Собственник

Глава 2. — Ичи-нии! К ней нельзя. Папа сказал, что Рукии-чан нужно отдохнуть, – младшая сестра Ичиго читала мораль своему непутёвому братцу, который теперь был похож на большую, рыжую и весьма хмурую тучу. — Юзу, я просто посмотрю, как она. Тем более, это моя комната. Парень наконец добился пропуска в свою комнату, которая по совместительству была палатой Рукии. Куросаки тихо прошёл к кровати и присел на стул рядом. Девушка спокойно спала, развернувшись на спину. Забинтованные в некоторых местах руки были подняты над головой, абсолютно раскрытые ноги свисали с краёв кровати по бокам. Дыхание, наконец, пришло в норму, грудь мерно поднималась при вдохе и опускалась при выдохе. Одеяло ненужной тряпкой валялось на холодном полу. Через вырез на пижаме можно было увидеть белые банты, едва окрасившиеся в розовый цвет крови. Её крови. Ичиго абсолютно неживым взглядом осматривал девушку, не забывая обвинить себя в каждой её царапине и синяке. Слегка коснувшись рукой её локтя, он почувствовал как её ладонь накрыла пальцы. — Знаешь, когда на тебя смотрят таким взглядом, спать просто невозможно, – прозвучал, едва слышный в звенящей тишине, голос. Куросаки лишь виновато на неё посмотрел, словно нашкодивший верный пёс, ожидающий наказания от хозяйки. Но в первую очередь он смотрел в не по возрасту мудрые аметистовые глаза, владелица которых беспомощно сжимала его ладонь в своей. Ичиго знал: она всё поймёт, всё простит и поэтому снова корил себя за слабость перед её взглядом. — Идиот! Я твою задницу спасла, чтобы ты жил, а не делал из себя привидение! Парень ожидал таких её слов, поэтому улыбнулся, тепло, чуть нежно, давая понять, что всё хорошо. Хотя в его душе царил настоящий ураган из пронзающего своим криком ветра с шумным дождём, что иногда вызывало нецензурное возмущение у Хичиго. Его секундная радость тут же улетучилась, словно и не было, и он, как маленький ребёнок, уткнулся носом в её плечо. И в тишине комнаты прозвучало тихое: — Рукия, я слаб. Прости. — Слаб? Не смеши! – её рука взлохмачивала и без того растрёпанные рыжие кудри. – Кто пол-Сейретея разнёс? Кто моего брата победил? Кто одолел Секста Эспаду? Кто в пыль превратил Улькиорру Шиффер? Ты, Ичиго, ты. — Ну, в пыль он сам превратился – недовольно пробурчал Куросаки. — Не столь важно. Мне продолжить? — По сравнению с тобой я всегда буду слаб. — Куросаки, ты сейчас открыто издеваешься над моими способностями, – у Рукии начал дёргаться глаз. — А знаешь, почему ты сильнее меня? – Ичиго перевернулся на другой бок, прислонясь уже щекой к её плечу. — И почему же? — У тебя хватает сил всех прощать. Брата, который тебя убить хотел, друга, притащившего тебя на казнь, меня, бестолкового идиота, по чьей вине ты постоянно истекаешь кровью. В такие моменты я тебя не понимаю. — Тебе и не надо, – усмехнувшись, она повторила недавнюю его фразу. — Лучше б ты наорала на меня, избила…а ты молча всё прощаешь. — Наорать я могу и без повода… — Я не сомневаюсь. — …а вот избить не могу. Не моё право – лежачих бить. Да и физическое положение не позволяет…О, только не надо этих глаз. Лучше поесть принеси. — Угу. – Ичиго нехотя поднялся с родного плеча и, еле переплетая ногами, побрёл к двери. — Смотри не засни на полпути. А то рядом ляжешь с переломанными ногами. — Не боись. Сейчас вернусь, – дверь глухо хлопнула за вышедшим в коридор парнем. Он спустился