, что не могут быть вместе. Если бы только они знали, как страдают квами! Но об этом и думать было запрещено. Они помнят до чего всё это дошло две тысячи лет назад. Бедную хранительницу Тикки казнили, а Ша Нуара — приговорили к изгнанию. Вот такая грустная история любви с печальным для всех концом. И даже не смотря на то, что всё изменилось, стереотипы и правила стёрлись, они опасаются раскрывать личности героев друг пред другом.       Тихий женский вздох нарушает тишину, и вскоре Тикки совсем тихо шепчет: — Нам не нужно делать никаких намёков и уж тем более совершать попытки разоблачения. Всему своё время, Плагг. И однажды судьба сделает всё так, как нужно. Нам остаётся только ждать и наблюдать.       — И делать вид, что квами, как мы, не способны любить.       — Да.       Она еле сдерживает очередной поток слёз. Он не должен видеть! Он не должен этого видеть! Не сейчас! Но банальная фраза настолько тронула сердце, что Тикки не удержалась. Кусая губу, она пытается не рыдать вслух. Но не выдерживает и сдаётся, чем пугает Плагга.       Чёрный Кот бережно хватает за плечи возлюбленную и пытается посмотреть в лицо. И замечает блестящие ручейки на её щеках.       — Тикки. Дорогая. Любимая моя. — он умиляется, теплеет и нежно проводит по щекам, дабы смахнуть слезинки. — Не плачь, прошу. Это наша судьба. Мы принесли в жертву любовь ради спасения мира, ради других, ради того, чтобы они не страдали. Но я вечно буду рядом. Обещаю. И сделаю всё для этого.       Плагг трепетно касается губами хрупкого носика и прижимает к себе любимую. И Тикки боле не может сдерживать слёзы, что так рвутся наружу. Ей больно. Больно от осознания того, что они не могут быть вместе с теми, кого любят, не могут также, как люди, растить детей и самое поганое — умирать. Жить вечно хотят многие, но не многие понимают какого это — терять самых дорогих вновь и вновь, хранить воспоминания, которые невозможно стереть, и видеть каждый раз, как они стареют, чахнут, а затем умирают. Навсегда и безвозвратно уходят в землю.       Они стояли так почти всю ночь. Он прижимал её к себе, шептал разные каламбуры, слова о глубокой любви, клятвы быть рядом во чтобы то ни стало, целовал, смеялся, вспоминал и жаловался на глупого хранителя. И Тикки делилась тем же.       Счастье быстротечно.       Пара не заметила, как ночь быстро прошла и небо стало светлеть.       — Нам дана лишь одна ночь в пятьсот лет. — шепчет тоскливо Плагг. — На чувства, любовь, поцелуи. И это слишком малая награда за все пережитые страдания.       Ещё чуть-чуть и Тикки вновь зарыдает. Но не решается. Итак слишком многое позволила себе пред Плаггом. Не хороший пример преподаёт любимому человеку.       — Но мы справимся. — чёрный кот довольно покачивает хвостом и улыбается, когда девушка сама притягивается за поцелуем.       — До скорой встречи, мурцесса.       — До скорой. — шепчет она в ответ и до последнего наблюдает за скачущим по крышам Плаггом.       Тикки мысленно благодарна судьбе хотя бы за одну волшебную ночь в своей полной страданиями жизни, обращая васильковые глаза на небосвод. И вновь вместо красноволосой девушки на балконе появляется маленькая квами.       Настало утро и теперь они вновь вынуждены скрывать свои чувства от других: Плагг вновь строит из себя ворчливого негодника, любящего только камамбер, а Тикки — сильную и ответственную квами, которую ничто не волнует, кроме спасения мира. Но сами скрывают глубокую любовь в истекающем кровью сердце.