Она была похожа на Сару

      Она была похожа на Сару.       Похожа настолько, что сначала Гленн не мог поверить своим глазам. Он все смотрел на ее лицо на экране, на то, как девушка кривит рот, морщит нос, разговаривая со своими дружками, и понимал, что невольно видит не доктора Чемберс, а свою Сару. Сару, которая по иронии судьбы оказалась с ним по разные стороны баррикад.       И как только он не заметил этого сходства раньше?..       Ее руки были мягкими, нежными: сказывалась работа в лабораториях. И холодными. Гленн внезапно ощутил, что пьянеет от этого чувства дежа-вю, когда он так же держал свою жену за руки… Кто бы мог подумать, что он такой романтик на самом деле?..       Любовь меняет людей, и в его случае она перекроила мужчину полностью: ушлый торговец оружием раскрыл себя чувственным и трепетным любовником, почувствовал, что действительно обрел нечто ценное для себя. Ценное настолько, что, кажется, он даже немного тронулся головой, когда у него отняли его Сару.       Он смотрел на Ребекку: она была настороженна и напряжена, не понимала, какого черта происходит, и все ненавязчиво пыталась освободить свою руку, отвлекая его разговором. Да, она действительно оказалась чертовски умна и проницательна, раз смогла так легко и просто раскусить весь секрет его нового продукта. Гленну даже захотелось зааплодировать ей, но он не стал. Ведь тогда он бы отпустил ее руки.       — Так что, это было не так уж и трудно…       Их взгляды перехлестнулись, и Ариас невольно улыбнулся ей: улыбка вышла усталой, с нотой горечи.       Несмотря на то, что Ребекка была копией Сары, она не была ею. Мужчина понимал, что через несколько секунд эта иллюзия, в которую он позволил погрузиться самому себе, рассыпется в прах. Ему придется покончить с ней, а вся невысказанная боль так и осталась бы внутри.       Он не был понят никем: правительство считало причину его мести слишком ничтожной, никто даже не мог предположить, что своей бомбой они не убили его, они сделали хуже: сломали его жизнь, превратили в морального калеку, отняв семью, близких, друзей. Пусть он торговал смертью, но это был всего лишь бизнес! Он торговал оружием так, как прочие торгуют консервами или кукурузой, и именно он нес ответственность за свои действия. Не его друзья. Не его близкие. Не его Сара.       Гленн не понимал, за что пострадали они, не понимал, за что правительство отняло и их жизни, к чему было нужно такое разрушение?.. Ариас знал, что он не ангел, и продолжал дуэлировать с сильными мира сего, обыгрывая их и постоянно находясь на шаг впереди. Ведь это просто был бизнес. Он торговал, кому-то не нравилось, и они соперничали на поле реализации. Только и всего. Это было его личное дело. Это была его работа.       И эти люди допустили огромную ошибку, когда решили покарать за его грехи всех его близких.       Гленн мстил за них. И за свою Сару.       Но никто не ведал об этом, никто даже не желал предположить на секунду того, что мужчина не был чудовищем. Он тоже чувствовал, он тоже любил. И ему тоже было больно.       Нет. Для властей стран почти всего мира Ариас был бездушным негодяем, которого не смогла сломать даже смерть всех родных: он продолжал оставаться для них обычным торгашом, для которого деньги были ближе, чем родная мать.       И доктор Чемберс, Гленн прекрасно видел по ее глазам, считала точно так же. Для нее все, кто занимался биооружием, были ублюдками, которых необходимо истребить без права на последнюю исповедь.       Жаль…       Ариас галантно поцеловал ее руку, губами ощутив мягкость кожи. Шелк… Чистейший шелк…       На мгновение даже вспыхнула безумная мысль: она была бы чертовски хороша в платье Сары. Точнее, не совсем в ее: после взрыва тело девушки было превращено в форменное месиво, и Гленн еще долго просыпался, содрогаясь от этих воспоминаний. Нет. Ариас нашел точно такое же. Искал специально.       Равно как после и останки своих родных по всем моргам.       Жаль, удалось собрать не всех. И самым горьким было то, что у него не получилось найти всю Сару… целиком.       Он снова встретился глазами с Ребеккой: в ее взгляде плескалась тревога и непонимание. Наверное, ее можно было бы понять… Но Гленну хотелось, чтобы кто-нибудь наконец-то понял уже его.       Но едва ее изящная ладонь отвесила ему хорошую пощечину, он понял. Никогда.