Not nice

Сгустки облаков тяжелой пеленой заслоняли небосвод, угрожая в любой момент разразиться дождем такой силы, что даже усыхающая Темза выйдет из своих берегов. Такая погода не была редкостью, но заставляла неравнодушных время от времени поднять свой взгляд к свинцовому небу, после чего те неизменно ускоряли шаг и собирались добраться до дома прежде, чем окажутся насквозь промокшими. У этих людей были семьи, работа, хобби и встречи с друзьями в баре по пятничным вечерам. Они могли часами рассказывать о том, что их начальник ничего не смыслит, или как им посчастливилось выиграть переносной гриль по акции в супермаркете. Выпивая по паре бутылочек не самого дорогого пива, они возвращались к своим вторым половинкам, домашним животным. Время от времени, каждый из них задумывался о том, как бы могла сложиться их судьба, не откажись они в своё время от юношеской мечты. Они протирали рукой запотевшее стекло в ванной и смотрели на своё отражение, сидели в машине на парковке и пытались собраться с мыслями, или же встречали кого-то, у кого было больше смелости, чем у них самих. Они думали, что стали заложниками системы. Я же считал это свободой. Той самой чертовой свободой, которую ни один из них не ценит. Могу поспорить, что каждый из них хоть раз в жизни винил во всех своих бедах обязательства, моральные устои и нормы приличия, которые только и делают, что заставляют всех жить по одной и той же схеме. В то же время, они могли открыто об этом говорить, высказывать своё недовольство и показывать дурной характер. Им было позволено иметь свои скелеты в шкафу и знать, что никто не станет вытаскивать их на всеобщее обозрение. Они могли делать и чувствовать столько всего, что мне даже становилось порой завидно. Как же иронично, что свободные своём самовыражении, они грезили о том, чтобы побывать в моей шкуре. Наивные идиоты, даже не подозревают о том, что моя жизнь ещё хуже. Ещё бы, они видят красивую картинку и принимают её за чистую правду. Мне рассказать, сколько людей получили деньги за то, чтобы придумать мой образ? Или о том, что на самом деле, я не более, чем потенциально успешный коммерческий проект? А может я возненавидел музыку в тот момент, как мои гонорары стали измеряться десятками тысяч долларов? Но нет же, для всех я добрый и милый парень в мире, наполненном неуважительными придурками. Тот самый, что назовёт отца девушки «Сэр» и пообещает привести его дочь домой на пол часа раньше комендантского часа. Черт возьми, я даже выгляжу так, что внушаю доверие и на подсознательном уровне убеждаю в том, что никогда не смогу причинить никому вреда. Мои стилисты и вправду хорошо выполняют свою работу, ничего не скажешь. А ведь именно таким я должен быть. Очаровательно улыбаясь на каждой фотографии, я машу рукой фотографам или останавливаюсь, чтобы поговорить с фанатами, а сам понимаю, что это общество никогда уже не сможет принять меня настоящего, будь оно проклято. Мне не нужна жалость, это слишком оскорбительно. В конечном итоге, мне слишком хорошо платят за моё молчание, как и всем тем, кто меня окружает. Да, для всего мира я «рубаха-парень», но определенный круг лиц неплохо выполняет свою работу, прикрывая мой зад раз за разом, когда всё выходит из-под контроля. Никто и подозревает о том, что творится за закрытыми дверьми, а значит – всё не зря. – Шон, - постучав, ко мне в номер заглядывает менеджер, отвлекая от размышлений. – Машина уже ждёт внизу. Я надеваю худи поверх футболки, беру телефон и ключ-карту от номера, после чего спускаюсь на первый этаж в компании менеджера и его новой ассистентки. Последняя оказывается миниатюрной блондинкой, что ловко управляется со всеми правками Ника насчёт моего расписания на остаток этого дня. Я окидываю её взглядом, замечаю туфли на каблуке и едва заметно усмехаюсь, думая о том, через