Шипы

И если бы только при каждой мысли о тебе вырастал цветок, я мог бы бродить по своему саду вечно.

      Это было далеко от любви и ещё дальше от неприязни. Липкое чувство, засевшее в моём сердце только от одного твоего взгляда. Тёплые карие глаза с крапинками и разводами шоколадного. Ты вырывала свободу с мясом и костями, и всё это прошло так же быстро, как и началось. Не было страданий, боли, мыслей. Мимолётная встреча и ничего после неё — ни намёка. Я шёл по своей тропе в туман. Моя «дорога жизни» не пересекалась ни с кем, только соседствовала. Но судьба — проказница, решила поиграть. Жаль, что для моей души игры ничего не значат. Её ничто не потревожит ни сегодня, ни завтра. Цветы в моих лёгких не распускались, когда ты смотрела продолжительно и так непозволительно проницательно; будто видела насквозь, проникая под каркас костей, заглядывая в самое нутро. Что ты узрела там, милая? Шторм ли? Или, возможно, умиротворённое море? Знай: оно — мертво. Только водная гладь и отражение неба. Туманными рассветами я взирал на небосклон, и наблюдал за тем, как гасли звёзды в синих небесах. Они утопали в синеве неба и сгорали в кроваво-красных лучах восходящего солнца. Так же, как и сгорал я, когда ты касалась меня. Нет, это не было чем-то возвышенным, как любят преувеличивать многие люди. Лишь мимолётное касание и слабый электрический удар, заряд, проникающий с кровью к сердцу.       Ты смотрела на небо и сладко щебетала о том, как хотела стать чайкой: парить над водной гладью, ощущая свободу. Я усмехался, сидя в опасной близости к обрыву на рыхлой почве, наблюдая как волны облизывают скалистые выступы, разбиваясь вдребезги. Прекрасное зрелище. Ты смеялась и ростки в моих лёгких пустили корни; губы тронула беззаботная улыбка. Я врал тебе, что ты особенная. Нет, не пустая. Ты хотела казаться тем, кем не являлась на самом деле. Желала быть тем, кем никогда не станешь. Ведь я знал тебя настоящую, делил с тобой постель и утренние прогулки, ужины и разговоры при приглушённом свете ночника где-то на полу возле кровати. Цветы в моих лёгких больше не тревожили. Ни после, никогда-либо в будущем. Жаль, что я понял и принял это слишком поздно. До последнего ты оставалась загадкой (как думала сама). Но я прожил чуть больше и сразу узнал все твои секреты и карты. Ты хотела игры — давай сыграем. Только не обожгись, стараясь погладить пламя. Знай: оно никогда не станет ручным, словно кошка. В твоих глазах я не видел дна. Только что может сделать твоё озеро в сравнении с моим морем?       Мы были вместе — хотя и это слишком сильно сказано — почти четыре года. Меня устраивало всё, вплоть до мелких бытовых ссор или битой чашки. Ты истерила, пыталась докричаться до моего нутра, взвывала ко всем богам и чертям, но в ответ получала холодный взгляд и высокомерие в движениях. Ты прекрасно знала, на что шла, и не бросила глупую затею на половине пути. Взаимности никогда не было, ты любила меня больше, а я взращивал цветы внутри себя. И когда ты ушла, раненая моим безразличием, внутри меня ничего не кольнуло. Ни капли.       Только цветы, что были в моём Дворце Памяти, окрасились в темно-красный. И, вспоминая тебя, с каждым разом распускался новый бутон. Я врал себе, но так и не мог признать поражение. Ты была нужнее чем воздух. А я стал забыт для тебя, как и те города, где мы были вместе.