Кровавая коронация

Кровавый кинжал жадно впился в обнаженную плоть. Вокруг площади пентаграмм раздавались томные вздохи. Каждый демон жадно принюхивался к уникальному запаху — запаху крови наследника дома Люцитор. Цирий хладнокровно резал плоть сына, смакуя каждое мгновение, завороженно наблюдая, как миллиметр за миллиметром расходится кожа под священным кровавым кинжалом. Оружие давало свободу нектару жизни, которое, стекая с юношеского тела, щедро разносило проклятья на три метра вокруг. «Красиво» Сын яростно сверкал глазами и скрипел зубами от боли. «Мой мальчик» Сегодня Цирий целый день провел вместе с сыном. Они уничтожали. Так, как позволенно делать лишь правителям. Глаза Томаса светились жаждой крови и насилия, он был яростен, неудержим и бесподобен в кровавом безумии. Но вместе с этим расчетлив и холоден при непосредственном убийстве. Да, несомненно, Том — достойный наследник дома Люцитор. Давно Князь не уделял своему сыну столько времени, и, как выяснилось, зря. Томас был свиреп, ненасытен и жаден до эмоций. Потому первые два «мертвых» мира сгорели в считанные минуты. «Как он смеялся» — припомнил Князь полный безумной радости смех своего сына, давшего фору любому душевнобольному. Цирий испытывал неподдельную радость и гордость за свое дитя в тот момент. Да, Том был велик, прекрасен в своей ярости и жажде крови. Несомненно, он — будущий великий Князь, тот, о чьей ярости будут слагать легенды все светлые измерения многие и многие века. «И я их не услышу» — с какой-то безобразной грустью подумал Князь, глядя в средний глаз сына. Увы, дни правления Цирия были уже сочтены. Об этом напоминала каждая новая вспышка ярости в крови. Ещё одна-две, а может и три, и давняя подруга Смерть предъявит права на его гнилую душу. Что ж, пусть так… Князь знал, что пока он жив, сын ни за что не взойдет на трон, потому что слишком уважает права отца, слишком горд, чтобы взять силой то, что принадлежит ему… Слишком… Добр. С досады Князь нерассчитал силу, и клинок глубоко вгрызся в плоть наследника, а тот яростно зашипел, но не проронил и слова, сверкая в сторону отца свирепым взглядом красных глаз и оголяя кровавые клыки. Верно, оружие зашло слишком глубоко и задело корень проблем демонической четы — сердце. Из груди Томаса выступил ручеек серебристой жидкости. Князь, с миной, полной отвращения, провел двумя пальцами и осторожно принюхался. — Омерзительно, — произнес он так, чтобы его слышал только сын. Том опустил глаза, предпочитая не встречаться лицом к лицу с гневом отца. — Ты моя гордость, моя плоть и кровь. И в тебе… течет эта дрянь… Кровь светлых, — Цирий резко выдернул клинок, и серебристая жидкость хлынула из раны, перемешиваясь с фиолетовой кровью демона. Рана была слишком мала, чтобы немедленно убить Тома, но и хорошего в ней было маловато. «Следует ускорить процесс…» — Князь обернулся к княгине и протянул ей кинжал, приглашая тем самым супругу разделить с ним кровавую вакханалию. Та сладко улыбнулась мужу. Княгиня была прекрасна в пытках. Князь, можно сказать, даже «любил» супругу за это. Она могла оставить любое существо с минимумом крови, но в сознании, что и необходимо в данный момент. Княгиня медленно подошла к постаменту, на котором истекал кровью ее сын. Высокие каблуки, длинные ноги, аппетитные формы и всегда броский макияж. Лишь редкая седина бессовестно напоминала о её возрасте. И она умрет в ту же секунду, когда дыхание жизни покинет Князя, отчего в том порождалось легкое чувство досады… не более. Демонесса взяла кровавый клинок и вплотную подошла к алтарю, на котором, подобно богу, был распят её сын. — Томми? — почти нежно спросила мать, поднимая острый подбородок своего ребенка. — Скоро будешь свободен, гадкий мой. В ответ Том даже почти улыбнулся, а мать нежно провела ладонью по щеке и приступила к изъятию кровавой дани из плоти своего ребёнка. Через минуту кровь с постамента полилась в канаву пола пентаграмм. Тот, принимая свою дань, окрасился красным цветом в тех местах, где