по лестнице на кухню, намеренно топая, чтоб все знали: идёт Ичиго! Уйди с его дороги, а то задавит! Юзу испуганным взглядом проводила брата, крепко сжав трубку пылесоса, словно он мог её защитить от тёмной депрессии Ичиго. Карин и Ишшин преспокойно ужинали, когда Куросаки-рыжий, пройдя мимо семейства с важным топотом, начал беспринципно сгребать еду. Естественно, отец семейства Куросаки сделал бесполезную попытку предотвращения ограбления, вооружившись вилкой. Но, к сожалению, на его пути Справедливости стояла непобедимая дверца холодильника(пришедшая из самых пучин Ада) , в которую он врезался своим телом, воткнув неё вилку. Ограбив холодильник, парень выложил еду на поднос и пошёл к своей комнате, чудом не навернувшись через юзовский пылесос. Рукия в это время делала отчаянные попытки привести своё тело в вертикальное положение или близкое к этому. За одной из таких попыток наблюдал Куросаки, чуть не выронив поднос от увиденного. — Идиотка! Ты что творишь?! — А, ты уже вернулся…Я встаю. А что? — Дура, тебе ещё как минимум неделю лежать! – в миг оказавшись возле кровати, он уложил сопротивляющуюся девушку обратно на кровать. — Мне что, привязать тебя?! Только тогда успокоишься? – строго спросил рыжеволосый, нависая над потерпевшей, ака Фудзияма. — Не надо. Я спокойна. — Вот и отлично. Вот еда. – Ичиго кивнул на поднос, стоящий на столе – В кастрюле рис, в тарелке бутерброды, в миске суп, в маленькой кастрюле овощи. — Ты решил меня откормить, чтоб я вообще не встала? – в голосе девушки читался безграничный сарказм. — Тебя всегда на шутки тянет, когда ты в полумёртвом состоянии? – отвернувшийся к окну Куросаки решил повернуться и посмотреть на реакцию подруги. Та уже вовсю уплетала рис, закусывая бутербродами. — Фто ты там гофорил? – убирая рукой с губ кусочек салата, она с любопытством посмотрела на и. о. шинигами. — Ничего, забей. — Да как скажешь. – Рукия пожала плечами. — Кстати, когда ты собираешься возвращаться в своё Общество Душ? – этот вопрос давно терзал мозг Куросаки, от чего он даже по ночам об этом думал. — Ну, я ещё не решила. – Кучики потянулась за следующим бутербродом. – Брат сказал, что я могу остаться до тех пор, пока буду нужной здесь. — А Бьякуя хоть понял, что его сестра теперь навсегда останется в Генсее? — Ты о чём? Пустые приходят уже реже и меньшими партиями так, что, думаю, скоро вернусь домой. — Твой брат ничего не говорил про Пустых, – подметил Ичиго. – Он сказал, «пока будешь нужна…» — А-а-а-а…Так вот оно что, – лукаво усмехнулась пациентка. – И кому же я здесь ТАК нужна? — А если я скажу, что мне…ну, и Кону, Исиде, Иноуэ, Чаду… — засмущавшись, Куросаки решил продолжить список. — Ну, да-а-а-а…и ещё половине Каракуры. Просто признай, без меня твоя жизнь теряет смысл. — Ну, ладно, признаю. — Вот! Другое дело. – Кучики с чистой совестью принялась уничтожать варёные овощи. Некий непонятный предмет под подушкой девушки начал бессовестно пиликать непонятную мелодию. — Пустой. Ичиго, на выход, – скомандовала она. — Знаю. И не смей вставать, поняла? – перед Рукией возникло удостоверение временного шинигами, грозившее стукнуть по носу. — Поняла-поняла. Иди уже, а то я сейчас сама пойду. — Сомневаюсь, что у тебя это получится, – выйдя из тела, Куросаки тут же вылетел из окна. Тело так и осталось бренно лежать в ногах у девушки. — Вот это уже наглость и безответственность!