Цирк самоубийц

Асгейр Асмодей глядит издевательски, вызывающе кладёт руку на плечо демонессы и комиссару Тёмного Двора откровенно неприятен: хоть и любой Красной Шапке ясно, что Аста должна будет заключить брак с кем-то из её круга ради блага собственного рода и просто потому, что положение обязывает, ведь наследница трона не имеет права выбирать. Но всё равно жгучая злая ревность не желает выпускать нава из своих цепких объятий. - Асгейр будет помогать мне, - Аста смотрит на них обоих с укором, устало качает головой и прикрывает свои невозможные синие глаза. - Мне нужно много энергии, чтоб скрыть своё пребывание в этом мире, и в одиночку я не справлюсь, - она словно читает мысли Сантьяги и еле заметно улыбается, отвечая на невысказанный вопрос. - Нет, пользоваться вашим Источником нецелесообразно и немыслимо, так что мы станем пополнять свои запасы другим способом. "Секс и смерть", - невольно всплывают в памяти сказанные Яной Маннергейм слова. - "Для пополнения запаса демонам нужны секс и некротическая энергия". Она... нет, верно, это какая-то ошибка. Иначе выходит, что в Тайном Городе назревает очередной кризис. - Каким? - резко выпаливает комиссар, но, осознав то, что этой хищнице ничего не стоит лишить его жизни, поспешно извиняется: - Если я могу поинтересоваться. - Я не зря пошла на это дурацкое шоу, - демонесса всё так же не открывает глаз, словно боится встретиться с ним взглядом, но её голос остаётся ровным и безэмоциональным. - А у Асгейра будет другая задача, - и за этой пустой фразой тут же следует почти приказ. - Нам нужно поговорить наедине. ... В салоне тёмно-синего "Ягуара" темно - за окном вечер - и слишком тихо: женщина рядом напряжена и будто бы выглядит виноватой, старательно подбирает слова, но не может высказаться так, как того требует ситуация. - Отец настаивает на помолвке с Асгейром, - наконец произносит словно в пустоту она, и тишина разбивается на мириады звенящих осколков. - Я не смогла убедить его подождать. Что тут сказать? Снова её щёки и губы совершенно по-человски солёные, но Аста держит голову прямо. А потом, как вместо признания, кладёт его ладонь на свой живот, и Сантьягу будто молнией в макушку ударяет от внезапного озарения. - Кто? - голос подводит и срывается на фальцет от осознания того, что, кажется, случилось чудо. - Дочь, - тихо отвечает демонесса. А потом её глаза расширяются в удивлении: невозмутимый нав горячо и судорожно целует ей руки, сбивчиво говоря что-то страстное, невозможно ласковое, нежное... И плачет, совершенно не стесняясь своих слёз - ведь на свет скоро появится первая за множество столетий навская полукровка, первая навская женщина, первое и единственное дитя комиссара Тёмного Двора.