Neighbour

Сейчас 6 часов вечера, и требуется большое усилие каждой клеточки моего организма, чтобы мои глаза не закрылись. Воспоминания о том, что произошло утром, крутятся в моей голове безостановочно. Образ Люка и его руки на моих бедрах всплывают в моей памяти, и заставляет меня краснеть еще больше. В этот момент я сижу между его ногами, прижавшись спиной к его широкой груди, большая рука Люка играет с моими волосами, а лицо утыкается в мою шею. Все тихо и спокойно. Я нахожусь в состоянии оцепенения и любви и вряд ли захочу когда-нибудь покинуть его. Родители и братья Люка уехали из города на выходные. Так как Рождество в этом году в воскресенье, Люку и Кори придется отмечать его в одиночестве, но не совсем, потому что мы все решили собраться в доме у Калума. Никто никогда не остается в стороне, когда дело доходит до вечеринки у энергичного басиста. Детский сад больше не нуждался ни в чьей помощи, потому что рождественская вечеринка окончилась и все дети ушли на двухнедельные каникулы. Кори сидит над журнальным столиком и раскрашивает воздушные шарики своими двумя любимыми цветами, что объясняет то, почему мы с Люком сидим на диване и обнимаемся, а не наверху занимаемся другими делами. Его подбородок снова окрашен карандашом, которым он часто злоупотребляет, и я почти плачу от того, насколько прекрасно и мило он выглядит. Я думаю, что я немного эмоциональна и слишком тревожна, потому что буквально несколько часов назад природа-мать решила заставить меня понервничать из-за задержки месячных. К счастью, все обошлось до того момента, как я хотела пойти к Люку в белых шортах. Я надела удобные черные джоггеры, которые лежали на дне в моем шкафу. Они не имели никакой цели в моем гардеробе, кроме как «скрыть» мою ежемесячную боль в животе и испорченное нижнее белье. Выйдя из комнаты, Люк увидел меня и быстро огляделся. Мои волосы были похожи на крысиное гнездо и лицо тоже, но все его внимание было сосредоточено на черных штанах. Уголки его губ удивленно приподнялись, и все, что мне хотелось сделать, это стереть глупую ухмылку с его лица. — Новый образ? — пошутил он, подходя ближе ко мне и целуя в щеку. — Угу, — пробурчала я себе под нос. Мой живот свело судорогой, и я была готова упасть в обморок от быстрой потери крови. — Я думаю, ты выглядишь потрясающе, — прошептал он, но у меня было ощущение, что он говорит это только для того, чтобы мне стало лучше. Позже я сказала ему, что у меня месячные, и его лицо так смягчилось, будто он сейчас же превратится в лужу. Тем не менее, я была растеряна. Я видела, как плечи Люка упали от разочарования из-за невозможности иметь со мной какой-либо физический контакт, которым мы занимались почти каждый день в течение, примерно, трех-семи дней. Я чувствовала себя плохо, поэтому не могла ничего с этим поделать. По телевизору идет фильм, но я никак не могу сосредоточиться. Мои мысли продолжают скитаться, отвлекая меня на каждой мелочи. Это был детский фильм, потому что с нами в комнате был один хороший ребенок, но мои мысли были о чем угодно, но явно не связанное с дружелюбным ребенком. Или вообще с чем-то дружелюбным. Сегодня заходила Алия. В одной руке она держала подарок Люка, а в другой — приглашение на ее завтрашнюю рождественскую вечеринку. В приглашении упоминалось что-то о том, чтобы взять кого-то одного с собой, но не больше, и, по очевидным причинам, я была весьма осторожна. Люк просто взял его у меня, и едва заметная улыбка мелькнула на его лице, прежде чем полностью проигнорировать это, как только она ушла. Но я, будучи угрюмой и ищущей внимания, поняла, что мне будет трудно просто отпустить его. — Знаешь, ты можешь сходить туда, — сказала я, скрестив руки на груди, и вошла в гостиную как маленький ребенок. Бедный Кори не заметил моего приближения, и от испуга вскочил на ноги, сбив с ног всех своих деревянных солдатиков. — Я не пойду, — усмехнулся Люк. — Нет, ты можешь сходить, если хочешь. Я тебя не останавливаю. — Я знаю, — сказал он, заманивая меня, и сел на диван. Я уже собиралась сесть рядом с ним, но не хотела случайно оставить нежелательный «след», когда он быстро