Дом загадочных огней

      Утром Рената поджидало грубое пробуждение от будильника. От звона гремело в ушах, желание убивать обострилось, каждая секунда, казалось, длится минуту. Самое интересное, что Яна, по её бездействию, и не собиралась выключать будильник. Парень недовольным, сонным взглядом смотрел на дверь в соседнюю комнату и ждал, когда в ней прекратится надоедливый звук. Так продолжалось с полминуты. Яна вышла со стороны кухни, тихонечко пробежалась до своей комнаты, где с претензиями к будильнику прекратила звон.       — Извини, я тебя разбудила, да? — проходя мимо Рената спросила девушка.       — Нет, я давно проснулся. Просто стесняюсь встать. Не знаю ведь здесь ничего.       Филатов приподнялся, сел на краю дивана, прикрываясь пледом. Его смущал оценивающий взгляд Ковальской, которая оглядела парня от головы до пяток и ушла обратно на кухню.       Через минуту Ренат оделся, отправился вслед за хозяйкой дома. Яна что-то жарила на сковороде, вероятно, готовила. У неё это не очень хорошо получалось, что подтверждал чуть задымлённый воздух и резкий запах горелого.       — Давай я тебе помогу, — предложил парень, подойдя к плите и заглянув в сковороду.       — Спасибо, я справлюсь сама, — нервно улыбнувшись ответила девушка. Она стала перемешивать блюдо, как подпрыгнувшая вверх капля масла обожгла руку Яне. Вскрикнув от боли, Ковальская схватилась за обожжённое место, отошла от плиты, дав пространство для манёвра Рената. Парень убавил газ, аккуратно слил масло и налил свежее. Яна наблюдала за этим со стороны, удивлённо наблюдая за каждым движением сожителя. — Ты умеешь готовить?       — В общежитии ещё и не такому научишься. Здесь какие-то овощи, бобы. Что это такое?       — Это мексиканский салат.       — Его разве не варят?       — Я сначала сварила, а теперь жарю.       Усмехнувшись, Ренат снял сковороду с плиты, заявив, что салат готов. Даже больше, чем готов.       Во время завтрака оба человека чувствовали себя неуверенно, изредка поглядывали друг на друга. Яна готова была провалиться со стыда, особенно после её оправдания минуту назад: «Я обычно вообще не завтракаю». «Что тогда тебя побудило на такой смелый шаг?» — вопрос Рената, который заставил их завтракать в тишине. Хотя парень и не думал о том, что своим вопросом доставил неудобств девушке. Ему было куда приятней наслаждаться тёплой едой, полноценно приготовленной, после нескольких дней перекусов чем попало.       Сразу после завтрака Яна стала собираться на работу, а Ренат лёг на своё новое место для ночёвки. Комната, в которой стоял диван, представляла собой зал. Первое, что привлекало внимание — широкая хрустальная люстра, изображённая в виде соцветия, где каждый цветок представлял собой лампочку и разноцветное стеклянное разветвление. Восточная стена была увешана фотографиями Яны. Почти на всех она была в рабочей форме, на фоне красивых зданий или в обнимку со своими коллегами и той самой бело собакой, от которой недавно убегал Ренат. В целом, комната казалась нежилой — много пустоты, мало уюта. Ну, а зачем одинокой девушке так много комнат?       Филатов остался один. Не найдя себе достойное занятие, парень вышел во двор. У стены лежала та самая палка, которую вчера Ренат отобрал у человека в лесу. Подобрав её и осмотрев, он понял, что загнутое остриё ничто иное как приклеенный смолой кусок рога. Кстати, такого же цвета, как и висящие в проклятом-доме рога над кроватью. Тем человеком явно был Салтыков, а это — его артефакт. У него есть сила и её нужно узнать. В книге Яшина эта палка упоминалась как посох — единственное оружие, которым можно «убрать» любого проклятого, но только изогнутым остриём. Ровное на случай нападения обычного человека. Рогом достаточно ударить проклятого, чтобы избавиться от него навсегда.       