Neighbour

      — Чем он там, черт возьми, занимался?!       Я вдохнула, слегка дрожа, когда я изо всех сил стараюсь держать телефон около моего уха. Эшли что-то кричит на другом конце линии, и раздается грохот, когда она во что-то врезается.       — Не заставляй меня говорить это, — мое лицо краснеет.       — Да ладно тебе, Софи. Просто скажи мне, детка!       — Заткнись, — плачу я, — Эшли, это слишком серьезно.       — Ты гуляешь с парнем, который на тебя дергает, — говорит она, и я просто хочу умереть от такого заявления, чувствуя как она закатывает свои глаза, — Остынь.       — Но-       — Софи.       — Я-       — Софи, — давит она на меня. Мой рот закрывается, — Успокойся и расскажи мне все, хорошо? Ладно. Он тебя видел?       — Конечно же видел! Хлоя написала мне, когда я была прямо за дверью, — простонала я.       — Серьезно? — Эшли смеется.       — Да!       — Что ж, ненавистник секса, — Эшли драматично вздыхает.       — Ну Эшли! , — заныла я.       — Ладно, а что он сделал? Он тебе сказал что-нибудь?       На самом деле, не было ничего такого, чтобы Люк сказал или сделал мне, чего я не рассказала бы Эшли. Из-за этого случая было также и стыдно, что я не могла сказать ключевые части всего произошедшего.       — Я выбежала раньше, чем он сделал бы что-нибудь, я же сказала тебе, — вру я.       Конечно, я выбежала, но это не все, что случилось. Я не сказала Эшли о том, как я увидела его высокий рост, или как Люк звал меня с ярко-красным лицом, и я, естественно, не упомянула то, как я чуть не упала с лестницы, потому что в спешке пыталась выйти из его дома. Но по какой-то причине я все еще не могу выкинуть из головы все эти звуки и стоны, которые издавал Люк. Я не могу забыть, как он откинул голову назад с закрытыми глазами, издавая при этом странные звуки. Время от времени он проникает в мой разум, испуская легкий румянец на моих щеках, прежде чем я начинаю думать о чем-то другом, чтобы отвлечься.       Так странно было видеть его таким, но еще страннее осознавать, что именно я причина всех его действий. Он просто смотрел на меня с таким смущение и невыраженной похотью, что единственным моим выходом было бежать.       Я слушала Эшли еще несколько минут, как она говорила что-то уже на совсем другую тему. После этого мне пришлось пообещать ей перезвонить, когда будет возможность.       — Тебе лучше рассказать мне все позже, — предупреждает она, и я вздыхаю, когда линия телефона отключается.       Положив телефон на тумбочку, я спускаюсь вниз, где находились все парни, играющие в очень напряженную игру Fifa на xBox.       — Что вы здесь делаете? — спрашиваю я. Мои брови нахмурились, потому что они должны были быть на съезде колледжа в совершенно другой стороне города.       — Играем в очень серьезные игрушки, — Калум рассеянно хрюкает, слегка наклоняясь влево, чтобы сместить все шансы на победы в свою пользу.       — А еще, это наш дом, — смеется Эштон.       — Я знаю, — сказала я, — Просто думала, что вы вернетесь ближе к вечеру.       Пробираясь к Майклу, я плюхаюсь на диван рядом с ним.       — Все хорошо? — сразу спрашивает он. Он единственный из парней, кто не играл, потому что были лишь два джойстика и недостаточно силы воли, чтобы делиться.       — Да, — кивнула я.       — Уверена? — прямо ухмыляется он. Я слегка прищуриваюсь, глядя на него, пока он не понизил свой голос, чтобы остальные не услышали, — Я слышал о том, что произошло.       — Ох, супер, — я раздражаюсь, скрещивая руки и откидываясь на сидение.       — Да не переживай. Это не имеет большого значения, — смеется Майкл.       — Наверное, потому что вы с Эшли постоянно гуляете. Но ничего, она же твоя девушка, — я напоминаю ему.       — Верно. Ну, подумай об этом, — говорит он, поворачиваясь ко мне лицом, — По крайней мере, ты знаешь, как он выглядит!       — Майкл, — стону я, ударяя его по плечу, — Мы можем просто не говорить на эту тему?       — Что? Почему?       — Потому что это неловко, и я чувствую себя плохо из-за этого! — говорю я в возбуждении.       — Ну, ты ведь не будешь его постоянно от себя отталкивать, — он поднимает бровь. Краем глаза я видела, как Калум и Эштон шутили и перезапускали игру, — Он очень хочет с тобой поговорить.       — Господи, — я хватаюсь руками за голову, — Он что, не злится на меня?       — Злиться? На тебя? Почему он вообще должен сердиться на тебя? — спрашивает Майкл в замешательстве, — Он не идиот, Софи. Я думаю, он просто немного смущен тем, что произошло. Как и ты.       Я медленно киваю головой, мое сердце и мозг стучали от мысли о том, что Люк хочет обсудить произошедшее лицом к лицу, о чем я бы хотела забыть.       Проходит пара часов, когда часы показывают девять вечера, и парни решают, наконец, закончить свою игру, пока мы с Майклом наблюдали со скучными лицами, как они радовались победе. Они просто упаковывают джойстики и вставляют случайную пленку в консоль, как раздался дверной звонок, и все головы сразу поворачиваются на меня.       — Что? — спрашиваю я.       — Куколка, ты не могла бы-, — усмехается Калум, но Эштон прерывает его.       — Чувак, не говори «куколка». Ты будто мать моя, — хмурится Эштон.       — Может, я и есть твоя мамочка.       — Ты не можешь быть ею.       — И это еще почему?       — Потому что я австралиец, а не азиат.       — Вообще-то, я киви, — Калум смотрит на него, сердито сложив руки на груди.       — Хорошо, — пробормотала я, встав с дивана и резко остановив их перепалку, — Пойду открою дверь.       — Давай, — пробормотал Майкл, жуя тортилью и уклоняясь в сторону от моей фигуры, чтобы посмотреть телевизор.       Слегка закатив глаза, я прохожу мимо него и выхожу из гостиной. Я подхожу к входной двери, поворачиваю ключ влево, сразу открывая им, перед тем как потянуть ее за ручку.       Она раскачивает, показывая пару хрустальных голубых глаз, принадлежащих парню, одетому в шапочку, узкие джинсы и, к моему удивлению, рубашку. В его руках была стопка старых учебников. Это были учебники по музыке, написанные для басистов от самих басистов. Мое лицо почти светится, увидев его. А потом я просто вспоминаю, что случилось пару дней назад, и все мое настроение пошатнулось. Люк не заметил меня, стоя тут. Не думаю, что он в курсе того, что я открыла ему дверь, потому что он был озабочен тем, чтобы держать учебники.       — Кэл, ну тут вроде все. Возможно, я упустил некотор-, — он останавливается. Он хмурится, когда смотрит вперед и не видит перед собой Калум, а меня, -Софи, — говорит он, запыхаясь. Я сразу вспоминаю о том, как он проговорил мое имя и застонал. Мои колени начали слабеть, — Что ты-       — Я схожу за Калумом, — я быстро прерываю его, разворачиваясь назад, чтобы ринуться в гостиную. Но Люк тянет меня обратно. Он берет мое запястье своей большой рукой, разворачивая меня обратно, полностью закрывая дверь.       — Нет, — говорит он. Снова тишина, — Я… пришел поговорить с тобой.       — А разве не с Калумом?       — Это может подождать, — он качает головой. Я вижу, как он кладет на самую первую ступень стопку книг, поворачиваясь ко мне с задумчивыми глазами, — Не здесь.       — А куда ты-       — Следуй за мной, — быстро говорит он.       Я не успела никак среагировать, как Люк потянул меня рядом с собой, поднимаясь по лестнице, и мы пришли в свободную спальню в конце зала. Слыша, как за нами захлопывается входная дверь, я расслабляюсь. Он закрывает за собой дверь спальни, нервно кусая нижнюю губу. Мои пальцы играли друг с другом. Он может сказать, что я беспокоюсь, но, вероятно, он тоже.       После долгой, невнятной паузы я говорю, ибо нет смысла сидеть в неловкой тишине, когда столько всего нужно сказать.       — Прости.       Люк смотрит на меня, его челюсть становится менее напряженной спустя секунды. Я не знала, злится ли он, раздражен или расстроен, но я действительно была не в том настроении, чтобы понять.       — Нет, — качает он головой, садясь рядом со мной. Я чувствую, как матрас слегка опускается, — Не говорит так.       — Почему? — бормочу я.       — Потому что это не твоя вина, малышка. Это моя ошибка, — вздыхает он, — Это было очень-очень неуместно, и это я должен быть тем, кто сожалеет.       — Но ведь это я подкралась к тебе, — озадаченно хмурюсь я.       — Да. Но я был тем, кто полез и начал делать это только из-за мысли о тебе, и, — внезапно, Люк закрывает глаза, сожалея о сказанном. Мои глаза расширяются, — Извини. Черт, мне так жаль.       — Все в порядке, — робко говорю я.       — Нет, это не так, — качает он головой, — Я вел себя так странно в последнее время, и я, вероятно, уже нанес тебе шрам на всю жизнь, но я не хотел этого.       — Люк, — мягко сказала я. Он виновато собирает свои губы вместе, — Ты бессвязен.       — Верно, — краснее он, — Я знаю, и ты наверное меня ненавидишь сейчас, ведь так?       — Что? — говорю я, поднимая брови, — Почему ты так решил?       — Ты пришла, когда я подергивал, и-       — Заткнись, — мои щеки становятся еще горячее, — Пожалуйста, не говори этого.       — Хорошо, хорошо. Я не буду. Но дело не в этом, — вздыхает Люк.       — Тогда то, что я-, — я кусаю губу, даже не осознавая своих действия, пока его челюсть не зажимается.       — Не делай так, — вставляет он, и я смотрю вниз, увидев, как плотно сжимались его руки.       — Как?       — Когда ты кусаешь свою чертову губу, — прямо заявил он, прежде чем посмотреть вверх и застонать, глядя в потолок, — Боже, Софи. Ты хоть представляешь, что делаешь со мной?       Я онемела. У Люка бывают такие моменты, когда он начинает говорить о чем-то, и я не понимаю ничего из его речи, прямо сейчас все происходящее являлось ярким примером того.       — Нет.       — Это заставляет меня сделать это, — говорит он, и я внезапно лежу спиной на кровати, обе руки нежно прижаты к моей голове, когда Люк нависает надо мной.       Я задыхаюсь от быстрого движения. Что-то тряслось внутри меня, как огонь, возвращенный к жизни: это не страх, не боль или что-то негативное. Это возбуждение.       — Ч…что? — я глотаю ком в горле, пытаясь найти правильные слова, чтобы сказать что-то, но это так трудно, когда наши глаза встречаются, и все мое тело ослабевает, — Что ты хочешь со мной сделать?       Люк издает мрачный смешок. Его глаза вскоре становятся стеклянными с настолько глубокой страстью, что я теряю способность дышать. Он опускает голову, чтобы шепнуть мне что-то на ухо. Его голос такой беспорядочный, и мое сердце, несомненно, тает: глубокий, состоятельный тон, который вылетает из его губ, заставляя мое сердце полностью остановиться.       — Я хочу сделать с тобой столько плохого, малышка, — тихо рычит он. Я не двигаюсь, — Очень, очень, очень плохие вещи.