Идеальный образ

— Он в отключке. За дело. Я посмотрел на Билл. Девушка подбадривающе кивнула, будто бы это поможет мне не волноваться. По себе знаю, если кто-то пытается придать кому-то смелости, то это человек сам близок к панике. Поэтому я пытаюсь ей улыбнуться. Получается не так хорошо, как обычно, но на большее я сейчас не способен. Я осторожно положил пальцы на голову Монаха и сразу же почувствовал, как в мой разум резко и бесцеремонно вторглись, заполняя собой каждый уголок. Как вспыхнувшая звезда, осветившая все вокруг себя. Чего-то подобного я и ждал. В своем разуме намного легче делать что-либо, достаточно ведь просто наглядно представить это. Как художник, на относительно непрочный набросок выдуманного Монахами мира, я, стирая его, рисую настоящую историю этого мира, четкими и уверенными штрихами моего опыта. Вероятно, для остальных прошли секунды, пока я считал годы в своем разуме. Это оказалось действительно сложнее, чем я предполагал вначале. «Когда все закончится, надо будет выпить чашечку кофе и хорошенько отоспаться» — отшутился бы я, был бы тут кто-нибудь из моих спутников. А потом все вышло из-под контроля. Вероятно, Монахи догадались о том, что их свергают и кинули все свои силы на защиту. Я пытался что-то сделать, но все безуспешно. Я мог лишь смотреть, как поверх моего стал проступать контур реальности Монахов, с каждым мгновеньем становясь все четче и обретая краски. Ужасное чувство беспомощности пришло, приведя с собой страх. Страх разрушения собственного разума, страх стать «овощем», по выражению Мисси, страх умереть, в конце концов. Особо резкий рывок буквально выкинул меня из чертог. «Неслыханная наглость», — пронеслось в мыслях. — Так, а на это я не соглашался, — пытаясь отдышаться, произнес я вслух. — Что случилось? — озабочено и напугано спросила Билл. Скорее, больше напугано. Любой бы перепугался, когда план покатился в тартарары — Он сопротивляется, — собрав всю ярость в себя, выдохнул я. — Блокирует меня на каждом шагу. С новой силой, с новой яростью я кинулся на Монаха. Наверно, не стоило. Умные, однако, эти существа, Монахи. Поняли, что от меня не отвяжешься, и решили уничтожить меня изнутри. Ну, уж нет. Снова попытавшись изменить реальность, я был подавлен намного быстрее, но теперь они не пытались меня выгнать. Наоборот, они делали что-то более ужасное, более серьезное, но что?.. Не могу ухватиться за мысль. — О-о-о, они меняют его воспоминания! — словно из тумана, донесся тонкий, с нотками истерики, голос Нардола. Ну конечно! Сделать из меня еще один мощный передатчик, подпитать свою ложь — гениально, я же говорил. Но это слишком большая роскошь. — Что, что именно они делают? — я откинул панику назад и попробовал здраво и максимально быстро рассуждать. — Меняют воспоминания. Значит, надо атаковать их чем-то, что они не в силах изменить, чем-то, о чем нет воспоминаний… Я замер. Ну конечно. Идеальный и единственный вариант. — Эй, вы, Монашки! — крикнул я в своих чертогах, обращаясь к пришельцам. — Знаете, у меня все же есть козырь в рукаве! Ведь вы не сможете изменить то, чего нет! — я почувствовал неприятное и знакомое жжение в глазах и наворачивающиеся слезы. — Годами я поддерживал память о ней! Идеальная, неприкосновенная! Я заполнил свою жизнь воспоминаниями, которых у меня нет! Так покажите миру мою невозможную девчонку, мою Клару Освальд, такой, какой я себе придумал, — слезы уже начали скатываться по щекам, но я не обращал внимания. Какой толк скрываться в собственной голове? — Покажите, потому что вы не можете этого не сделать! Обычно воображение играет плохую шутку со мной, особенно во снах, но сейчас я использую его на максимум. Я представляю милое личико, очаровательную улыбку и сияющие глаза. Темные недлинные волосы. Немного вздернутый аккуратный носик. И невысокий рост. Очень невысокий. Где-то промелькнула мысль, что я представляю ту девушку из кафе, которую я встретил после Галлифрея, но идея сразу же забылась, она была не приоритетна. Передо мной стояла Клара Освальд — такая, какой я ее представил. Она сдержанно улыбается, но в глазах плещется океан эмоций, который невозможно скрыть за маской учителя. — Доктор, — так же, в неудачной попытке сдержать эмоции, произносит невозможная девушка. — Клара, — тихо выдыхаю я. Вокруг девушки будто вырастают барьеры, откидывающие Монахов назад. Я почти физически ощущаю, как слабеет их влияние. — Клара Освальд. Невозможная девчонка, даже сейчас ты продолжаешь меня спасать. Проблеск в прекрасный мир без Монахов. «И ужасный мир без тебя» Вокруг меня все будто взрывается. Я чувствую, что все закончено, что можно выбираться в реальный мир, но я не могу оторвать глаз от Клары, не могу отпустить ее руку (и когда я успел ее взять?). Клара заговорщицки улыбается и резко обнимает меня, но я не против. — Доктор, тебе пора, — тихо шепчет она мне. А я сейчас хочу расплакаться, умереть, только не покидать ее объятий. Но кто может спорить с учительницей, особенно, когда она на тебя так смотрит? В последний раз, взглянув на девушку, я провалился в темноту, очнувшись через секунду в действительности. «В ужасной действительности» — Доктор! — почти одновременно воскликнули Нардол и Билл, подбегая ко мне и хватая под руки. После трансляции я почувствовал себя неприятно слабым и едва устоял на ногах. В глазах мелькали темные пятна, носясь по кругу, расцветая и уменьшаясь. Я улыбнулся и встал сам, когда взгляд сконцентрировался на заботливых лицах, уставившихся на меня. Еще не хватало, что бы они стали меня жалеть. — Все в порядке. Пойдем, посмотрим, что получилось, — бросил я, нетвердо отправляясь к выходу из пирамиды. Лучше пойти первому, дабы избежать лишних вопросов, которые я не любил и на которые не мог ответить: «Как ты?», «Кто эта девушка, которую увидел весь мир?», «Доктор, почему ты плачешь?»