Neighbour

      — Ты не спал всю прошлую ночь?       — Нет. Я не спал.       Я вздохнула, печально смотря на парня с покрасневшими голубыми глазами. В его одной руке была чашка кофе, а в другой — посылка.       — Это для тебя, — зевает Люк, подавая посылку мне, — Наверное доставили в мой дом по ошибке.       — И правда, — бормочу я, забирая у него ее и бережно опустила на пол, — Спасибо.       — Хочешь побыть здесь еще немного? , — я двигаюсь в сторону двери, чтобы открыть ее еще ширы для него.       — Твоя сестра дома?       — Нет, — сказала я.       — Тогда я с удовольствием, — усмехается он, делая глоток горячего кофе из его чашки.       Это был не самый теплый день из всех; на самом деле, достаточно холодный, чтобы одеться чуть ли не в три слоя одежды, что даже с тебя не потекло ни капли пота, но Люк был без рубашки. Она висела на его плече. Серые спортивные штаны облегали его бедра, как и всегда, а также шапочка этого же цвета. Он выглядел потрясающе. Что не удивительно, ведь даже в таком виде, Люк отлично смотрится и аккуратно совершенен. На его фоне я выглядела просто ужасно: у меня были мешки под глазами и грязные волосы. Мне бы не хотелось, чтобы он узнал о пижаме с черепашками-ниндзя.       — Тебе сегодня не в школу? — устало спрашивает он, как мы падаем на диван. Он на одном конце, а я в другом.       — Каникулы, — качаю головой я.       Люк медленно кивает головой, вынимая небольшой блокнот из кармана и следом карандаш. Я наблюдаю, как он начинает писать случайные вещи. Блокнот и карандаш выглядели очень крошечными в его больших руках. Через некоторое время он смотрит, поймав мой взгляд. Мое дыхание заворачивается в узел в горле.       — Что? — улыбается он.       — Ничего, — говорю я, как тут же отворачиваю свой взгляд на телевизор, — Что ты делаешь? — небрежно спрашиваю я.       — Школьная работа, — усмехнулся он, — Надо написать песню, но это трудно сделать, когда ты на одном кофеине и не спишь.       Я слегка хихикаю, хотя боюсь, что Люк не шутит, несмотря на его счастливый взгляд и спокойное выражение лица, он улыбается, но я знаю, что он устал. Это было заметно по тому, как он двигается и разговаривает: медленно и нерешительно. Он зевает, ничего не делая, но подтверждает мои подозрения.       — Люк?       — Да.       — Почему ты не можешь спать? — спрашиваю я. Он молчит, стуча кончиком карандаша по бумаге.       — Кошмары, — холодно отвечает он, не зная, что говорить дальше.       — Они страшные?       — Иногда, — отвечает Люк, морща брови, — Но не в том смысле, что ты думаешь.       — Что ты имеешь в виду?       — Они о людях, — он прикусил губу.       — Люди, — повторила я.       — Люди, которых я знаю или нет. Это то же самое, смогу ли я проснуться или нет, — бормочет он, — Я всегда делаю что-то, чтобы поиметь нахер это все. Звучит безумно. не так ли? — я трясу головой, отрицая, — Я знаю, что это глупо. Но когда ты просыпаешься после снов, как эти, то ты больше не хочешь засыпать.       — Что происходит в твоих снах? — тихо спрашиваю я. Мне не хочется подталкивать его дальше, но кажется, будто Люк не возражает.       Он перестал писать и его внимание было сосредоточено только на мне.       — Я причиняю им боль, — тихо утверждает он, — Я не знаю, как это происходит, но это так.       Я чувствую, как мое сердцебиение учащается. То, как Люк рассказывает очень завораживает и я в восторге от того, как его губы двигаются, и я всеми кончиками своих ушей слушала его хриплый голос.       — Это все равно, что стоять в ярко освещенной комнате, в которой нет абсолютно ничего, кроме человека, стоявшего перед тобой. И тут твой кулак тянется, и ты слышишь крик, — шепчет он, скорее себе, чем мне, — И тогда ты смотришь на свои руки, забывая кто ты. Ты больше не ты. Теперь ты просто тот, который кого-то ранит. Даже если ты не хочешь.       Люк смотрит на меня. Я могу видеть его мгновенное изменение настроения: он не устал, нет. Он бодрый, с его тревогой и болью.       — Люк.       — Я пробовал снотворное. Я проходил терапию, пытался вести дневник. Я даже испытал на себе осознанный сон, — говорит он сухо, — Ничего не сработало. Это просто трата времени, ничего больше.

