Лебединая песня

Мэйпл

― Дорогой, ― моя бабка осторожно заглядывает в комнату, ― можно? Я киваю головой, она в ответ устало вздыхает, словно в одиночку тащила неподъемный груз, и заходит в мою комнату. ― Зачем ты пришла? ― я подхожу ближе и смотрю ей прямо в глаза. ― За тобой могут следить! ― Сейчас слишком поздно, ― оправдывается она, виновато улыбаясь, ― и потом, я была осторожна. ― Лучше бы ты сидела, не высовываясь, и следила за девчонкой. ― С ней осталась горничная. Мэйпл, родной мой, ― бабка жалобно всхлипывает и торопливо вытирает глаза, ― не дело ты затеял, пока еще не поздно… ― Хватит! ― кричу я. ― Мне надоело! Сколько дней ты только и делаешь, что таскаешься сюда читать мне нотации. Лучше бы следила за ребенком. ― Она плачет, Мэйпл, ― тихо отвечает бабка, ― зовет мать и деда. У меня сердце кровью обливается. ― Ничего, скоро привыкнет. Ты сказала, что мать ее бросила и больше не любит? Бабка лишь мотает головой в ответ, и мне хочется стукнуть ее. Нельзя было с ней связываться, она все испортит. Ну ничего, осталось совсем немного, уже завтра я уеду очень далеко, только меня и видели! И заберу с собой свою дочь. Через пару лет дочь и не вспомнит о своем прежнем семействе, и мы будем счастливы. А этой паршивой потаскушке так и надо, родит себе еще одного ребенка от этого мерзкого типа, мою же дочь я им не отдам. Потому что я ― ее отец, и этим все сказано. Эта дрянь, видите ли, решила меня наказать за мои ошибки, так пусть же теперь помучается. Раз не захотела по-хорошему, будет по-плохому! Да, я был полным кретином, когда связался с этой проходимкой Мерлузой. Всего-то помог довольно миловидной, стоит сказать, еще в самом соку женщине донести до дому тяжелую корзину, как она посчитала, что непременно должна меня отблагодарить. ― Позвольте предложить вам чего-нибудь перекусить,― улыбнулась она. Я подумал, что неплохо было бы отдохнуть, все равно у меня увольнительная на берег… Это уж потом я понял, дурень, что к чему, но было поздно! Словом, мы сели с ней за стол, слово за слово, шутили смеялись, потом она достала кувшин вина, мы пили, она подкладывала мне на тарелку салат и вкусные тефтели, подливала вина в бокал, и, естественно, что утром я проснулся в ее постели. ― Ты просто бог! ― томно потянувшись, она сначала чмокнула меня в кончик носа, а потом поцеловала в губы. ― Никогда еще у меня не было такого, скажу тебе откровенно! ― Ты тоже была на высоте, ― решил я вернуть ей комплимент, ― однако, ― я быстро поднялся с постели, ― мне уже пора. ― Заходи, когда будет время, ― отозвалась Мерлуза. ― Можем повторить, если тебе понравилось. ― Зайду, ― пообещал я, прекрасно понимая, что это ― всего лишь ничего не значащие слова. Однако признаюсь честно, когда в следующий раз я получил увольнительную, то уже знал, куда пойду. У этой женщины было куда чище и спокойнее, нежели в портовых кабаках, где коротали время мои приятели. Месяц, который оставался до окончания моей службы, пролетел быстро, и я уже предвкушал возвращение домой и свадьбу с Рейвен. Я бы забыл Мерлузу и никогда не вспоминал о ней. Она была таким же предметом моей походной жизни, как, допустим, швабра, которой матросы драили палубу, корабли, паруса, ― все, что я, к радости своей, должен был оставить в прошлом. Однако же в самый последний день, когда я пришел к Мерлузе попрощаться, она огорошила меня новостью о своей беременности. ― Как же это могло получиться? ― воскликнул я. ― Тебе видней, красавчик, ― пожала она плечами. ― И что теперь делать? ― отозвался я, вовремя прикусив язык, хотя меня так и подмывало сказать ей, что это только ее проблема, а я вовсе ни при чем. ― Теперь я не смогу здесь оставаться, ― ее