Neighbour

— Немного влево… нет! Правее, правее! — кричит Эшли и тянет вниз, чтобы снять свою туфлю. Она бросает разочарованно ею в Майкла, который взвизгивает и почти опускает верхнюю половину рождественской елки. — Какого хрена это было?! — вопросительно восклицает он, потирая голову. — Ты не слушаешь меня, — скулит Эшли. Из-за Майкла мы видим, как Калум усмехается над взволнованной девушкой, — У меня есть и вторая, Калум. — Ладно, ладно, — он закатывает глаза. Я наблюдаю, как и он, и Майкл осторожно перемещают дерево, неуклюже болтая руками над ветвями. Я слышу шипение, за которым последовал самый громкий и длинный крик ненормативной лексики, который я когда-либо слышала. — Господи, мать вашу, я ебал в твой рот! — прокричал Майкл, убирая руки от ствола дерева и осматривая кончик указательного пальца. Из него шла кровь, и Майкл судорожно вздохнул и начал высасывать оттуда кровь, — Это убийство, — бормочет он над своим пальцем. — Когда ты уже вырастешь-то, наконец? Девушки истекают кровью каждый месяц, но ты же не слышишь, как они ноют, — заявляет Калум, прибегая к закреплению кривого украшения. Его руки работали быстро, чтобы избежать колючек, о которых мы понятия не имели, но дерево выглядит намного лучше, чем было два часа назад. Оно немного повисло в сторону, но эта часть сразу игнорируется, когда я спускаюсь и поднимаю коробку стеклянных уркашений. — Какого черта? — Эшли рассматривает коробку с обеспокоенным взглядом. — Они дорого стояли? — Не знаю, — я пожимаю плечами, — Они были на чердаке. Зачем? — Потому что я не хочу, чтобы украшения твоих родителей сломались только потому, что этот идиот не умеет слушать, — вздыхает она, стреляя игривые глаза в своего парня. Майкл просто вздохнул. — Твоя вера в меня поразительна, — говорит он с сарказмом. Закатив глаза, она наклоняется, чтобы разложить различные шары, как дверь гостиной распахивается и напряженными шагами в нее заходит Эштон Ирвин. В его рукаве для выпечки находился поднос, и мы все застонали, как только увидели его. — Что? — дуется он. — Что, опять, чувак? — хмурит брови Калум. — Что ты имеешь в виду? — Меня и Софи до сих пор тошнит после того раза, когда ты пек печенье, — преувеличивает она, — Клянусь, моя нижняя артерия до сих пор забита мукой и ебаной шоколадной крошкой. — Хорошо, во-первых, это «ебаное» было совершенно ненужным, — Эштон поднимает бровь, перемещая поднос к бедру, когда его рука оказывается на талии, — И во-вторых, это не по моему рецепту, а Алии. При упоминании ее имени мой живот неудержимо скрутился, а голова Эшли повернулась. Она посмотрела на него предупреждающим взглядом, сузив глаза. — И что я теперь сделал? — вздыхает Эштон. — Ты самый ужасный человек, как и враг моего лучшего друга, — заявляет она. — Что? — Софи ненавидит кое-кого, так что мы ненавидим этого человека вдвое больше, — говорит она, указывая конусом в него, — И мы не просим их рецепты выпечки! — Я не ненавижу Алию, — повторяю я, опуская руку Эшли. В последнее время я много раз повторяю эти слова, чем-то даже пытаясь убедить себя. Я обращаюсь к Эштону, — Ты можешь с ней общаться и дружить. Вы все можете. — Да, но мы не будем, — Эшли поднимает бровь, — Мы преданы друг другу. За исключением этого тупого кенгуру, который думает, что это обычная вежливость, а не деле возможность отравить нас. — Эй, — говорит Эштон, беря пряничного человечка между большим и указательным пальцами, подбрасывая его Эшли, — Мы не отравимся, если не умрем. — Но, зная тебя, я умру. — Замолчи и разберись с этим деревом, — фыркает Эштон, исчезая в коридоре с его подносом несъеденного печенья. Я смеюсь, когда Калум неловко заерзал на стуле, пытаясь углубиться в дерево неуклюжей рукой. Я удерживаю его на стуле, за что получаю благодарную улыбку. — Говоря об Алие, — говорит он. Я услышала шорох того, как листья поддельного дерево посыпались на пол, — Где Люк? Я