усадил меня на свои колени и обнял за талию, — Я просто не хочу идти туда. — Почему? — С какой это стати? У меня дома есть красивая девушка, с которой я хотел бы провести вместе весь день, не говоря уже о моем любимом маленьком мужчине, — Кори при его упоминании, — Это намного лучше, чем какая-то глупая вечеринка. Я просто вздохнула с тихим облегчением, прежде чем, наконец, расслабиться на нем. Приглашение лежало в другом конце комнаты и будто манило меня, чтобы я сожгла его. Я была несчастлива во время месячных. Все, чего бы я хотела, это лежать в постели и смотреть повторы «Губки Боба» без какой-либо драмы с вечеринкой, которую устраивает бывшая девушка, и развернутыми рождественскими подарками, что ничуть не превосходил того подарка, подаривший мне Люк. После многочисленного поиска в интернет-магазинах и обращению Эшли к людям, которые занимались нелегальщиной, я никак не смогла найти гитару Люка или хотя бы что-то похожее на нее. Ничего не найдя в интернете, я обнаружила, что от полного разочарования я набираю номер Майкла, дабы узнать, знает ли он что-нибудь. — Погоди, что? Fender? — повторил он, и я старалась говорить как можно тише, потому что Люк был в душе, и я не хотела, чтобы он услышал наш разговор, — Без понятия. Просто спроси у него, где он продал ее. — Но это выдаст меня, — простонала я. Майкл засмеялся. — Слушай, я могу попросить Эштона, чтобы тот спросил Люка о гитаре, если хочешь. — А это не будет слишком подозрительно? — Ну не надо, Эштон же мама-наседка группы. Люк может подумать, что он просто беспокоиться, что его могут ограбить и все, — сказал он, и я кивнула головой, пока собирала все слова воедино. Он был прав. Эштон был одним из тех людей, которые читают всю информацию на квитанции, а не только сумму. Внезапно мне в голову пришла идея, и я выпрямилась, прижимая телефон к уху с большой улыбкой. — Кажется, я знаю, что делать, — сказала я. — О, отлично. Я очень рад за тебя, — восторженно воскликнул Майкл, прежде чем сделать паузу, — Погоди, а что ты собираешься сделать? — Люк же никогда не выбрасывает свои чеки? — спросила я, думая о маленьком ящике рядом с кроватью Люка, который был до краев заполнен тонкими листками бумаги со всех мест, в которых он когда-либо бывал. Это никогда не имело для меня никакой смысл, но и сомневаться я не стану. — Нет, не выбрасывает, — подтвердил Майкл. — Я просто посмотрю, где продал Люк свою гитару, — прямо сказала я. Голос Майкла звучал так, будто он подавился чем-то на другом конце провода, а потом подавился своим кашлем. — Ты же не собираешься выкупить ее? — спросил он, как будто не веря моим изначальным намерениям. — А почему и нет? Ты думаешь, что я позвонила тебе спрашивать у тебя разрешения на выкуп? — Я и не думал, что ты будешь ее выкупать. Мне казалось, что ты захочешь сначала узнать за сколько он ее продал! — спросил он, — Софи, он отдал ее за три штуки. Как ты собираешься ее выкупить? — Ну… — Человек, которому он продал гитару, вероятно, продает ее вдвое дороже. Я вздохнула, надеясь, что он не будет спрашивать об этом. Мои родители прислали нам с Хлоей денег на это Рождество, так как их отсутствие, по-видимому, могло обойтись в сумму, больше чем пять тысяч долларов. Ну, они так думали. По правде говоря, мои родители работали в одной юридической фирме на другом конце страны, фирме, которая требовала от них физического присутствия в офисе большую часть времени. Это означало, что они редко бывали дома, а те разы, когда они планировали вернуться домой, обычно откладывались на другие дни: дни рождения превращались в Пасху, Пасха превращалась в Хэллоуин, Хэллоуин превращался в Рождество, а теперь Рождество стало двадцатым днем рождением Хлои в следующем году. Но я не могу их винить, учитывая их работу и все такое. И я не могла найти в себе силы жаловаться на них, учитывая, что я могу потратить их деньги, которые они прислали мне, на подарок Люку в виде его гитары. — Софи, — голос Майкла снова прервал мои мысли, — Ты еще тут? — А? Да, да, я тут, — медленно вздохнула я, услышав, как в другой комнате выключился душ и послышалось слабое пение Люка, — И не