глаза заполнились слезами, ― меня со свету сживут, ты себе не представляешь, как здесь, в этой дыре, относятся к незамужней женщине с ребенком, неизвестно от кого. ― Но я не могу взять тебя с собой! ― Тебе придется! ― зло бросила она мне. ― Ты меня обесчестил, я понесла от тебя, и потому ты обязан заботиться обо мне, и о своем ребенке! А если нет, ― прищурилась она, ― я пойду на все, так и знай. Отправлюсь к твоему командиру, и ты знаешь, что будет. Мне ничего не оставалось, как по-быстрому жениться на ней и взять с собой. Я ее видеть не мог, так она мне стала противна (ко всему прочему, беременность ее не красила, она растолстела, что твоя хорошо откормленная свинья, стала еще более вздорной и капризной). Я не испытывал ничего, кроме отвращения, стоило мне только взглянуть на нее, и когда она, наконец, родила, мало что изменилось. Наоборот, ее аппетиты только возросли: я обязан был найти ей подходящую квартиру, обставить ее с той роскошью, которой она, моя жена, видите ли, была достойна, купить ребенку все необходимое. Глядя же на мальчика, я не испытывал ничего, кроме недоумения и брезгливости, меня передергивало всякий раз, когда она вручала мне кружевной сверток, сюсюкая при этом: ― Иди к папочке, мое солнышко! Я смотрел на младенца, и лишь вздыхал украдкой, думая с тоской, что именно он погубил всю мою жизнь. Если бы его не было, я бы уже не вспоминал эту отвратительную женщину и был бы вместе с моей Рейвен. Я вспоминал ее стройную фигуру, ее нежную, как шелк, кожу, мягкое прикосновение ее рук, на которых не было огрубевших мозолей, ее голос, звучавший, словно перезвон хрустальных колокольчиков, а не напоминавший скрип несмазанных петель, ее синие, как море, глаза, ― и мне хотелось кричать от отчаяния. Если бы это был ребенок Рейвен я, возможно, относился бы к нему иначе… Да конечно, так и было бы: потому что я любил Рейвен, а эту женщину к тому моменту просто ненавидел. Слава богу, что она больше не проявляла ко мне интереса, не тащила в свою постель, а то, чего доброго, меня стошнило бы. Мерлуза уже не особо интересовалась, куда я ухожу, когда вернусь, ей было важны только те деньги, что я приносил. Обеспечив их с сыном по меньшей мере на ближайшие три месяца, я поехал домой. Мне нужно было увидеться с бабушкой Уиллоу и, конечно же, с Рейвен. Я не хотел ее потерять. Бабка встретила меня с заплаканными глазами. Я, разумеется, ничего не мог от нее скрывать, и она знала о той беде, которая на меня свалилась. ― Ох, сынок, ― запричитала она, ― да как же так! Что же теперь будет?! ― Я все продумал, бабушка Уиллоу, ― ответил я. ― Я буду жить здесь. А она пусть остается в столице, я сыт ею по горло! ― А как же Рейвен? ― спросила у меня бабушка Уиллоу. ― Ты ничего не рассказала ее семейству? ― забеспокоился я. ― Надеюсь, у тебя хватило ума промолчать? ― Я ничего не сказала, ― вздохнула она, ― но ведь они все равно узнают. ― Я сам все скажу, когда придет время, а пока ― ни слова! ― предупредил я ее. Бабка снова глубоко вздохнула. ― Ой, Мэйпл, лучше было бы сразу им сказать. Я боюсь того скандала, который они могут устроить. Ты же знаешь господина Кайта и его нрав, он слишком вспыльчив, и вряд ли простит оскорбление, нанесенное, дочери. ― Плевать я на него хотел! ― махнул я рукой. ― Я объяснюсь только с Рейвен, до ее досточтимого батюшки мне дела нет! К тому же, ― усмехнулся я, ― не ему заикаться об оскорблениях. Ты знаешь, что я имею в виду. ― Сейчас речь идет о тебе, ― покачала головой бабка. ― Значит, я сам все и решу! В тот же день я поехал в дом к Рейвен, и ее семья встретила меня более чем радушно. Я сидел с ними за одним столом, они меня о чем-то расспрашивали, я отвечал, а