по прожилкам текла редкая фиолетовая кровь с серебрянными проблесками. Княгиня с удовлетворением посмотрела на пол, после чего взглянула на сына. Под глазами Тома залегли болезненные тени, верхний глаз был закрыт, молодая грудь медленно и тяжко вздымалась, а кожа постепенно приобретала мертвенный оттенок. — Он слабеет, — шепнула супругу Княгиня, возвращая кровавый кинжал. Князь нервно фыркнул в ответ. Он прекрасно видел, что сын резко сдает, но пока пентаграмма не заполнится кровью, приступать к ритуалу было нельзя. Однако, собравшиеся зрители начали нервно перешептываться. «Не к добру это» — решил Князь и повернулся к соглядатаям, пафосно махнув плащом. — Леди и джентльмены! Сегодня мы присутствуем на знаменательном событии! Сегодня Я, Ваш Властелин, собственными руками вырву сердце из груди наследника дома Люцитор и раздавлю. Этой самой рукой, — Цирий сжал ладонь с такой силой, что первые ряды скривились от мерзкого скрипа кожи. — После этого мы приступим к коронации… А завтра… — Князь многозначительно улыбнулся стайке милых демонесс, с хищным интересом разглядывающих распростертое тело Тома. — Мой сын сможет приступить к выбору будущей княгини, — Князь подмигнул девушкам, — постарайтесь на славу, леди. Демонессы неистово завизжали от восторга, ибо Томас за все годы жизни в подмирье прослыл знатным недотрогой. Клан Суккубов даже приходил с жалобой по этому поводу к Князю, но, увы, даже ему не в силах было повлиять на наследника. Он влюблен… И этим было все сказано. Нет более самоотверженного и упертого создания во всей Вселенной, чем влюбленный демон. «Пора» — услышал голос супруги Князь. — Давайте же приступим к священному ритуалу изъятия сердца и примем в наши ряды нового бездушного наследника темных миров! Князь приблизился к сыну и ощутил, как ярость наполнила кровь, вырываясь огненным светом из трех глаз, как руки загорелись черным пламенем, которое играло на пальцах переливаясь золотой перламутровой тьмой. Том поднял на отца уставший взгляд, в котором Князь без труда разглядел ту самую боль, которая не давала его сыну нормально править тёмным миром. То самое чувство, которое при другом раскладе было бы прекрасным подспорьем в будущем. Любовь… К светлой… Она снедала его дитя день за днем, год за годом, вплоть до этого дня. Том мучался, как последний смертный, сжираемый изнутри напрасной для демона моралью. И, видит Великий, Князь всегда хотел избавить сына от столь тяжкой ноши, но шанс выпал лишь сейчас. Наверное, Том смог прочитать мысли отца, ведь демон выдавил из себя слабую ухмылку и кивнул в ту самую секунду, когда рука князя вонзилась к нему в грудь, нащупывая медленно бьющееся сердце. Наследник устало вздохнул, как только яблоко жизни покинуло его тело, и взглянул на отца трезвым и холодным взглядом в высшей степени рассудительного демона. Однако, даже оставшись бездушным, демон не смог скрыть удивления, взглянув на руку отца. В ней зиял свет практически серебряного сердца. Руки отца шипели как прутья раскаленного металла опущенные в масло. Но Князь все так же держал его. Видимо, от ожога его спасали сполохи тьмы, мелькающие в яблоке жизни с некой периодичностью: тьма ещё не теряла надежды побороть свет в сердце демона. Толпа разочарованно ахнула при виде светлого сердца темного принца: — Кинь его в пропасть! — Сожги! — Разорви в клочья! — Съешь! — то тут то там раздавались крики, полные праведного, да простит такую формулировку Великий, негодования. Том холодно улыбнулся и, когда кандалы на алтаре освободили его запястья, прошептал: — Прощай. Принц рухнул на пол с пентаграммами и коротко отдышался. Том ясно почувствовал волю отца, гневно сверкающего на него красными глазами. Все зрители разом примолкли, глядя на единоличного владыку тьмы. Принц, прижимая руку к груди, подошел к Князю и приклонил колено. Цирий кивнул барабанщикам. По площади разнесся мерный и глухой барабанный гул. Зрители перестали многозначно переглядываться, целиком и полностью отдаваясь зрелищу. Издавна