Безумие внутри него

Едкий дым от сигарет и огня разносится по воздуху, впитываясь в него и в одежду, в каждый сантиметр кожи. А треск костра всё сильнее сливается с пением птиц. Ведь уже светает. И скоро все закончится. Она была той, кто вернула его. Вернула с этой чертовой войны. Той, кто заставила его вновь ожить, начать чувствовать. Любить. Стук сердца учащается, когда он вспоминает ее глаза. Совсем не заметно, но все же ему становится не по себе. В который раз. Снова. В чертов раз. Он не привык чувствовать такое. Такое сильное и пугающее нечто, разрывающее с каждой секундой что-то внутри всё сильнее и сильнее. Разрывающее безжалостно и безвозвратно. Сколько времени прошло? Неделя? Две? А, может, больше? А он и не знает. Не помнит. Сейчас — ему все равно. Этот холодный жар в груди, что невозможно потушить, его изводит. И по ночам, просыпаясь от страха услышать этот болезненный, щемящий стук лопат за стеной, он пытается уверить себя, что все это — лишь сон. Что он сейчас повернется и увидит поодаль от себя ее, такую красивую и сладко спящую. И не поверите, но он уже сидит в пол оборота. Вновь убивая себя. Через силу. Нехотя. В глубине души так надеясь на лучшее. Томми, мать твою, Шелби. От этого становится лишь больней. Где-то внутри что-то вновь обрывается, и сердце на мгновение замедляется, останавливаясь. А тишина так умело режет воздух и пустоту внутри. И кажется, что этот стук с войны, что так давно его преследовал, вновь где-то рядом. Вновь где-то внутри. Треск костра усиливается, на горизонте появляется солнце. Пение птиц, такое неземное, красивое, заполняет собой всё вокруг. Уже светло. Еще немного, еще чуть-чуть. Удар, и сердце снова бьется ровно, размеренно. А этот звук за стеной медленно и трусливо исчезает, отдаляется. Она рядом. Она всегда будет с ним. Ведь она — та, кто вернула его. Вернула с этой чертовой войны. Та, кто заставила его вновь ожить. Начать чувствовать. И любить.