Также Ренату удалось расшифровать заголовок «Нейтрализация артефактов и зачем это надо». Интересная статья с пугающим содержимым. Артефакт силён до разрыва параллельной связи, но только при условии, что новый хозяин до заката следующего дня поставит его на место. В худшем случае (день после заката), даже прикосновение до артефакта может привести к… не желаемым последствиям. Оставить на месте можно даже на пару минут — этого будет вполне достаточно.       Ренат хотел успеть до того момента, пока участок не опечатали, поэтому, схватив посох, пошёл к дому. По дороге он встретил идущего на работу Алекса. У него было прекрасное настроение, которым он хотел поделиться со своим другом, но опаздывал. У дома никого не было. Ренат с осторожностью прошёл во двор, оглядываясь по сторонам, затем в дом. И тут, по известному закону подлости, как раз приехал полицейский конвой. СОБРа, которого вчера звал Синицын, не было, но проблем хватило и без того. Филатов пробежал в центральную комнату, оглядел её, заметил потускневший подсвечник, хотя и не обратил должного внимания. Парень не был уверен, что полицейские захотят войти в дом, но всё равно спрятался под кроватью.       Там было очень пыльно, грязно и лежал старый чемодан, отделанный тёмной кожей. Отодвинуть его было невозможно: не позволяло положение и неподъёмный вес чемодана. В дом зашло несколько человек. Ренат видел лишь передвигающуюся по полу обувь. Один из полицейских был обут в белые мокасины. Он сразу не понравился Филатову, так как вёл себя слишком активно — в то время, как двое стояли в дверях и не решались пройти дальше, этот прошёл по всему дому, заглянул в каждую комнату, попытался потушить свечи на подсвечнике, что у него, кстати, не получилось. По недовольному голосу Ренат понял, что этим дерзким типом оказался Синицын.       Они вышли, закрыли дверь, опечатали её и уехали. За этой «работой» парень наблюдал в щёлку. Удостоверившись, что его больше никто не видит, он начал своё дело. Ему не составило труда открыть чемодан. Содержимое его удивило: под куском толстого стекла лежали листы картона, к которым были нитками пришиты пучки волос, и маленькая коробочка то ли из-под драгоценностей, то ли из-под наручных часов. Картон, правда, был более загадочным. На нём были написаны имена всех проклятых, их года рождения и набор несвязанных между собой различных слов.       Ренат вздрогнул, встал и опёрся рукой о стену. В глазах темнело, хотелось закричать от страха. Среди всех листов парень нашёл свой. На нём также были пришиты волосы. Филатов торопливо ощупывал голову, пытаясь найти вырезанное место. За правым ухом было выбрито гораздо выше, чем за левым, и эту асимметрию мог не заметить разве что слепой. Но ведь Ренат общался с людьми, которые, кстати, ничего ему не сказали. Подозрительно…       Ренат отцепил волосы, засунул их себе в карман, а лист картона, не читая, решил сжечь на огне свечи. На подсвечнике горело четыре свечи и той, которая горела ярче, не было. Тоже что-то новое и, скорее всего, неприятное. Парень подпалил лист и бросил его догорать в камин.       Отбросив все свои страхи, сконцентрировавшись на срочных проблемах, Филатов с трудом оторвал рог от палки. Место на рогах над кроватью было сложно найти, в один момент показалось, что это не те рога, но, уже почти отчаявшись, Ренат нащупал шершавое овальное место. Прислонив кусок артефакта к своему месту, парень почувствовал парализовавший руку резкий мороз, от которого сводило пальцы и бросало в дрожь. Убрал руку, но рог упал вниз. Пришлось держать, мучать самого себя этим омерзительным холодом — с каждой секундой начинало больней колоть руку, ощущения мороза сменялось безмерной жарой. В голове Филатов считал секунды.       Прошло две минуты. По их окончанию Ренат отпустил рог, намертво приросший к остальному основанию. «Обморожение» долго не проходило. Филатов забрал палку и подошёл к выходу. Дверь опечатана с той стороны, хотя и не закрыта, поэтому парень спокойно её открыл и вышел во двор. За срыв, конечно, придётся потом отвечать…       Дома не было дел до самого вечера, пока Яна не вернулась с работы. У неё был озлобленный вид — в прочем, как и всегда после возвращения домой.       — Сидишь тут? — присев на кухне за стол, сказала девушка и блаженно откинулась на спинку стула.       — Дала бы мне список дел, я хоть как-нибудь мог помочь тебе.       — Мне неудобно тебя напрягать.       — И мне тебя тоже.       — К нам через пол часика должны Кузнецовы прийти, чаю попить.       — Я так понимаю, фраза «чаю попить» означает что-то другое.       — Ну, да… Мы просто иногда собираемся поиграть в карты. Просто дядя вообще против азартных игр, и он частенько любит меня проверять. Если что, мы пьём чай, понял?       — Конечно понял.       На том и сошлись. Через полчаса пришёл двухполюсный мир Яны: северную сторону она обычно готовит холодный приём, а южную принимает с теплотой и радушием. Хотя что на северном полюсе, что на южном нет ничего, кроме бешеных морозов. С первых минут ощущалось тесное взаимодействие между девушками, которые будто пытались вывести из себя Алекса или пошутить над ним. Из-за этого у Кузнецова и Ковальской такие разногласия.       Во время игры в карты все разделились на два маленьких кооператива: на женский и мужской. Яна и Настя постоянно разговаривали, делились новостями, и за этим не успевали следить за хитрыми парнями, которые сидели рядом и часто подыгрывали друг другу.       — Слушай, Ренат, а где та палка, что ты вчера домой принёс, — парень услышал неожиданный вопрос от хозяйки дома.       — Да… Я её выбросил. Зачем лишний м-мусор на дворе, — заикаясь ответил он, не понимая, почему Яна этим интересуется. Найти посох она не могла, для этого надо было отодвинуть диван в проклятом-доме. Ну, спросила, что с того, но Ренату это не нравилось — не спроста она спросила.       — Куда ты её выбросил?       — В… лесу где-то. Я сегодня туда опять ходил и… выбросил. Да, вот так. А зачем она тебе?       — Хотела помидоры подвязать. Мне бы та палка пригодилась.       — Да, я так и подумал.       Яна косо взглянула на Рената, отвела взгляд и тихо фыркнула. Парень следил за ней, её поведение казалось странным — это побудило Филатова несколько забыть о игре и погрузиться в раздумья.       Он долго не мог вспомнить кто говорил ему о том, что никогда не видел Калинина. Из проклятых разговаривал с Зайцевой, Яшиным и Каменским — кто-то из них. Это не важно, ведь и сам Ренат ни разу его не видел. Знает только, что он выглядит совсем как человек. Человек, который может быть рядом.       За игрой время пролетело незаметно. Азартные настроения сменились дружественной обстановкой, в которой все четверо людей спокойно ходили по улицам посёлка и общались. Вечер был тёплым, светлым. В такой час хотелось насладиться природой, местом, но вместо этого приходилось блуждать по дороге и слушать, как твой друг пытается свести тебя с… понятно кем:       — Слушай, Ренат, можешь ответить мне на один вопрос? — спросил Алекс и, не дожидаясь, продолжил. — Знаю, что можешь. Короче, а у тебя там никакой невесты нет или что-то в этом роде?       — А ты догадайся.       — Я, конечно, догадываюсь, но… Кстати, у вас там гаремы разрешены или нет? — за этот вопрос Кузнецов получил в бок от своей возлюбленной.       — Алания — это Северная Осетия, а не Объединённые Арабские Эмираты.       — Ну это же всё равно мусульманская республика.       — Какая мусульманская республика?! У нас православие вообще-то!       — Правда что ль?       — Да. Тем более, у меня отец родился и вырос в Ростове.       — Ну, тогда извини. Я же не знал.       — Да если бы знал, всё равно бы прицепился! — вступилась за друга Яна. — Ты уже нас с Настей достал, а про Рената я вообще молчу. Вот зачем ты у него всё это спрашивал?       — Затем, что ты у него это никогда не спросишь и просидишь всю жизнь одна.       