слегка вздрагиваю от его имени, не зная, как реагировать еще. Мы с Люком уже не встречались пару дней. Он писал, звонил и даже приходил ко мне домой, когда я не приходила к нему, но казалось, что Алия постоянно находится там. Поэтому мне приходилось притворять и извиняться и сожалеть об этом до конца дня. Не быть рядом с Люком, вероятно, тоже имеет побочные эффекты. Каждый раз, когда я вижу, как он утром идет к почтовому ящику без рубашки, я не могла смотреть на него. Каждый раз, когда он сгибается, я вижу, как двигаются мышцы его рук, вены, которые слегка выпирают. Каждый раз, когда он зажимает челюсть, мне хочется вскочить с места и поцеловать его. Я погрузилась в мечты, о которых никогда еще не мечта и которые никогда не сбудутся. В моей голове проскальзывают моменты нависшего надо мной Люка с его губами, что дотрагиваются до моей шеи, его пальцы- — Софи? — странно говорит Калум, прерывая мои неуместные мысли, — Ты меня слышишь? — Он и Алия ушли куда-то сегодня, — я тихо отвечаю ему, без капли краски на щеках. Глаза Эшли встречаются с моими, как она снова вздыхает и отворачивается, — Она проходит прослушивание в SSPA. — У нее есть какой-то талант? — скептически спрашивает Майкл. Эшли, с глубоко зарытыми руками в коробке с украшениями рядом со мной, просто начинает издеваться, складывая руки со злым хмурым взглядом. — Конечно же есть. Кража чужих парней. Делать покупки на чужие карточки. Это ее талант. — Люк не мой парень, — я слегка подталкиваю ее свободной рукой, хмурясь. — Только потому, что это еще неофициально, не означает, что вы не вместе, — мудро заявляет Калум. Он протягивает мне руку, и я вручаю ему блестящую золотую игрушку. Он вешает ее осторожно на дерево, — В любом случае, она стала его бывшей не просто так. — Но это не значит, что у него еще не осталось к ней никаких чувств, — я вздыхаю. — Эм, разве? Она оставила его и уехала в Перт. Прости, но если бы я так поступила с Майклом, я бы даже не надеялась, что он все еще будет любить меня, когда я вернусь через два года, — говорит Эшли. — В точку, — кивает Майкл, — Но я все равно буду любить тебя. — Милашка мой. А теперь двигайся, я не могу понять, это ветка или твои волосы, — бормочет Эшли, указывая на недавно окрашенную зеленуб голову своего парня, — И я думала, что Эштон сказал тебе о запрете покупок краски или он заставит тебя спать в саду? — То, чего он не будет знать, не разобьет его сердце. — Малыш, твои волосы ярко-зеленые. — Нет, если я надену шляпу. — Майкл- — Угадайте, кто вернулся? — говорит голос, становясь громче, когда передняя дверь захлопывается. Все головы повернулись к двери гостиной, где стоял Люк с охапкой всевозможных сумок торговых марок и мокрой кожаной курткой. Я улыбнулась, как только увидела его, но улыбка сразу же испортилась, как вошла Алия. Она видит, что я смотрю и ухмыляется, заставляя меня отвлечься и подать Калуму серебряный шар, который ему даже не был нужен. Он приподнимает бровь, развешивая несколько украшений на одной ветке. Я думала, что так помогу себя вытащить из этого неловкого положения. — Ты в порядке, Софи? — он слегка посмеивается, как только видит, что я порчу некоторые тонкие листья. Я решила быть честной, кусая губы и качая головой. Он понижает свой голос, — Это из-за н- — Привет, малышка, — глубокий голос Люка рассекает напряжение, когда он обхватывает меня за талию. Я отрываюсь от него, чуть не опустив руку в стеклянные украшения, — Все хорошо? — Сойдет. — Чем занималась сегодня? — невинно спрашивает он, но его губы украдкой прикасаются к моей шее, что мне приходится вдохнуть воздуха. Все вокруг нас разговаривали, а Калум листал что-то в своем телефоне, чтобы заметить это. Что касалось Алии, так я даже не могла начать думать о ней сейчас. Я знала, что она наблюдает за нами, и эта мысль сама по себе вызывает озноб по всему телу. — Ничего особенного, — пропищала