сам не мог отвести взгляд от Рейвен. Она, казалось, стала еще красивее за то время, что я ее не видел. После ужина мы отправились с ней гулять в сад, и я хотел было ей все рассказать, но… она была рядом, и я ни о чем больше не мог думать. Она была так близко, такая красивая, желанная, моя, только моя! ― Я так тебя люблю! ― шептал я, обнимая ее. ― И так по тебе соскучился. ― Правда? ― улыбнулась она мне. ― Ты даже не представляешь, как! ― я поцеловал ее и покрепче прижал к себе. ― Пойдем, ― шепнула она мне на ухо и повела через черный ход в свою спальню. Это была самая лучшая ночь в моей жизни, а на другой день все рухнуло! Я во всем признался Рейвен, и она прогнала меня безо всякой жалости. Я умолял простить меня, говорил, что все можно устроить. В самом деле, мне казалось, я действительно нашел выход. Мы преспокойно жили бы с ней и наслаждались счастьем, послав к чертовой матери Мерлузу с ее сыном! Но Рейвен слишком горда, она даже слушать меня не захотела, выгнала и сказала, чтобы я больше не смел показываться ей на глаза. Может быть, я бы вымолил у нее прощение, и по прошествии времени она отошла бы, перестала на меня злиться, но ее чертовы папенька и дедушка окончательно все испортили. Я пришел к ним через день, надеясь увидеться с Рейвен. Может быть, если бы мне удалось обнять ее, поцеловать, сказать, как она мне дорога, она растаяла бы и простила меня, не вмешайся ее семейка. ― Моя дочь не желает тебя видеть! ― с порога заявил мне господин Кайт. Я даже и рта раскрыть не успел. ― Послушайте, ― начал я, ― господин Кайт, я только хочу поговорить с вашей дочерью. ― Вон отсюда! ― господин Кайт грубо схватил меня за грудки и толкнул. ― Что вы себе позволяете?! ― вышел я из себя. ― Скажи спасибо, что не придушил тебя на месте, подонок, за то, как ты обошелся с моей дочерью, ― уже не помня себя, закричал он и замахнулся на меня. ― Сынок, ― господин Абаж вовремя удержал его руку, ― перестань! Криками делу не помочь. А вам, молодой человек, ― повернулся он ко мне, ― и впрямь лучше уйти и больше здесь не появляться. Рейвен вас не желает больше видеть, и мы тоже! Мне ничего не оставалось, кроме как уехать в столицу, не солоно хлебавши, и вернуться к осточертевшей мне Мерлузе. ― Где это ты пропадал, красавчик? ― усмехнулась она. ― Не твое дело! ― отрезал я. ― Наш маленький Пайк по тебе соскучился! «Где мой любимый папочка?» ― твердит. ― Иди ты к черту вместе с ним! ― я развернулся и, хлопнув дверью, ушел, отправился в ближайший трактир, где, к стыду своему, напился буквально до свинского состояния. С того дня я, стоит признаться, частенько проводил время в трактире, а возвращаясь, как правило, скандалил с Мерлузой так, что нас, должно быть вся округа слышала. Сколько раз она принималась бить меня, я, недолго думая, отвечал ей тем же, словом, наша семейная жизнь походила на ад. И в этом аду прошло целых три года; я не знал, сколько еще смогу выдержать. Не представляю, чем бы все закончилось, если бы однажды, к великому моему облегчению, я не застал Мерлузу в постели с другим мужчиной. Я, по своему обыкновению, отправился в трактир, но увидел, что туда пришли моряки с торгового судна и заметил среди них знакомых. Мне не хотелось с ними встречаться, и я, наскоро пропустив пару стаканчиков, отправился домой. Вошел в спальню и дальше все как в дешевом романчике ― застал свою женушку, как говорят, на горячем. Я расхохотался от души и все не мог остановиться, пока она и какой-то проходимец (не знаю уж, где она его подцепила, впрочем, какая разница), путаясь в простыне, выбирались из постели и торопливо натягивали одежду. ― Вот теперь я, наконец, смогу отделаться от тебя, любимая, ― честное