Импульсивность Алекса завела всех в тупик и образовалось одно общее молчание. До конца своего пути, а именно до края посёлка, все шли в тишине, думали о своём. Ренат о том, что Кузнецов его слегка подвёл с таким резким заявлением, Яна задумалась над его словами с действительной серьёзностью, а Настя хотела убить своего парня, чтобы больше никогда не стыдится его слов. Одному виновнику молчания мысли не приходили в голову — он просто шёл и восхищался своей информированностью.       Компания разделилась у объездной дороги. Оставшись один на один Ренат и Яна не собирались продолжать молчать, но общую тему долго не удавалось найти.       — Ты не обращай внимания на Кузнецова. Он любит ставить людей в неловкие положения. Когда-то он приставал с такими вопросами к Синицыну, но тот ему не нравился. Любит человек совать нос не в свои дела.       — Я представляю, как он надоел тебе за всё время вашего знакомства. Сколько вы уже знаете друг друга?       — Года два, может три. Каждые полгода прикрываю его из-за того дурацкого ружья, на которое он, похоже, и не собирается делать документы. Если бы он не нравился моей лучшей подруге, давно бы сидел в местах не столь отдалённых.       — Да. За такое дело дают немало.       — У него половина уголовного кодекса в биографии соберётся, — пошутила Яна и с облегчением выдохнула, словно очень давно хотела это сказать, но не было достойного слушателя. — Я, конечно, слежу, чтобы ничего серьёзного не было. Хотя иногда проскальзывает что-то недопустимое.       — Например?       — Например, незаконная вырубка леса. Наш лес рубить нельзя, но вот его, понимаешь, это не останавливает. Вообще в лесу лучше не ходить, ты ведь это уже знаешь. Ходишь туда?       — Нет, не хожу, — со спокойствием сказал Ренат, спрятав руку в карман и скрестив на ней два пальца. — Мне там делать нечего. Да и хватило один раз с тобой поругаться.       — Я вообще не хотела с тобой спорить, но… да ты сам и виноват.       — В чём это я виноват?       — Как бы тебе сказать… Я сейчас приведу ужасный пример, но точный. Ты только не смейся. В общем, это такой рефлекс, как у собаки, которой палку кидают и она бежит за ней, вот так у меня на ссоры, — пример, действительно, смешной. Парень, чтобы не засмеяться, с силой сжал губы и медленно вдохнул через нос. — Не могу удержаться, давно ни с кем не спорила, кроме как с Кузнецовым, но он быстро сдаёт назад. А ты отступать не хотел. Я не могла не использовать такой шанс.       За увлекательным разговором друзья не заметили как стемнело. На часах был десятый час — самое время вернуться с прогулки в наипрекраснейшем настроении. Ренату понравился этот вечер, ради него стоило пять дней истерзывать самого себя мыслями о параллельной связи некого дома, стоило пройти десятки километров, стоило порвать несколько нервов. Хотелось, чтобы этот вечер задержался, хотя бы продержался дольше обычного.       Яне позвонил Алекс. Их разговор был предельно краток, но за него парень успел передать всё, что только хотел. Девушка остановилась, её примеру последовал и Ренат.       — В твоём доме кто-то ходит, — взволнованно произнесла Ковальская, нарушив такую сладкую, приятную атмосферу. — Я думаю, стоит проверить.       Раз так думает девушка, которая несколько минут назад призналась в том, что любит спорить, — надо идти. Дом был недалеко, надо пройти лишь один узкий проулок и немного по улице. Разговор продолжился, правда, теперь они проклинали того, кто посмел нарушить их спокойствие.       Ещё у забора можно было разглядеть, как в доме горят свечи на подсвечнике. Иногда свет мерцал, иногда попросту пропадал. Яна сразу же решила зайти в дом, посмотреть на человека, который, не боясь быть замеченным, зажигает свечи в чужом доме.       — Подожди, давай я сам туда схожу, — предложил Ренат, стеной встав перед девушкой и схватив её за плечи.       — Это почему? — спросила Ковальская, остановившись, скромно обведя взглядом землю. Она с осторожностью отцепила от себя руки Филатова и посмотрела ему в глаза.       — Это ведь мой дом, и я за него отвечаю, — тихо ответил парень.       — А я участковый этого посёлка, и я за него отвечаю, — ещё тише, словно передразнивая, сказала девушка. — Скажи мне честно.       Ренат сделал паузу, во время которой глубоко вздохнул, взвесил все за и против своего главного аргумента. Обернувшись, он взглянул на дом, где по-прежнему продолжал мигать огонь.       — Я знаю того, кто там сидит и мне нужно поговорить с ним один на один.       Очевидно, Яна ждала других слов. Теперь она посчитала, что парень просто забоялся своих чувств и сказал первое попавшееся в голову. Сам же Филатов не хотел показывать Ковальской «вечный огонь», относящийся к параллельной связи. Вообще не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь знал о реальном проклятии и всей той дьявольской игре, в которую Ренат играет уже почти неделю. А свои мысли девушка могла приберечь на другой случай.       — Хорошо, иди один. Я подожду тебя здесь.       Сказано — сделано. Филатов зашёл во двор, как ему в голову пришла гениальная идея — можно отвести от себя подозрения по вскрытию опечатанной двери. Но для этого Яне надо было подойти к дому, а потом, скорее всего, зайти внутрь, где ей явно было не место. Пришлось отложить эту идею.       В доме было тихо, ничего не предвещало беды. Свет огоньков не вмещался в одной комнате и вырезал бледные полосы в других, где не было дверей. Ренат подошёл к подсвечнику, который хотел или накрыть, или прикрыть чем-нибудь, чтобы свет не было видно на улице. Подойдя к подсвечнику, парень внимательно взглянул на него. Горящие четыре свечи снова горели неравным огнём, снова выделялся один, более высокий и яркий, но уже другой.       — Это всё неспроста, — вслух сказал Ренат и услышал позади себя несколько хлопков. Обернувшись, он увидел стоящего в дверном проёме Каменского. Мужчина аплодировал, легонько улыбался и косо смотрел на парня.       — Партийный билет и значок профсоюза за догадливость, — сказал он хриплым, ослабевшим голосом.       — Я не совсем понял, что вы сказали, — задумавшись ответил парень. — Там что-то, что-то, что-то за догадливость. У вас голос слишком хриплый.       — Потому что на вас, буржуев, никаких сил не хватает.       — Опять половину не понял. А можно для разнообразия хотя бы жестикулировать? Такой серьёзный момент, вы, наверное, хотите выговориться, а не получается. Ренат сам удивился от вдруг взросшейся храбрости. Такое чувство как страх словно никогда не присутствовало в парне, а про осторожность в разговоре с опасными людьми вообще стоило забыть. Дерзость можно было не только услышать, но и увидеть — наглая стойка, наиспокойнейший взгляд, нетерпеливое постукивание пальцами по локтю. Это безумно раздражало.       — Сегодня ты посмелее! Даже не убегаешь, как в прош… — не успел договорить Каменский и закашлял.       — Белены что ли объелся — сам не знаю. Я просто понял, что ваш артефакт не может показывать будущее. Мне вас незачем бояться.       — Да? Ты уверен?       — На все сто. Вчера я весь вечер провёл в этом доме, но никак не… — Ренат остановил свой беспощадный аргумент, на секунду задумался, нахмурив брови. — Пропустили день. Я немного забыл про это. Ну, на этом ладно.       Каменский решил обойтись без долгих вступлений, без различных историй о своей нелёгкой судьбе в шкуре проклятого. Для него куда важнее слов были дела — он хотел освободиться от параллельной связи кратчайшим путём. Жали лишь, что в конце этого пути придётся «слегка покалечить» человека.       Из кармана мужчина достал нож, тот самый, который Ренат выхватил у него на прошлой встрече. Парень положил его в дорожную сумку, почти на самое дно. Сама сумка лежит рядом с диваном в доме Яны.       — Пришлось немного порыться в твоих вещах, — безуспешно откашлявшись, сказал Каменский. — Спасибо, что долго не возвращались.       — С ножом-то понятно, а здесь вы что хотели, если знали, что я теперь живу в другом доме? — быстро протараторил Ренат, уставившись на нож и задумавшись. Мужчина словно не сразу понял услышанное — ему потребовалось несколько секунд, чтобы все расставить по своим местам и узнать смысл. — Вы искали посох, верно? Он на самом видном месте. Филатов махнул головой в сторону висящих над кроватью оленьих рогов. Каменский не сразу разглядел, да и, наверное, он даже не знал, что основным остриём был именно кусок рога. Зато мужчина знал как показать свои намерения с первых мгновений, чтобы до смерти напугать любого.       Выхватив с огромнейшим размахом нож из ножен, он с отчаянием в глазах и сдавленной улыбкой бросился на Рената. Парень успел отскочить в сторону перед тем, как его проклятый-враг с разбега ударился в камин. Не успев остановить неудачный замах, Каменский срезал пару свечей с подсвечника и рукой ударился в угол выпирающего из стены камня. Филатов услышал тихий хруст, ему казалось, что это уж точно остановит разбушевавшегося не на шутку мужчину. Да, тот схватился за ударенное место, выронил нож, но даже не пискнул, не открыл рта от боли. В очертании огненного света Ренат видел, как у его врага напряжены скулы, как бледная, практически белая кожа на лице синеет. Даже через опущенные и с силой прижатые веки парень словно видел налитые яростью глаза, жаждущие отмщения.       Филатов кинулся к двери. Он уже мысленно представил, что отдёрнет ручку и сразу же побежит куда-нибудь подальше. Но перед ним как будто бы вырос, появился из-под земли Каменский. Мужчина стоял у двери, держался за ударенную руку.       — Ты никуда не уйдёшь! Ты ляжешь здесь навсегда! — прокричал он так громко, с такой ненавистью, что его крик души услышал не только Ренат, сразу же отскочивший на кухню.       Каменский делал неуверенные, кратчайшие шаги, сам не мог представить как будет бить одной рукой здорового парня. Но даже без явных шансов на победу шёл вперёд, понимая и прокручивая у себя в голове только одно — такого шанса может больше не быть.       Попытка заблокировать проход на кухню столом принесла результат. Мужчина остановился, телом пытался продавить стол вперёд, а Ренату оставалось только воспользоваться этой возможностью. Он ударил Каменского кулаком, отодвинул стол в сторону и выскочил из кухни. Но проклятый из часовни не собирался так просто его отпускать, по футбольному ударив Рената в колено. Парень упал прямо к ногам Яны, которая пришла на крик и грохот.       — Что здесь происходит? — недоумевающе спросила девушка и помогла Филатову встать.       — Я тебе всё потом объясню. Умоляю, беги домой! — крикнул Ренат, но его подруга, напуганная увиденным, продолжала стоять, со страхом смотреть в глаза парня. — Умоляю, беги, — шепотом добавил Филатов и Яна, чуть подумав, убежала. В голове она мысленно проклинала себя за то, что, будучи полицейским, бежит от опасности, потому что так ей сказал другой человек. Человек, которому она доверяет.       — И что, она убежала?! Оставила тебя одного?! — истерически прокричал Каменский. Ренат обернулся к нему. У лежащего на полу, даже не пытающего встать человека из носа текла кровь, но при этом он улыбался — не от удовольствия, а от истерики. Поздно он осознал, что может проиграть бой. — Предательство! На Сахалин таких надо!       — А может вы закроете свой рот для разнообразия? — не выдержал давления Ренат.       — Уже кричишь. Понимаешь, что ничего не можешь сделать. Мягкотелый слабак.       Филатова злили эти слова, туманили здравые мысли, выставляя на первый план агрессию. Пара глубоких вдохов помогла успокоиться, но не решила всех проблем.       — И что ты собираешься делать? Возьмёшь нож и зарежешь меня?       — Нет, — грубо сказал Ренат и дьявольски улыбнулся, — у меня есть идея получше.       Подойдя к лежащему врагу, парень заломил ему руку, на которой красовались наручные часы. Он снял артефакт, проигнорировав все крики и угрозы Каменского. Его последние слова были неким спасательным кругом уже утонувшему человеку — вроде бы и по делу, но как-то поздно:       — Ты даже не знаешь, что с ними делать!       