***

      — Этот парень поспит.       — Эшли!       — Что? Ты сама так себе сказала. У Люка проблемы со сном, потому что он спит один. Я устраиваю вечеринку сегодня вечером, и он придет.       Я вздыхаю, следуя за моим импульсивным лучшим другом на кухню ее дома. Наш разговор с Люком не давал мне покоя, и я не могла не рассказать ей все. Вообще, я не могла держать это долго в секрете, ведь у Эшли есть какая-то странная способность чувствовать, когда что-то не так.       — Слушай, не можешь просто заставить Люка прийти сегодня вечером.       — Что? Конечно могу. Ты разве не знаешь меня?       — Нет, я имею в виду то, что он не хочет идти, — вздыхаю я, — У него итак достаточно проблем со сроками школьной работы. Последнее что ему нужно — сосед, который будет следить за его сном.       — Люк выбрал сказать тебе это не так, как ты заставила его, — сказала она, — Это звучит больше как крик о помощи.       — Что за крик о помощи? — спрашивает голос, и мы поворачиваем головы, что увидеть Майкла в дверном проеме, — Что случилось, малыш? — он подошел к Эшли и оставляет небольшой поцелуй на ее лбу.       — Новенький не может спать, а Софи не хочет помочь ему, — утверждает она, подняв на меня бровь.       — Это не значит, что я не хочу помочь ему, — защищаюсь я, — Это просто, что, возможно, он не хочет моей… нашей помощи.       — Вы говорите о Хеммингсе? , — спрашивает Майкл, полезая в холодильник за пивом. Эшли кивает       — Вы слышали о его «ночных темах»? , — складывает она руки.       — Очевидно, — ежится парень, — Его мама никогда не говорит об этом, — говорит он.       — Ты говорил с миссис Хеммингс? — смущенно спрашиваю я.       — Не совсем. Я лишь слышал лишь то, как она и Эштон обменивались рецептом выпечки, и я решил вмешаться, — объясняет он, — Ну, и мы начали говорить о Люке.       — И что он сказала?       — Честно говоря, ничего особенного. Но ты не права, когда говоришь, что он вообще не получает сна, — говорит мне Майкл, — Лиз сказала, что он почти никогда не получает никакого покоя. Он принимает специальные таблетки, которые помогают ему ночью.       — Серьезно?       — Серьезно. Я бы спросил Люка сам, но, похоже, это такая чувствительная тема для него, — пожимает он плечами, — Он кажется хорошим, говоря с тобой.       — Я не удивлена, — говорит Эшли, обращаясь к Майклу, — Ты свободен сегодня вечером?       — Почему?       — Потому что твоя требовательная девушка уже около двух лет планирует провести пижамную вечеринку, и это будет для меня очень много значить, если ты придешь, — умоляет она.       — Я приду, — кивает Майкл, лениво кидая руку на плечо Эшли.       — Отлично, — вздыхает она с облегчением, прежде чем поворачивается ко мне.       — Нет, — я трясу своей головой.       — Ну же, Софи, — ноет Эшли, — Ты сделаешь доброе дело.       — Это вовсе не добре дело, если он не хочет, — подчеркиваю я, — Какой смысл в этом? Как ему это поможет?       — Майкл и я будем спать в моей комнате. Кэштон в гостиной, а ты с Люком можете в комнате для гостей.       — Кэштон? — усмехается Майкл, поднимая брови.       — Что?! — восклицаю я, — Нет! Ни в коем случае.       — Что? Тебе не нравится Кэштон? А как насчет Эшлум?       — Это не так, — говорю я, хоть это и звучит немного странно, — Вы ожидаете только того, чтобы я спала в одной комнате с Люком!       — Что в этом плохого? — смеется она, — Не похоже, что он спит голым. И даже если он и делает это, то уже видела без рубашки.       Я краснею, ведь я не могу отрицать этого.       — Эшли, я не могу даже оставаться с ним в одной комнате не краснея каждый пять минут. Как мне вообще быть ночью на это земле?       — Ты и не должна. Мы все будем тусоваться внизу почти всю ночь, и если кто-то будет себя плохо чувствовать, то он может просто поднять наверх. Все просто.       — Не все так просто, — хмурюсь я, — Я правда не хочу идти.       — Соф, пожалуйста, лишь одну ночь.       — Что я должна буду делать, когда Люк проснется с криками? Или плачем? Я, наверное, сама начну плакать сильнее его, — говорю я, предупредительным тоном.       — Ну… ты должна… слушай, я сама без понятия. Просто будь там для него, если он там начнется брыкаться или типо того. Убеди его, что он не один, — пожимает она плечами, — Мы должны помочь ему, Софи. Он выглядит чертовски опустошенным и мне очень плохо за него.       — Я знаю, знаю, — стону я, — Боже, я не ненавижу, когда ты права.       — Так ты придешь, — спрашивает она, и ее лицо начинает светится.       — А у меня есть выбор? — вздыхаю я.       — Нет, — улыбается Эшли, хлопая в ладоши, — Ладно. Все решено.       — Я предполагаю…       — Нет, никаких возвратов.       — Хорошо…       — В смысле, ты не сможешь отступать обратно.       — Эшли, я знаю что такое никаких возвратов, — говорю я ей, поднимая брови.       — Хорошо. Потому что я может и не забыла упомянуть очень маленькую деталь, — она застенчиво улыбается мне.       — Да боже, — мои глаза немного расширяются, — Что еще?       Она прикусывает губу, ее лицо скрывает полный взгляд вины, и у меня просто сводит желудок при виде этого.       — Вам двоим, возможно, придется делить кровать, — медленно говорит она.       — Что? И это все? — спрашиваю я, чувствуя облегчение в моей груди, — Это нормально. Она может остаться на одной стороне, а я на дру-       — Софи?       — Да?       — Это односпальная кровать.       — Да ты шутишь.