волнуйся, у меня есть деньги. Слушай, мне нужно идти. Но ты можешь все-таки спросить Эштона об этом, пожалуйста? — Конечно, — оптимистично сказал он, и я улыбнулась. — Хорошо. Спасибо, Майки. Увидимся. — До встречи. Я положила телефон как раз в тот момент, когда Люк вошел в комнату, практически полуголый, потому что единственное, что прикрывало его бледную кожу, было полотенце вокруг его талии. Я покраснела, инстинктивно прикрыв глаза. — Можешь смотреть, принцесса, — пошутил он, — Не то, чтобы ты не видела всего этого раньше. Несмотря на странное заявление, я все еще не могла смотреть на него из-за страха, что непредсказуемые гормоны, данные мне Матерью-Природой, могут в любой момент взорваться. Ну, в противном случае. Люк внезапно вырывается из-под меня, и я качаю головой. Мои мысли улетучиваются, превращаясь в воспоминания, о которых я подумаю позже, но не сейчас. Я все еще не посмотрела его чеки, потому что Люк целый день провел рядом со мной. Каждый раз, когда я оставалась одна, в комнату врывался Кори, как личная камера наблюдения Люка, только вместо объективов были блокнот и карандаши. Поэтому когда Люк говорит что-то о том, чтобы забрать свой костюм из химчистки, то я почти сразу же хватаюсь за эту возможность. Мысль о том, что его костюм уже висел в шкаф наверху, не сразу пришла в мою голову. — Ты уверена, что не хочешь пойти со мной, малышка? — спрашивает он, целуя меня в лоб. Я киваю в подтверждение, — Кори, ты готов? — Кори хихикнул в знак согласия. — Дядя Юк купит мне моложеное, — захлопал в ладоши Кори. — Только не такое, что сделает тебя еще гиперактивнее, — предупреждает Люк с улыбкой, а Кори только пожал плечами. — Со мной все будет в порядке, — говорю я ребятам, целуя Кори в щечку, а Люка в губы, — Вы идите. Я буду здесь, когда вы вернетесь. — Тебе нужно что-нибудь? — спрашивает Люк, — Шоколад? Романтический роман? Набор DVD дисков «Друзей»? — он делает паузу, прежде чем наклониться так, чтобы могла слышать только я, — Тампоны, прокладки? — Мои щеки краснеют, когда я отталкиваю его. — Нет, Люк, все хорошо. Но все равно спасибо, — улыбаюсь я. Спустя, как мне показалось, десятилетия попыток уговорить их уже пойти, уклоняясь от обеспокоенных заявлений Люка, типа: «если тебе что-то нужно, я достану это для тебя», я, наконец-то, нахожусь одна в доме. Мои руки становятся холодными от одной мысли, что я буду копаться в вещах своего парня. «Это ради благого дела», — пытаюсь я убедить себя, но это не меняет того факта, что мое время почти на исходе, а внутри меня что-то сжимается, пытаясь сказать мне, чтобы я не совала свой нос в чужое дело. Есть причины, по которым вам не стоит лезть в проблемы других людей, но также не всякое подлое действие может оставить отпечаток или какие-то последствия. Я поднимаюсь по лестнице наверх в спальню Люка. На подоконнике в полном беспорядке разбросаны скомканные простыни и различные средства для волос, на полу валяются плакаты с группами и медиаторы. Надеюсь, что если я узнаю, кому он продал свою гитару, то он сможет снова воспользоваться этими медиаторами. Подойдя к ящику, я осторожно открываю его, когда замечаю знакомую фотографию, приклеенную скотчем на стену за изголовьем кровати Люка. При дальнейшем осмотре она становится мне приятно знакомой: это полароидный снимок, который Джош сделал с Кори и мной. Улыбаясь, я провожу пальцем по глянцевому изображению и останавливаюсь, как только вижу слова, написанные внизу торопливым почерком Люка: Мое все. Мое сердце переполняется счастьем при виде фото, которого я раньше не видела на его стене, и я не в силах сдержать широкую улыбку на своем лице. Лишь когда на столе зажужжал чужой телефон, я вырываюсь из своих грез. Это был телефон Люка. Я хмурюсь в полном замешательстве, разглядывая тонкий черный Айфон и удивляясь, почему он не взял его с собой. Я уже решаю о том, что буду игнорировать все эти уведомления, потому что это уже вторжение в его личную жизнь, но когда мой взгляд останавливается на имени контакта и предварительном просмотре двух сообщений, то улыбка на моем лице мгновенно исчезает. Алия: Ты уже в пути, дорогой?