В этом была главная ошибка Каменского. Ренат, не задумываясь, перепрыгнул через проклятого-врага и очутился в центральной комнате, где достал из-под кровати чемодан. Сегодня утром он видел в нём маленькую коробочку, в которой, вероятно, были эти часы. Филатов вставил их в углубление в блестящем бархатном дне. Определить верное место можно было по невероятным ощущениям. Сегодня парень уже испытывал похожее. По рукам словно пробежался разряд электричества, заставивший Рената отпрыгнуть в сторону.       — А теперь объясняю подробно, — строго сказал Филатов, достав часы и подойдя к Каменскому. — Ваш артефакт я обезвредил, то есть теперь он ничейный. А вот если я его надену на руку, то он станет моим, — Ренат неторопливо зацепил ремешок на ремне, прислонил часы к уху, слушая тихое тиканье секундной стрелки. — Это хорошо. Теперь я его снимаю и вешаю на вас, — Каменский ожесточённо сопротивлялся. Парню снова пришлось заламывать руку и слушать оскорбления в свой адрес. — Это значит, что вы отобрали у меня артефакт. Мой артефакт. А, в таком случае, если вы не обезвредите его до конца следующего дня, то он начнёт приносить вам вред, а именно… вы понимаете. Но как же вы можете обезвредить, ведь пропускаете следующий день по своей собственной параллельной связи. Вы ведь и все маятники потратили. Да и не можете использовать чужой артефакт. А коробочку я заберу с собой. Ну как, достаточно оригинально?       — Я тебя ненавижу! — разъярённо прокричал Каменский. Он попытался привстать, отталкиваясь рукой от пола, но всё безуспешно.       — Взаимно.       Необъяснимую жестокость Рената можно было объяснить легко — никому бы не понравилось, когда на тебя нападает обозлённый человек с ножом. Впрочем, парня больше пугал он сам, его действия и мысли. Он задумался, даже забылся в себе, не слушал оглушительных криков побеждённого врага.       До дома Филатов шёл в огне битвы своих мыслей. Правильно ли он поступил или нет. Возможно, следовало найти другое решение проблемы, более гуманное. Не оказалось времени думать.       Яна ждала своего сожителя у ворот. Её испуганный, будто измученный вид насторожил парня, ожидавшего услышать сотню каверзных вопросов.       — Кто это был? — резко начала девушка.       — Да… мародёр какой-то. Я не знаю его, ошибся, — выкрутился Ренат.       — Значит, завтра мы идём ко мне на работу, ты заполнишь заявление о незаконном проникновении, понятно? Ты ведь запомнил, как он выглядит? А что-нибудь украли, ты проверил?       — Яна, послушай. Ты ведь сама его видела. К тому же, у меня ничего не украли, потому что я его остановил. Тем более, он потом может написать заявление о избиение, снять побои…       — Какие побои? Их с тебя до сих пор не сняли, хотя уже несколько дней дело фигурирует. И даже не пытайся меня убедить — завтра идём заполнять заявление.       — Хорошо. Если так надо, я всё сделаю.       — Даже не пришлось долго уговаривать, — словно самой себе сказала Ковальская и проводила парня в дом. — Извини, но я снова позвонила Синицыну, просила его приехать и разобраться. Слишком много всего подозрительного вокруг твоего дома. И опечатку сорвали — это нельзя так оставлять, это помеха следствию.       — Да ладно, я всё понимаю.       — Ты на меня не злишься?       — Я так устал, что у меня нет сил на обиды.       — А у тебя не осталось сил выпить чаю? Мне кажется, что я вообще не усну этой ночью после всего этого.       — А если честно?       — Мне страшно.       Яна легонько притянула к себе Рената за талию, головой прижалась к его плечу. Она тоже намучалась за этот день: сначала на работе, потом за чередой проигрышей в карты, затем на прогулке. Но, конечно же, Филатову досталось куда больше. Приходилось прятаться от группы следователей, найдя чемодан со странным содержимым, обнулить два артефакта и победить второго по счёту проклятого-врага, причём весьма хитрым и бескровным способом. Такие события предшествовали шестому дню.