я. Его руки бродят по поясу моей юбки и он скользит кончиком большого пальца между тканью юбки и моей теплой кожей. Чувство его холодного прикосновения заставляет меня дрожать, пока я расслабилась в его груди. — Что ты д- — Пошли со мной наверх, — он тихо прошептал мне на ухо. Я сглотнула, предвкушая неизвестность с неуверенным окружением. Нерешительно кивнув, я чувствую, как Люк убирает руку, прежде чем положить ее на спину. — Мы ненадолго, — угрюмо говорит он ребятам, которые, похоже, даже не обратили внимания. Он выводит меня из гостиной и по пути к лестнице мы проходим мимо Эштона, который пытается уговорить нас попробовать один из его пряников «палочек». Полагаю, что пряничные человечки не удались в этот раз. — Они выглядят как пальцы, — хихикает он, протягивая их нам, — Поэтому я назвал их прянцами. Люк отказывается с вежливой улыбкой, и я тоже, заставив оптимистичного парня пожать плечами и отмахнуться от нас без всяких других мыслей. Мы проходим в комнату Хлои, которая оказалась пуста, прежде чем войти в мою и хлопнуть дверью. Я слышала, как Люк закрыл ее ногой, прокрутив замок свободной рукой. Спустя несколько секунд я прижимаюсь к стене. Он хватает меня за талию и лихорадочно впиваются в мои, его рот двигался гораздо быстрее, чем мой, руки спутывали его волосы, оставляя за собой беспорядок. Я намного меньше Люк, что облегчает ему вести меня. Он обхватывает меня руками за шею, и у меня нет выбора, кроме как углубить поцелуй. — Я скучал по тебе, — стонет он сквозь поцелуй, — Черт, я думал о тебе весь день, — он бездыханно смеется, не давай мне достаточно времени для ответа, как поцелуй снова воссоединяется. Люк не пропускает ни одного ритма, на секунду его губы снова отстраняются от моих, направляясь немного ниже. Я издала бесшумный вздох. Его губы слегка касаются моих щек, челюсти, ключицы, прежде чем остановиться в самом чувствительном месте на моей шее. — Люк, — задыхаюсь я, но шум вскоре сменяется легким стоном, как он нежно посасывает мою кожу. Я держусь за его плечи, отбрасывая голову назад в чистом блаженстве, не в состоянии держать себя полностью в вертикальном положении, когда его руки бродят по моему телу. Мы давно так не целовались. У нас не было возможности, никогда не двигались вперед. Моей голове понадобилось некоторое время, чтобы понять, что именно происходит, когда я чувствую, как что-то прижимается к моему нижнему участку под юбкой. Что-то холодное, но согревающее на ощупь, что-то другое от тепла моего тонкого нижнего белья. Мое сердце не может остановиться биться сильнее, а голова от вращений, и Люк не останавливался делать различные опыты своими губами. Это как если бы все разочарование, вся напряженность и все избегания от других людей в отношении того, что мы теперь наедине, сложилось воедине и теперь поглощает нас обоих. — Я так хочу тебя, — выдыхает он. Взгляд похоти мелькает в его глазах, и я думаю про себя, как десять минут назад я спорила сама с собой о том, есть ли у него еще чувства к своей бывшей девушке. — Я…я… — не могла я не заикнуться. — Я хочу, чтобы ты почувствовала себя хорошо, — соблазнительно шепчет он. Мои колени сгибаются, прекрасно зная, что один сдвиг в движении и я прижму его пальцы к себе, — Я могу это сделать, Софи? Я жадно задышала. Моя голова кружилась и я не могла двигаться. Я знаю о незнакомой влажности между моих бедер, полностью осведомленная о том, что у Люка в джинсах есть выпуклость, и я была уверена в том, что хочу кивнуть ему и дать разрешение. — Могу ли я свою малышку заставить чувствовать себя лучше? — мурлычет он мне в ухо. Я скулю, ненамеренно дергая его за волосы. Снова соединив наши губы, не говоря ни слова, мне удается спустить себя так, что рука Люка теперь полностью сжимает мое пульсирующее тепло. — Хорошая девочка, — усмехается он. Его пальцы начинают шевелиться, зная, что он полностью контролирует меня.