так повелось, что демонические существа любили пафос и зрелищные представления. Поэтому в данный момент зрители радостно вкушали и то, и другое. Томас, преклонив колено, поймал себя на мысли, что безумно хочет взглянуть на свое сердце ещё раз. Последний раз… Но… Сейчас он не мог сделать этого, поскольку на это не было воли отца. Поэтому Том устремил свой взор на канавку, по которой текла его кровь, представляя, как разными оттенками белого переливается его сердце перед самой смертью. «Оно хочет жить» — констатировал сам себе демон, прежде чем ощутил глухую боль в груди. Князь начал сжимать в когтистой лапе трепыхающиеся белёсое сердце сына. Да, яблоко жизни, покинув грудь Тома, не потеряло связи со своим хозяином, поэтому принц явственно ощущал, как когти отца впиваются в его плоть. Но невыносимым было не это, а то, что Князь делал это нарочито медленно, чтобы каждый демон мог хорошо разглядеть сладостный момент уничтожения. Том вцепился в пол когтями и начал тяжело дышать… «Нельзя… Нельзя… Нельзя — повторял как мантру будущий Князь, — Нельзя защищаться!» — крикнул себе Том и закрыл пылающие глаза. Боль была нестерпима. Раз… Два… Три… По площади раздался душераздирающий крик наследного принца. — Норвальный взрыв! — Всевышний! — раздался вскрик Княгини! Том поднял глаза и увидал тонкую парящую фигурку в голубом платье и тяжелых ботфортах с колючками. Она пронеслась над Князем, сжимающим изуродованную кисть руки, которой держал раньше сердце. Толпа неясным хором забубнила и расступилась в разные стороны от фигуры в темном плаще. В плаще Тома. В том самом, который он подарил Марко, чтобы паренька в демоническом мире все принимали за своего и не трогали. Диаз быстро и пафосно снял накидку, походившую на облачение самой Смерти и зацепил на шее на подобие плаща. Мексиканец подло ухмыльнулся, и из его татуировки на кисти выросла полноростная коса, которой он тут же припугнул демонов, вынудив их отскочить от него метров на пять. Марко за последние года сильно подкачался во владении косой: она была универсальным орудием, и не было на этой площади демона, не знавшего о загадочном бойце с косой, участвующем в ежемесячных гладиаторских боях. Мексиканец резко дернулся в сторону площади пентаграмм, стремительно приближаясь к Тому. «Если он тут, то…» — взгляд кроваво-красных глаз метнулся в другую сторону, где, состязаясь в гибкости, Княгиня пыталась отбить у более молодой соперницы сердце сына. — Стар… — одними губами прошептал Том, перед тем как черный плащ друга оградил его от отца. — Мы решили… Что не хотим терять тебя Том, — сказал Марко, — нам плевать на Ад, мы хотим оставить в живых нашего друга! — Глупые смертные! — взревел Князь под гул возгласов других демонов, тщетно пытающихся прорвать барьер в кругу пентаграмм. — Ты снова уничтожаешь его будущее, глупая девчонка, — сказала Княгиня, очередной раз промахиваясь ногой мимо головы более юркой и молодой соперницы. Стар не применяла магию. И правильно делала. Как только девушка проникла в круг, она тут же включила защитный барьер, который прикончил бы ее, если б она только применила магию. Лишь по этой причине друзья остались живы, лишь по этой причине демоны не моглт пробиться через барьер, а владыки не колдовали первородной магией. Звездочка очередной раз уклонилась от удара и юркнула вниз, хватая тонкими пальчиками белесое сердце, которое так ловко отбивала Княгиня. Сердце засветилось ярче, а Том ощутил, как по груди разливается нежное тепло. «Оно… Радо?» Стар быстро метнулась к Томасу и встала за его спиной подставив к горлу невесть откуда взявшийся кровавый кинжал. «Неужели оно было бы радо, если бы она его раздавила?» Родное сердце за спиной обдало теплом демона. Да. — Ты сошла сума, дитя? — спросил Князь, глядя на представшую картину широкими от ужаса глазами, — в силах этого кинжала оборвать жизнь демона. — Знаю! — крикнула Звездочка не своим голосом. «Она блефует, — понял Том, — Неужели ты поведешься на это, Отец?» В ответ принц не