слово, я расцеловать ее был готов на радостях, ― и ты отправишься домой, туда, где я подобрал тебя. ― Это не то, что ты подумал! ― попыталась оправдываться Мерлуза, но я рассмеялся еще громче. ― Да, конечно, вы просто беседовали о погоде. ― Мне просто надоела твоя холодность, я не железная, ― судя по всему, она посчитала, что лучшая защита ― это нападение. ― Мне плевать, ― усмехнулся я. ― Ты была с другим мужчиной, теперь мне не составит труда получить развод. И я отделаюсь от тебя. ― Сына я тебе не отдам, понял? ― закричала она. ― А кто тебя будет спрашивать, ― я решил ее позлить и потому даже представить себе не мог, что все обернется в мою пользу. ― Ты изменила мне, поэтому тебя признают недостойной женой и матерью. Ребенка я у тебя заберу (впрочем, так оно и было бы, но я сразу бы сдал мальчишку в приют, зачем мне эта обуза). ― Ты к этому ребенку не имеешь никакого отношения, идиот! ― Что ты сказала? ― оторопел я. Мерлуза побледнела, поняв, что ляпнула лишнего, но делать нечего, слово не воробей, пришлось ей во всем признаться. Оказывается, когда я так удачно попался ей на глаза, она уже была в тягости. Отцом ребенка был один ее поклонник, давно и счастливо женатый, и, естественно, он даже не собирался ей помогать, не говоря уж о чем-то большем. Поэтому она и решила по-быстрому найти ему замену: дурака, вроде меня, которому можно будет навязать своего ублюдка; и ей это удалось. У меня потемнело в глазах, когда я услышал признание Мерлузы, я вышел из себя, побил ее и ушел из дома. Полгода у меня ушло на то, чтобы получить развод, и я, наконец, вернулся домой. ― Как же я рада, мой милый! ― обрадовалась моя бабка. ― Вы себе не представляете, бабушка Уиллоу, как я рад! ― ответил я. Я обо всем рассказал ей, что вызывало, понятное дело, шквал охов, вздохов и слез. ― Бедное мое дитя, ― бабка погладила меня по голове, ― сколько тебе пришлось вынести. ― Я готов был убить ее, бабушка Уиллоу, ― с негодованием воскликнул я. ― Только подумайте, она же мне жизнь сломала, ведь я мог бы быть счастлив с Рейвен, она родила бы мне детей, моих детей, бабушка! А вместо этого я больше трех лет потратил попусту: кормил и поил чужого выродка! Бабка всхлипнула и жалобно посмотрела на меня: ― Мэйпл… ты должен знать… ― Что случилось? ― не на шутку разволновался я, уж очень озабоченный вид сделался вдруг у бабки. ― Она, я хочу сказать, Рейвен, родила. ― Как?! ― я не верил своим ушам. ― Девочку, ― кивнула бабка. ― Ровно через девять месяцев после вашей с ней ссоры и твоего отъезда. У меня перехватило дыхание: ― Так значит, эта девочка… это ― моя дочь? ― Я больше не встречалась ни с кем из их семейства, ― глаза бабки заблестели от слез, ― сам понимаешь, но девочку один раз мне посчастливилось увидеть. Не так давно. Рейвен с мачехой приезжали в город, на ярмарку, и дети были с ними. Такая красавица, точно куколка! Я подошла поздороваться, но они отделались дежурными фразами и ушли. Господи, ведь это же моя правнучка! У меня бешено заколотилось сердце: у меня есть дочь! Моя Рейвен, любимая и самая желанная на свете, родила мне дочку. Я должен был как можно скорее увидеть ее. Конечно, я не ожидал, что, стоит мне прийти, и она с порога бросится мне на шею, но и такого приема, честно признаться, не заслужил. Рейвен принялась кричать, чтобы я немедленно убирался прочь, поскольку она не желает меня видеть. ― Как у тебя только хватило наглости явиться сюда! ― воскликнула она. ― Рейвен, милая, выслушай меня, ― я протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, но она отшатнулась от меня, точно от чумного. ― Не подходи ко мне! ― Я пришел попросить у тебя прощения, Рейвен, я хочу быть с