солнце опрокинет мрак
24 октября 2017 г. в 20:40
Дорога в школу выстлана золотом.
Мун идет медленно, чувствуя сотни иголок, впивающихся в спину; взгляды острые, неприятно зудящие на коже. В лицо — голливудские улыбки, в спину — тысячное «мразь», приправленное недовольным фырканьем.
Эва счастлива; она дышит чужой любовью, питается завистью. Наслаждается взглядами, насмешками, улыбками. У нее спина — стальной стержень, глаза сияют ярче, чем после трех бокалов вина. Гордыня — один из семи грехов; но Мун уже давно вымощена дорога в Ад.
Так почему бы не грешить ярче?
Они сталкиваются с Кристофером в коридоре; Эва с нисхождением озаряет его улыбкой, толкает плечом, отпуская «пропусти», насквозь пропитанное ядом. Мун — змея; шипит и вертится, искушая попробовать запретный плод.
Шистад замирает, останавливается, с восторгом наблюдая за игрой солнечного света в ее волосах; еще секунду наслаждается всем ее существом, крича следом — не играй со мной, Эва.
Лед Мун начинает гореть.
*
Четыре урока Эва сияет, начиная угасать к пятому; любому солнцу нужна подпитка — поэтому она идет в курилку, по пути переклеивая пластырь.
— Никотиновый пластырь, серьезно, Мун? — Крис усмехается, сжимая фильтр сигареты губами.
Эва кивком просит поджечь сигарету, с наслаждением затягиваясь:
— Я знаю, что не смогу бросить, — пепел сигареты летит на бордовое пальто, — но создается видимость, что я пытаюсь.
В космосе — две планеты сошлись друг с другом — они стоят и просто разговаривают друг с другом.
Дикость.
— Не знал, что ты любишь тешить себя ложными надеждами, — он выкидывает окурок, впиваясь в лицо Эвы взглядом, — ты была не такой.
Мун смеется; с хрипотцой, обнажая прелестные ямочки на щеках.
— Это ты оказался не таким, каким я тебя видела.
Оба чувствуют, как самообладание катится к херам.
— Я думала ты яркий, с каплей безрассудности и сумасшествия, но такой захватывающий. — Мун отрывает голову от земли, встречаясь с парой карих глаз. — В этом я не ошиблась, но кто же знал, что ты еще гнилой и ничтожный.
Крис рычит почти вслух; зверь внутри пробуждается ото сна, поднимая голову.
— Ты подсела на гребаный героин сама. Я не знал, что делать и был очень глуп, чтобы понять это.
Эва чувствует соленую влагу на щеках.
— Все началось с разноцветных таблеток, закончившись моей передозировкой и твоим сроком, — яростно трет щеки, пытаясь скрыть позорные слезы, — несомненно твой папочка отмазал тебя, пока я гнила в одиночестве.
Шистад срывается с места, смыкая пальцы крепким кольцом на ее запястьях.
— Я пытался тебя найти, ясно? — голос дрожит так предательски, — я пытался, но не смог.
Эва чувствуется тепло его тела, что сладкой ностальгией проникает в ее голову.
— Знаю, я знаю, — опускает голову, касаясь лбом его подбородка, — но, поздно, слишком поздно.
— Погибни, жалкий трус. *
Улыбаются.
Эва с наслаждением чувствует, как немеют запястья от крепкой хватки.
*
Выходят из-за школы вместе, каждый в свою сторону. Долго ходить с обнаженной душой не хочется: запираются в образы, возводят стены и преграды, заставляя животрепещущее сердце остановиться.
Безразличие — лучшая тактика, когда все внутри крошится на куски.
Там, за грудной клеткой, вперемешку с болью, возрождаются — Эва боится этого слова — чувства; лучше задушить их на корню, чем потом страдать и возиться. Эва знает и прекрасно понимает, но этот порыв, трещина в ее броне, вызывает тысячу эмоций.
Мун это нравится.
Мун страшно.
Быть зависимой — херово. Быть влюбленной — еще херовее.
Эва считала, что любовь — это прекрасно; наслаждаться близостью прикосновений, голосом и жестами; чувствовать себя атомами одной молекулы, связанными какими-то ментальными узами, будто вы одни во всей вселенной.
Вместе с ошибками приходит опыт.
Эва знает, любовь — это коррозия; нерушимая связь, приводящая к разрушению и страданиям. Зависимость, которая хуже героиновой, просто так не вытравишь из организма, не убьешь.
Мун — эгоистка, она не спорит; готова отдать все, лишь бы вернуть те дни, когда они были счастливы. Когда жили каждый гребаный день только для себя, когда все сложности казались слишком простыми, чтобы придавать им значение; когда у них была одна влюбленность на двоих и они утопали в ней с головой, отдавая друг другу себя без остатка; обменивались обнаженными душами, как игрушками — только держи крепче, не урони.
Счастье — карточный домик; дунул — и он разлетится десятками бумажек по воздуху; их домик стоял долго, но разлетелся вскоре, как и все.
Эва Мун знает, что такой быть зависимой. Знает, что такое быть влюбленной.
И не знает, что хуже.
Примечания:
* - строки из стихотворение Ш. Бодлера "Часы"