Alone

Она была обычной шлюхой, чье хрупкое тело каждую ночь находилось в руках нового мужчины. Отвратительные, порой жестокие объятия; грубость и доминирование; беспомощность и беспощадность. Все это раздражало Кристину. Эта боевая блондинка еще с детства знала, что деньги зарабатываются тяжелым трудом, но зарабатывать их своим телом она явно не планировала. Каждое утро Крис просыпается с мыслью о том, что когда-нибудь покинет это место, забудет его как страшный сон, начнет все с чистого листа. Сейчас бы ей хотелось оказаться где-то на пляже одной или с парнем своей мечты, который будет относиться к ней с уважением, а не имитировать оргазм, прыгая на члене парня, который ей отвратителен. * Стиснув зубы, Кристина наносит на губы красную помаду и несколько слоев туши на ресницы; рисует вызывающие стрелки и скрывает синяки под глазами. Этот макияж уже давно для блондинки стал повседневным. Девушка закрывает глаза, стараясь убедить себя в том, что рано или поздно это закончится, что и в ее жизни черная полоса сменится белой. Но от мыслей о хорошем будущем ее отвлекает крик «коллеги»: она звала Крис. И будто по щелчку пальцев блондинка из ранимой девушки с тонкой организацией превращается в безэмоциональную сучку. — Что? — грубо спрашивает Кристина. Этот тон уже стал для нее привычным — иначе разговаривать в таком обществе просто невозможно. Каждая пытается тебя унизить, хотя сама не лучше; каждая старается занять твое место (хотя Крис с радостью бы отдала его); каждая бредит мыслью о том, чтобы избавиться от тебя. Никаких подруг, одни недруги. — Клиенты не ждут, дорогая. Иди работай, — последние слова брюнетка будто выплевывает ей прямо в лицо, от чего Кристине хочется влепить ей пощечину. Но она ничего не отвечает и, лишь поправив обтягивающую юбку, уходит прочь. * Сквозь занавески проникает слабый свет луны, в комнате кромешная тьма; слышны лишь стоны блондинки и тяжелые вздохи парня. Снова и снова Кристина повторяет отработанные движения, которые доставляют удовольствие каждому мужчине. Руки соскальзывают с обнаженной груди парня на пресс; из груди Крис вырывается протяжный стон, и она обессиленная падает на кровать. Она не имитировала. Это был первый раз, когда она действительно получала удовольствие от секса, а не желала, чтобы это поскорее закончилось. Но это работа, и ни о каком наслаждении и речи быть не может. На сегодня этот парень единственный и последний клиент Кристины, поэтому спешить ей некуда, но и задерживаться здесь она не собирается. Уж это не в ее правилах. Она встает с кровати и включает свет, после чего поднимает с пола свое белье и надевает его. — Можешь сходить в душ, — спокойно произносит брюнет, лежащий на кровати и наблюдающий за каждым действием Кристины. Душ. От одной мысли о том, что теплые струи будут сбегать по ее телу, она начинает приобретать душевное равновесие, но Крис отказывается. — Оставайся у меня. Ты выглядишь помятой, — слова парня заставляют блондинку повернуться к нему. Сейчас он прикрыл нижнюю часть своего тела одеялом и принял сидячее положение. Он беспокоится о ней? Его, блять, реально волнует это? Кристина старается скрыть свое удивление за маской равнодушия, но удается ей это плохо. — Шлюхи тоже люди, в конце концов, — произносит он, отчего у блондинки непроизвольно вырывается смешок. Смешок, за которым скрывается боль. — Зейн Малик, — серьезно добавляет парень, проведя рукой по своим влажным волосам. — Я знаю, — негромко произносит Крис, поднимая с пола майку. — А ты? У тебя ведь есть имя? — с ухмылкой спрашивает Зейн. Слишком много вопросов. Его не должно волновать это, всем плевать на нее, и ему плевать. — Это не имеет значения, — голос хрипит, и Крис прокашливается прежде, чем натянуть на себя юбку, которая едва ли прикрывает задницу. — Я хочу узнать твое имя. — Кристина. * Бутылка виски стоит на столе, рядом с ним располагаются наполненные до половины стаканы с алкоголем. Крис опустошает емкость одним глотком, чем не удивляет Зейна, который после делает тоже самое. Остаться до утра у Малика было единственным правильным решением девушки за последний год. Зейн берет пачку сигарет, лежащую на столе, и достает оттуда одну. Он предлагает Кристине, но та качает головой и наливает себе еще виски. Алкоголь всегда помогал ей справиться с невыносимой душевной болью. Малик затягивается и выпускает «кольца» дыма. Делает еще несколько затяжек. Кухню заполняет табачный дым, который кажется сейчас Кристине таким приятным. Она снова опустошает стакан с виски и все-таки берет пачку сигарет и достает оттуда одну; зажимает ее между зубами, и Зейн подносит зажигалку. Затяжка — и Крис чувствует, как все проблемы уходят на второй план. Еще одна затяжка — и ей уже даже начинает нравиться жизнь. Зейн не сводил взгляда с блондинки: ее черты так влекли его, но в то же время он не хотел иметь с ней ничего общего. — Что? — раздраженно спрашивает Кристина, когда ей это надоедает. Она тушит сигарету об стол, как это сделал ранее и Малик, и проводит рукой по волосам. Зейн ничего не отвечает, а лишь качает головой. — Ты не можешь осуждать меня, — со злостью произносит девушка. Но со злостью не на Зейна, а на жизнь, со злостью на себя, в конце концов. — Я не осуждаю, — спокойно говорит он и достает из пачки еще одну сигарету. Закуривает. И снова табачный дым проносится по кухне. — Я знаю этот взгляд, — она делает паузу, после чего добавляет: — Думаешь, мне нравится расставлять ноги перед каждым, у кого в руках есть деньги? Нет, Зейн, не нравится, — с каждой фразой голос Крис срывается и кажется, что вот-вот у нее начнется истерика, но она тяжело выдыхает и продолжает: — Только с тобой мне действительно было хорошо, — зачем она это сказала? Алкоголь. Сейчас она говорит все, что думает. Действие алкоголя на свое сознание Кристина никогда не умела контролировать. И когда она понимает, что сказала, говорит, зарывшись руками в свои волосы: — Блять, что я несу? Хочется заплакать и дать волю эмоциям, но она сдерживается и поднимает взгляд на Зейна, который снова затягивается сигаретой. В его карих глазах читается одно лишь безразличие, и только ему известно, притворство это или действительность. Малик наливает в стаканы еще виски и пододвигает один из них Крис. Она снова одним глотком опустошает его и с грохотом ставит на стол, не рассчитав силы. — Тебе пора, — равнодушно произносит он, даже не посмотрев на нее. Зейн встает со стула и подходит к тумбочке, на которой лежит кошелек. Кристина набрасывает куртку и идет к выходу. — Возьми, — он протягивает несколько купюр, (доплачивает за то, что она осталась с ним до утра, хоть больше она с ним и не трахалась) когда блондинка уже почти дошла до двери. — Оставь себе, — стараясь придать своему голосу безразличие, а образу — стервозности, говорит она и выходит из номера, громко хлопнув дверью. С хлопком двери по щекам начали стекать слезы, и Крис, всхлипывая, направилась в сторону лифта, стуча тоненькими каблуками по паркету. Зейн Малик стал одним из тех людей, с которыми она могла забыть о том, к какому постыдному «слою» относится. Но и он больше не появится в жизни Кристины.