Однажды в Ваке

В этом году в Ваке все говорили лишь о ней. О засухе. Куда не придёшь, только и разговоров о том, что Чаак отвернулся от своих детей, и наказывает их за грехи. Иль Шта провела рукой по голове. Нет, Чаак тут совсем не виноват, подумала она, глядя на совершенно сухую кисть. Влаги не осталось не только в небе, её нет и в людях. Иль Шта вздохнула, поправила пояс и сделала неуверенный шаг. Ещё один. И ещё. Пыль, поднятая её босыми маленькими ступнями, повисала маленькими облачками, расползаясь в бледное подобие тумана. О боги, как бы она хотела сейчас увидеть настоящий туман, а не это недоразумение. Туман хотя бы не скрипит на зубах. Кипарисы, похожие сейчас на унылые поникшие фаллосы младших жрецов Йум Кааша, не могли спасти от палящего солнца, и Иль Шта пожалела, что не дождалась ночи. Но менять своего решения она не собиралась, лишь крепче стиснула зубы. Она пройдёт дорогой богов, найдёт богов и скажет богам всё, что они, боги, должны услышать от смертной. От одной из тысяч смертных, от которых они отвернулись. Отвернулись, не смотря на все те жертвы, что приносит им её народ. Она сама бросила в сенот троих братьев и наречённого мужа. Её родители убили себя во славу Иш-Таб. А кровью детей, пожертвованных Уицлопочтли, можно было бы поить поля маиса год, не меньше. Ах, если бы маис рос на крови. От гордого когда-то народа осталась едва ли четверть. Нет, не все они были принесены в жертву или умерли от голода. Многие отправились в путь, бросив землю, предав богов и память предков. И Иль Шта не могла их винить. Она и сама думала о том, чтобы найти новую родину, но потом во сне к ней пришла сама Иш Чель, зеленовласая богиня с кровавой прядкой у лба, и рассказала про дорогу богов. Дорогу, ведущую к престолу силы, где можно рассказать о беде самому Кукулькану. Она поверила Иш Чель. Слишком хорошо Иль Шта запомнила этот сон, чтобы тот оказался обычным видением. И рано утром, не сказав никому ни слова, отправилась в путь, разыскивая приметы. И нашла их, к своему удивлению. Ибо верить сну это одно, а своими глазами увидеть, как он сбывается, совсем, совсем другое. Осталось пройти кипарисовую аллею, и дом Кукулькана предстанет перед ней. Так и случилось. Вот дом, а на пороге его сам Кукулькан, в высоком головном уборе, похожим на… На его же дом? Иль Шта покачала головой. Надо же, какими самовлюблёнными могут быть боги. - Что тебе нужно, ничтожество? — обратился к ней бог. — Я пришла сказать тебе, что вы, боги, не заслуживаете тех жертв, что приносит вам мой народ, — с вызовом сказала Иль Шта, глядя ему в глаза. Рот Кукулькана расплылся в широкой зубастой улыбке. — Твоя правда, не заслуживаем. Вы сами их нам приносите, нам даже делать для этого ничего не надо. — Возможно, — гордо вскинула она голову, — но теперь советую тебе помочь нам. — Иначе что? — с какой-то скукой спросил Кукулькан, сложив руки на груди. — Иначе просто не будет жертв, — Иль Шта поняла вдруг, что очень устала. И села на землю у ног божества. Глаза её закрывались сами собой, но она ещё слышала речь бога. — Не будет, говоришь? Ладно. Я помогу вам. Вернее не я. Они. Смотри, кого я позвал вам на помощь, смотри, — сильные руки подняли её, и развернули в сторону моря. Море было покрыто белым. Пена? Это были паруса испанских кораблей. Но Иль Шта не узнала об этом. Она умерла от истощения. Умерла счастливой. Ведь она смогла, заставила бога помочь её народу.