Суини Тодд -2 (продолжение). Искупление

Безмятежно-спокойная чистая гладь, голубая до самого горизонта… Он не думал, что когда-нибудь это увидит и почти не верил тому, что видел. Неслышные шаги по мокрому песку; прибой, шурша, смывает его след, а воздух так прозрачен, что от сини больно глазам. Легкий бриз ласкает волосы Бенджамина, по-прежнему густые и темные, но с белой прядью у виска. Неужели возможно – просто жить, дышать… просто надеяться?.. Там, за холмами, медленно просыпается город, и в сотнях домов открываются окна, впуская солнечный свет. Друг друга приветствуют сотни людей, спеша заняться привычным делом, их цели имеют смысл и приносят плоды… Пустынный песчаный берег усеян пестрыми камешками, и светловолосая девушка звонко смеется, бросая их в воду. Бездумно и светло смеется, не ища причины, не скрывая радости. Невольно Бенджамин следит за ней глазами… Она склоняется и что-то шепчет волнам, приподнимается и смотрит на него… Джоанна! Как много лет он грезил, что вернется, мысленно прижимая ее к груди! И всегда преследовал тайный страх – что некому больше ждать, что никто не придет назад. …Неудержимый трепет сердца, блики, всплески, брызги солнца, крики чаек… – Джоанна! – замирая, срывается с губ, – Я возвратился!.. Почти бегом она спешит ему навстречу – воздушное хрупкое виденье, и утренний ветерок развивает ее шелковый шарф. Все ближе, ближе… Отчаянный взлет и слепое падение – в небо!.. – Ты узнала меня?.. Она кивает. Тихонько гладит его руки. И молчит. И это чистое и легкое молчанье, когда не нужно слов, лишь хочется тепла. Внезапно темная фигура встает на горизонте – не человек, не статуя – без плоти, без лица, но от нее исходит сила, от которой бросает в дрожь… Это рок. Суини отступает, как от удара, и в его сердце обрывается струна. – Джоанна, мое дитя!.. – шепчет Тодд едва шевеля губами, и его бледную щеку обжигает одинокая слеза. – Я много убивал… Так много, что в это трудно поверить. Но задолго до того меня убил другой человек… Широко открытые голубые глаза растерянно глядят в окруженные тенями темные. Дано ли ангелу, рожденному из света, понять, что кроется во мраке? Ну почему он избрал именно этот путь, где ненависть оказалась сильнее любви, а боль уступила место безумию?! Запоздалый вопрос, на который не будет ответа. – И тогда… я поверил, что умер. – Вот и закончена исповедь. Без оправданий, без надежды на прощенье. «Что мертво – то мертво!» – гулким эхом звучит у него в ушах. Сейчас он повернется и уйдет… Еще секунду! Вот и все. Первые шаги в никуда… Вдруг порывистый ветер доносит робкий оклик: «Постой!..» – Тогда?.. – чуть слышно спрашивает Ангел. – А теперь? Что это – сон? О, только бы не просыпаться никогда!.. – Ты стонешь, Бенджамин! Очнись… Приоткрыв глаза, он видит над собой болезненно-бледное, но все еще прекрасное, такое дорогое ему лицо. Люси встает рано. Порою кажется, что она почти не спит, словно боится забыться. – Я снова видел этот сон, – отвечает он, проводя рукой по влажному лбу. – Но сегодня было иначе… Улицы Портсмута наполняются утренним шумом: крики торговцев, стук экипажей, пронзительный свист ласточек и клекот голубей… Сегодня воскресенье. Обычный день, в котором люди почему-то видят праздник, хотя многие не забывают о труде. Бенджамин Баркер умылся и торопливо застегнул жилет. Джоанна с мужем скоро выйдут в город – нужно было поспешить. …Они гуляли каждый выходной по улице Цветов, недалеко от маленькой часовни. По пути на рынок, Энтони приводил ее сюда, чтобы купить простой букет – немного радости за пару пени. фартингов. Шесть бесконечно долгих дней у Бенджамина не было даже минуты, чтобы выйти. Но ожиданье придавало ему силы, а работа помогала забыться. Тихая размеренная жизнь напоминала то далекое, почти стертое из памяти время, когда наивность молодого парикмахера еще не разбилась о реальность. Случилось так, что ни он, ни Люси даже не задавались вопросом, каким образом они вдруг, в одно мгновенье, оказались на самом юге Англии. Одинокий пожилой аптекарь позволил им снять комнатку в своем доме за небольшую плату, которую согласился отсрочить, и, обслужив своих клиентов, Баркер продолжал работу в его лаборатории. Казалось, будто гроза затихла, только в сердце не было прежнего покоя… Так продолжалось целый месяц, полный томительной внутренней борьбы. Иногда Бенджамин спрашивал себя, чего он втайне ожидает от судьбы, и, хорошо зная ответ, не отваживался произнести его вслух. Он просто приходил на улицу Цветов и там, украдкой наблюдая за Джоанной, благословлял ее, не размыкая губ. …Знакомое белое платье мелькнуло среди толпы, и Баркер невольно замедлил шаг, бережно поддерживая за руку Люси. «Здесь жил молодой моряк, и с ним жена… и она была прекрасна!..» – внезапно проносится в голове Бенджамина. Начало чудесной истории, которую пишет Судьба, а затем, отбросив перо, сжимает в руке предательский кинжал! Энтони что-то восторженно шепчет, Джоанна тихонько смеется, кивая ему… и пара берется за руки. Вот они, уже почти рядом – и так далеко... Береги свое счастье, дитя, не отпускай любимого в море!.. Бенджамин тихонько склоняется к жене: – Теперь я осознал, для чего Бог сохранил мне жизнь. – И голос его звучит неожиданно твердо и уверенно. – Но на этот раз со мною будет не оружие, а щит. Рука Люси робко легла на его плечо: – Однажды Он простит тебя, как простила я. – Иди к ним! – вдруг попросил он. – А ты?.. – Нет… – тихо произнес Бенджамин. – Это искупление! Он молча опустил глаза… но тут же снова поднял взгляд и непокорно посмотрел в лицо Судьбе. – Еще не время, – добавил он, выпуская ее руку. И теплый ветер подхватил негромкие слова, почти обещанье: – Пока нет!..