тобой, понимаешь, только с тобой! ― И ты считаешь, что можешь просто так явиться, подойти ко мне, сказать: «Прости меня, я тебя люблю», ― и я сразу же растаю и обо всем забуду?! После всего, что ты мне сделал? ― Рейвен… ― Я тебе уже сказала, чтобы ты немедленно убирался прочь и забыл сюда дорогу, понятно? Навсегда! Я не желаю ни видеть, ни знать тебя! ― Что здесь происходит? ― выступил вперед какой-то неприятный тип, что стоял у стойки и с изумлением наблюдал за нами. Я поначалу принял его за постояльца гостиницы. ― Ничего, Абихорро, ― спокойно ответила ему Рейвен. ― Этот человек сейчас уйдет, поскольку знает, что в этом доме ему не рады. ― Сударь, ― высокомерно взглянул он на меня, ― вам и в самом деле лучше удалиться. Я собирался было ответить, что это не его ума дело, как вдруг он подошел к Рейвен и самым бесцеремонным образом обнял ее, что-то прошептав на ухо. Так вот оно что: я был поражен до глубины души. Выходит, она уже нашла мне замену; вот вам и любовь, чего стоили все ее пылкие признания! ― Кто вы вообще такой? ― я готов был броситься на этого негодяя с кулаками, как он смеет прикасаться к моей Рейвен. ― И по какому праву вмешиваетесь в чужие дела? ― Во-первых, сбавь тон, ― от холодного взгляда Рейвен мне стало не по себе, ― это ты не имеешь никакого права приходить сюда, требовать объяснений и грубить! Во-вторых, Абихорро мой… муж! И потому он-то как раз имеет все права распоряжаться здесь, равно и выставить тебя отсюда пинком под зад. Я в изумлении отступил на шаг назад, а во взгляде этого мерзкого Абихорро, брошенного на меня, мелькнуло торжество. ― Муж? ― только и мог вымолвить я вслух. «Ах ты сволочь! ― пронеслось у меня в голове. ― Если ты думаешь, что безнаказанно сможешь украсть мою женщину, ты ошибаешься, ты мне заплатишь за это!» ― А ты думал, что я буду сидеть и ждать тебя? ― ехидно осведомилась Рейвен. ― Хранить тебе верность, несмотря на то, что ты меня предал? ― Я могу все объяснить, ― я решил предпринять последнюю попытку. ― Вам уже сказали, ― снова выступил вперед этот выскочка, ― чтобы вы ушли! ― Ты хорошо расслышал? ― поддакнула ему Рейвен. ― Немедленно уходи и никогда больше не возвращайся. ― Где мой ребенок? ― выпалил я. ― Не имею ни малейшего представления, ― пожала плечами Рейвен, ― тебе лучше знать, где ты оставил его и его матушку, свою обожаемую женушку. ― Не паясничай! ― я не выдержал и грубо схватил ее за руку. ― Я говорю о своей дочери! О нашей с тобой дочери! ― Вы, что, совсем спятили?! ― этот невыносимый тип отпихнул меня от Рейвен. ― У нас с тобой нет никакой дочери! ― отчеканила Рейвен. ― Потому что Анидаг ― моя дочь, ты слышишь, только моя! И моего будущего мужа, ― кивнула она на этого проходимца. ― Ты бросил ее, и потому даже заикаться не смей о том, будто у тебя на нее есть какие-то права. ― Я ничего о ней не знал! ― Ты обманул меня, соблазнил, прекрасно зная, что не можешь быть со мной. Поэтому моя дочь родилась вне брака, у нее нет отца. И не надейся, что я позволю тебе даже взглянуть на нее, понял? А сейчас ― вон отсюда! Мне, разумеется, не оставалось ничего другого, кроме как уйти, но я вернулся на следующий же день, правда на этот раз меня даже на порог не пустили. Привратник самым наглым образом захлопнул дверь у меня перед носом и заявил, что хозяева распорядились не пускать меня в дом ни под каким предлогом. Я был вне себя, да что она о возомнила, даже если она решила дать мне отставку, по какому праву она не позволяет мне хотя бы одним глазком взглянуть на дочь. Я решил во что бы то ни стало увидеть ее, мне нужен был мой ребенок! Я даже в суд был готов идти, чтобы мне его вернули на законных основаниях, правда, быстро понял, что