сколько на её месте окажется другая. Эта работа не подходила каждой выпускнице колледжа, что хотела от жизни лишь знакомства со знаменитостями и вечеринок, а данная девушка производила именно такое впечатление. Я понятия не имею, почему Ник её нанял, но, надеюсь, он заставил её подписать договор о неразглашении. Выходя через служебный вход, я набросил капюшон и в три шага преодолел расстояние до машины. Мне не хотелось сейчас никого встречать из поклонников, а я прекрасно знал, что не менее тридцати человек сейчас ждёт меня на улице в надежде получить автограф и общее фото. Будто читая мои мысли, Ник сообщает, что у нас предусмотрена встреча с фанатами, которые приобрели VIP-билеты на мой концерт и у меня будет всего пятнадцать минут в гримерке, прежде чем несколько десятков четырнадцатилетних девочек получит со мной милую общую фотографию. Я молча киваю и всю оставшуюся дорогу не свожу взгляда с пейзажа проносящегося за окном. Оказалось, что фотограф попал в пробку и теперь всё откладывается на неопределенное время. Я бросаю взгляд на ассистентку и замечаю намек паники на её кукольном личике, пока она пытается всё реорганизовать, а я сам вновь усмехаюсь. Даю ей не больше недели, готов даже поспорить, что не успею запомнить её имя к тому моменту, как окажусь в лифте со следующей помощницей Ника. Тем временем, они вдвоем решают, что я отправляюсь на распевку, а всем ожидающим фанатам должны доставить пиццу от моего имени. Неужели кто-то и вправду тратит пол тысячи из лучших побуждений, а не для сохранения имиджа? Порой даже я сам поражаюсь, когда узнаю о том, насколько же я оказывается великодушный и заботливый. Узнай кто-то из моих поклонников о том, что всё это лишь сценический образ, стали бы они писать мне трогательные послания и дальше? Верили бы моим словам о том, что все милые и прекрасные, и я счастливчик, что сумел заполучить каждую из этих девушек? Они бы в жизни не простили подобной лжи, но мне повезло лишь в одном – им настолько нужно воплощение хорошего парня в их жизни, они не могут допустить и мысли о том, что это самая чудеснейшая уловка, на которую они когда-либо попадались. Я дарю им воплощение их грёз, играя трогательную роль, а взамен получаю деньги, известность и награды. Не скажу, что это неравный обмен, но кто бы знал, как мне это всё осточертело. Тем не менее, контракт со звукозаписывающим лейблом подписан на пять альбомов, а это значит, что шоу будет продолжаться дальше. Музыканты проверяют инструменты, десятки рабочих заканчивают приготовления сцены для выступления, когда Ник сообщает, что фотограф наконец приехал. На каждого их фанатов отводится ровно минута, а значит, что весь последующий час или около того с моего лица не будет сходить натренированная улыбка. Кому-нибудь доводилось источать доброжелательность в то время, как мысленно хотелось сжечь всё вокруг? Могу дать парочку советов. «Малышка, ты так прекрасна», «Мне нравится твоя футболка», «Иди сюда, я хочу тебя обнять», «Конечно я женюсь на тебе, как только тебе исполнится восемнадцать», «Обещаю исполнить сегодня твою любимую песню», -- и ещё десятки подобных фраз о том, как я ценю своих поклонников, прозвучали этим вечером. Все были счастливы, не смотря на долгое ожидание, и постоянно благодарили за пиццу. Я же всё время ждал лишь того момента, когда закончится концерт и я окажусь в машине по пути на вечеринку. Мне нечего было скрывать, так же нечего и приукрашивать, это было правдой, как ни крути. Я шел по коридору за сценой, выслушивал последние наставления Ника и запоминал измененный список исполняемых песен. Он произносил молитву, пока мы всей командой держались за руки в кругу, но всё, что я слышал – это толпу, что скандировала моё имя. Десятки тысяч поклонников были сейчас тут и всё, что они произносили сливалось в одно лишь слово: «Шон!».