услышал мыслей Князя. Он не хочет рисковать? — Что случилась с тобой Том?! — крикнула из-за спины принцесса Мьюни. — Это ты! «Что?» — Ты научил меня, что можно быть тем, кем хочешь несмотря ни на что! — девушка плотно прижалась к спине демона. — Почему же сейчас ты отказываешься быть самим собой?! «Плачет? Моя звездочка плачет?» Сердце еще раз громко и тепло стукнуло в руках любимой. Князь выпрямился во весь рост и посмотрел в глаза сына, снимая ограничения и приказания данные раньше. Отец хотел услышать его, впервые за все годы жизни Томаса. — Для демона нет смысла быть любящим, если его любовь никому не нужна… Я говорил… Кровавый кинжал выпал из рук девушки, и она заключила в свои объятья Тома, впихивая на законное место сердце. Яблоко жизни, оказавшись в теле хозяина, обдало теплым светом всё вокруг. Князь с супругой схватились за головы, испытывая ужасную слабость. А Том — неимоверное счастье. Из-за того что его обняла Стар. — Если это сердце принадлежит мне, почему его хочет уничтожить твой отец? — промямлила девушка, обдавая своим теплым дыханием холодную кожу демона. — Разве это правильно? Уничтожать то, что принадлежит мне? Дыхание Тома прервалось. «Она хочет, чтобы я любил ее?» — Я прочла Темный Альманах. Твоим сердцем могу распоряжаться лишь я. Почему они хотят его уничтожить? — Потому что тебе не нужно сердце нашего сына, — вместо Тома ответил отец, — Ты прочла писание и знаешь, что любовь для нас непреклонна и священна. — Князь стоял перед Марко, не давая никаких причин для беспокойства, но мексиканец так и не поменял боевой стойки, справедливо решив, что владыка темных миров может напасть вновь в любую секунду. — Была бы ты демоном, тебя заставили бы пройти ритуал бракосочетания, как меня заставили жениться на моей Княгине. — Жена Князя учтиво поклонилась мужу, когда тот упомянул её в беседе. — Но ты светлая, ты дочь Великого мага, ты неприкасаемая и ты не хочешь принять его, таким, какой он есть. Стар отвела взгляд от глаз Князя, плотнее прижимаясь щечкой к спине Тома. По спине принца пошла мелкая дрожь… Светлое сердце было готово разорваться от счастья прямо там, в груди. — Как бы он не желал в угоду тебе стать другим, он останется демоном, — подхватила мысль Княгиня. — Не принимая его тёмную сторону, ты отвергаешь его, а значит, не любишь, не дорожишь им. — Княгиня с теплотой в глазах посмотрела на мужа, — У тебя нет выбора дитя. Если ты не готова разделить с ним тьму, так же, как он разделил с тобой свет, то ты не имеешь права мешать нам. — Нет. Нет! НЕТ! — Упорно повторяла девушка, прижимаясь к демону, будто она маленький доверчивый ребенок. Несмотря на волны всепоглощающего счастья, Том нежно и трепетно взял ручку принцессы, заставляя ту замолчать. — Помнишь я напомнил тебе, что рано или поздно ты станешь королевой… Найдешь короля… — рука непроизвольно сильно сжала ладошку, но принцесса Мьюни даже не пискнула в ответ. — Родишь ребенка… И будешь заботится о благополучии своего измерения? — Тому не нужен был её ответ, она помнила об этом, и демон прекрасно это знал, — Я вырос, я должен стать Князем… Выбрать Княгиню, явить миру наследника… — обреченно выдохнул демон, — Это часть благополучия моего народа, моя обязанность… Ты не хочешь делить со мной свою судьбу, не можешь… Я это знаю, ты это знаешь, даже Марко… Я не хочу, чтобы ты делила мою тьму. Я хочу, чтобы ты жила дальше и делала то, что хочешь, была тем, кем тебе вздумается… Девушка сильнее сжала парня, перекрывая доступ кислорода в ослабшую грудную клетку: — Что если я действительно хочу разделить тьму? Кровавый свет пентаграммы начал тухнуть, в бордовом свете, изможденное лицо принца исказилось от промелькнувшего света надежды. По площади разнесся противный скрежет от клыков Князя, время было упущено, теперь исправить ситуацию было невозможно… Его сын останется с белым сердцем, пока в него не влюбится демонесса… — Тогда я буду счастлив, — ответил Том, погружаясь в тьму беспамятства, — и сделаю тебя самой счастливой…