там тоже ничего не добьюсь. Ведь я не был женат на Рейвен, когда она родилась, следовательно, теперь, по закону, чтобы официально признать ее дочерью, я должен жениться на ее матери. А Рейвен уже вышла (или вот-вот выйдет, я так и не понял) за другого! И он теперь чего доброго решит удочерить моего ребенка! Я был в отчаянии. Три дня я просидел в засаде в кустах жасмина, что в изобилии росли перед калиткой, ведущей на задний двор «Белой розы», и наконец мои мытарства были вознаграждены. Однажды вечером во двор вышла госпожа Акбулог и вместе с ней ― две девочки. Ту, что постарше я узнал, хоть она значительно выросла с тех пор, как я видел ее в последний раз. Это была средняя дочь госпожи Акбулог ― Доу, а вот маленькая девочка… Малышка лет трех, с темными вьющимися локонами, аккуратно подвязанными шелковой лентой, такая милая, просто само очарование. Сердце застучало, как сумасшедшее, стоило мне только взглянуть на эту девочку, и на душе стало сразу так тепло, я почувствовал, будто очнулся, наконец, от мучительного кошмара. Моя дочь! Это ― моя дочь! Вот почему я ничего не чувствовал к ребенку Мерлузы, я с самого начала знал, что не имею к нему отношения. А на эту малышку мне стоило только посмотреть, пусть издалека, я сразу понял, что она ― моя, и я никому не позволю разлучить меня с нею. С Рейвен или без нее, но она должна быть со мной. Свой план я вынашивал довольно долго, на то, чтобы все продумать и подготовить ушло почти полгода. Когда я обо всем рассказал бабке, та схватилась за голову. ― Ты совсем ума лишился? ― напустилась она на меня. ― Да если все раскроется, ты не представляешь, какой будет скандал. Эти люди… они же тебя со свету сживут! ― Никто ничего не узнает, ― отмахнулся я. ― Пока они поймут, что к чему, мы будем далеко. Так вы согласны помочь, бабушка Уиллоу? Она лишь обреченно кивнула и, обрадованный, я приступил к делу. Для начала снял небольшой дом в отдаленном и тихом квартале столицы, чтобы нам было где жить, пока мы будем ждать отъезда. Затем я посетил не столь респектабельное место: мне пришлось наведаться в один из грязных притонов в порту, свести там знакомство с людьми, готовыми на все ради денег, и щедро заплатить им за то, чтобы достали мне документы на чужое имя. Это заняло гораздо больше времени, чем я предполагал, но самое главное, что уже совсем скоро я получу их. Тогда можно будет купить три билета на корабль, отплывающий в дальние страны, и только нас и видели! Даже если нас станут искать, все раскроется далеко не сразу, поскольку на корабль сядет состоятельный вдовец на пять лет старше меня вместе с матерью и дочкой. Затем я вернулся в родной город, вновь тайком пробрался к «Белой розе», свел дружбу с одной из горничных, бедняжка так истосковалась по мужскому вниманию, что уже после трех свиданий была готова на все. В тот вечер в гостинице был праздник, предательница Рейвен праздновала помолвку с тем выскочкой, что посмел указать мне на дверь, когда я пришел мириться. Мне оставалось только спрятаться на заднем дворе за сараем и спокойно ждать, пока подкупленная горничная приведет ко мне девочку. ― Вот, я приготовила вам сюрприз, госпожа Анидаг, ― услышал я ее голос и вышел из укрытия. ― Здравствуй, малышка! ― сказал я, присаживаясь на корточки рядом с девочкой. ― Ты кто? ― спросила она, удивленно заморгав. Я, улыбнувшись, погладил ее по голове и тут же подхватил на руки. ― Я тебе потом все объясню, дочка, пойдем скорее! Мне пришлось на всякий случай зажать ей рот, чтобы не кричала, и я опрометью бросился к дальней калитке, где меня уже ждала коляска. Я отвез дочку в наше загородное имение, правда там давно уже никто не жил, но ведь это всего на