Тельпэ

Тельпе – квенийский корень, заимствованный из телерина вместо изначальной формы чельпе. Имеет значение серебро, серебряный, но в переносном смысле. Тихо мерцают звезды. Шепчет серебристо-зеленая листва, создавая неповторимую песнь ночи. Посреди небольшой поляны сквозь ветки мелькают маленькие языки пламени. За пределами круга света, у белого ясеня неподвижно застыла чья-то фигура. Рука неизвестного потянулась к куче хвороста. Получив свою порцию, вспыхнуло пламя, на мгновенье осветив лицо сидящего. Слегка суженное, с изящными, но твердыми чертами. Светло-серебряные волосы и глаза. Нечеловечески красивые глаза. Серые, с искрами все того же теплого, живого металла. Глаза Эльды. Тонкие пальцы одним движением скользнули по корпусу лютни, лежавшей в траве, приобняли почти живое дерево. Легким касанием заскользили по струнам. Светлая грусть, Звездные крылья. Режущая кромка льда. Как это близко, здесь, в песне, в жизни его народа, проклятого у него на глазах. Потому что он – Нолдо. Он – Тэльпелассэ Морхелкарион. Как много значит всего лишь имя. *** В час самого яркого света Тельпериона, в уютном особнячке среди улиц белого города счастье било ключом. В семье Морхелкара, Мастера-Нолдо, родился первенец. Сын. Его серые глаза были такими же, как и у отца. Только волосы – россыпь серебра, как и матери из телери. Лицо Морхелкара светилось искренней радостью. В семье есть сын. У него есть сын. Имя пришло само, терпкое, как крепкое квенилас. - Тэльпелассэ нарекаю я его!- звонким эхом распался голос отца.- Серебряная листва. Раздался тихий, мелодичный, застывший голос матери. - Эллеарэ, Звездное Море. Это его второе имя. А далеко-далеко, в дальнем Белерианде была ночь, и сияли чистые Звезды. В счастливом и веселом Валиноре детство у Тэльпелассэ было тоже радостным и светлым. Но с маленькой, терпкой горчинкой, как и имя. Слишком разными были отец и мать. нолдо и телери. Огонь и Море. Почти сразу после рождения сына мать настояла на переезде в Альквалондэ. Морхелкар не сильно хотел покидать Тирион, город Мастеров, с его шумными улицами и узорными домами. Но согласился. Легко, светло протекали дни. Красочные, пропитанные морскими брызгами. И однообразные, как наплывы волн. Тихие сумерки Гавани. Тихий свет нолдорских фонарей. Тихий блеск жемчужин. Тихий город. И дети были тихие. Нет, они громко пели и заливисто смеялись, но как-то… тихо. Пели о Звездах, о Свете, о Море. Пели восхваляя. Не чувствуя. Потому что единицы среди них смотрели в небо и вдаль. Среди этих единиц и был Тэльпелассэ. Когда ламатьявэ уже в совершенстве подчинялось мыслям, он не мог научиться говорить, как мать. Так же красочно и пусто, завуалируя любые мысли сотнями образов. Его речь была как речь отца. Как речь нолдор. Яркая, звонкая, наполненная красками, но в то ж время лаконичная и правдивая. Отец, видя все это, настоял на возвращении. Он забрал сына и вернулся в уютный особняк среди кленов, где Лаурелин золотом играла на резьбе деталей. А мать не поехала. С ней остались двое младших детей, истинных телери. Они пели о Звездах, не смотря на них, и также затемняли свою речь кучей образов. Город, наполненный светом, ошеломил Тэльпелассэ. Но принять до конца не мог. В Альквалондэ свет Дерев был почти невидим, его заменяли фонари. И теперь все величие и радость лучей обволокли юного Эльда. Он любил и Лаурелин, но больше ждал часа Тельпериона. Все-таки Звезды оставили на нем отпечаток задумчивости. В их именах был общий, горчащий светом корень. Тэльпе, серебро… Он познавал город. Часами бродил по нему, общался со сверстниками. Почти слился со звенящей радостью всего города. Однажды, когда он шел по отдаленной улице, сзади раздался звонкий возглас. Мимо на конях пронеслись двое Эльдар. Они смеялись, скача так быстро, что их волосы, черные и рыжие, переплелись игрой ветра. Тэльпелассэ успел увидеть их глаза. Чисто-голубые, как небосклон в свете Лаурелин, и серо-зеленые, прозрачные .И чистый, незапятнанный свет дружбы в них. Те ничтожные остатки черт истинного телери, о котором мечтала мать, распались с легкой внутренней радостью. Город его принял. Только одно омрачало жизнь. Тэльпелассэ не мог найти свой путь. Как он ни старался, Мастерство не давалось, не хотело слиться с ним в творении. Ни металл, ни камень, ни дерево не подчинялись рукам. Слово тоже не давалось. Большинство песен были красивыми. Но пустыми и восхвалительными, и не просились в душу Тэльпелассэ. Только одна радовала мысли – колыбельная, единственная, которую иногда пел отец. Жаждали света, за светом мы шли, Свет мы на Западе дивном нашли, Луч серебра, золота звон, Лаурелина, Тельперион! Год, два, десять, сто… Жизнь текла, даруя радость и веселье. Время от времени Тэльпелассэ и Морхелкар приезжали в Альквалондэ, ведь отец и мать все еще любили друг друга. Именно во время одной из таких отлучек произошло событие, которое по сути своей было невозможно. «И острый меч на брата поднял брат…» Когда Тэльпелассэ вернулся, Феаноринги и Финвэ уже покинули Тирион. Больше не было слышно на его улицах смеха двух друзей. Вроде бы не сильно это повлияло на жизнь простых нолдор. Но что-то упало на дно сознания, будоража его предчувствием беды. Почти неощутимым, но опасным. Тэльпелассэ отправился в дальние уголки Амана, чтоб развеять поселившуюся в душе тоску.