несколько дней, бабка сразу же приехала туда, чтобы ухаживать за моей дочерью, а я отправился назад, к себе на квартиру. Уже завтра к вечеру тот человек (два дня назад он написал мне, что все в порядке, и он скоро будет здесь) привезет мне новые документы, и мы уедем из города. Доберемся без помех до столицы и сядем на корабль. Дочка, когда я только привез ее в имение и разместил в небольшом флигеле, где было довольно-таки уютно, постоянно плакала, кричала, что я злой, плохой, и она хочет домой к маме. ― Я твой отец, девочка моя, ― как мог старался я ее успокоить. ― Понимаешь, твой папа! ― Нет, неправда, у меня нет папы. Зачем ты меня сюда привез, я хочу домой, к моей мамочке! ― Твоя мама тебя больше не любит, запомни это! ― я протянул руку, чтобы вытереть ей слезы, но она отшатнулась и замахнулась на меня. ― Неправда! Она любит. И я ее люблю. А тебя ― нет! Ты плохой. ― Это правда! И не спорь со мной, ― прикрикнул я на нее. ― У твоей матери теперь другая семья и будет другая дочка, а ты ей больше не нужна! И нам с тобой она тоже совершенно не нужна. Девочка расплакалась еще громче. ― Ты все врешь! Мама меня ждет, и деда меня ждет, они меня найдут! Я хочу к ним. Я не хочу быть тут! Не хочу! Я не знал, что делать, поэтому спешно привез в имение свою бабку, чтобы она хоть как-то успокоила девочку и следила за ней. А самое главное ― почаще повторяла девчонке, что мать бросила ее, и никому она больше не нужна, кроме нас. Мне же, честно говоря, уже стал действовать на нервы ее плач! Знаю, должно пройти время, она привыкнет ко мне и забудет все, что было раньше. К слову, надо будет сменить ей имя, чтобы вызывать меньше подозрений, а кроме того, настоящее, что дала ей ее безголовая мамаша, мне совсем не нравится. Я уже придумал: отныне ее будут звать Аспен, в честь моей матери. Прошло уже пять дней, а тип, что должен привезти документы слишком задерживается, да еще бабка каждый день приходит ко мне на квартиру и донимает, чтобы я, пока не поздно, отвез дочь обратно, иначе это может плохо кончится. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не послать ее к черту. ― Возвращайся назад, и проследи, чтобы с дочкой все было в порядке. И не приходи сюда больше, тебя могут выследить и тогда все пропало. ― Мне страшно, Мэйпл, ― в который раз повторяет она. ― Не бойся, ― я похлопываю ее по плечу, ― уже скоро мы будем далеко отсюда. В эту самую минуту раздается громкий стук в дверь. ― Тихо! ― замираю я. ― Ты никого не видела, когда шла? Бабка лишь испуганно мотает головой. Я на цыпочках подхожу к двери, с той стороны слышны громкие голоса, топот шагов по лестнице. Черт! Неужели все пропало?! Я замираю у двери, а с той стороны уже колотят так, что она вот-вот сорвется с петель. ― Мэйпл… ― одними губами шепчет бабка. ― Кто там? ― спрашиваю, наконец, я. ― Немедленно откройте или мы выломаем дверь! ― раздается с той стороны. ― Идите к черту! ― кричу я. В ту же секунду дверь распахивается настежь, а я получаю сильный удар в лицо, отлетаю чуть ли не на другой конец комнаты. Моя бабка испуганно вскрикивает и отступает назад, в дальний угол комнаты. ― Где моя внучка? Отвечай, мерзавец! ― нависает надо мной господин Кайт. ― Говори сейчас же, или я из тебя дух вышибу! ― кричит он, хватает меня за воротник, поднимает на ноги, а затем снова со всей силы бьет меня, на этот раз в живот. Пошатываясь, я с трудом поднимаюсь на ноги и вытираю рукавом кровь с лица. Затем я оглядываюсь кругом, слышу, как громко, навзрыд, плачет бабушка Уиллоу, вижу стоящего за спиной господина Кайта того самого негодяя, нового мужа Рейвен. Рядом с ним я замечаю еще несколько незнакомых мне людей и понимаю, что проиграл.