Игра

Никто не знал о том, что между нами происходит. На людях Чон Сок держался приветливо, иногда смотрел на меня – тепло, но не слишком, и не слишком долго. Он был постоянно занят, мне тоже было чем заняться, и хотя я постоянно думала о нем, он не искал со мной встреч наедине. Думал ли он обо мне? Не знаю, но в моих мыслях не было больше ничего. Все остальное проносилось тенью, я сутками только и делала, что вспоминала наши бесконечные поцелуи. Потом он уехал, и хотя его не было не так уж долго, я сильно, очень сильно скучала. Чон Сок отсутствовал неделю – мне казалось, что неделю не вставало солнце. Я опять перестала есть и спать, и жила только ожиданием того дня, когда снова увижу его. Вечером того дня, когда он должен был вернуться, я встретила одну из его коллег. Мы обменялись парой общих фраз – поездка прошла удачно, вернулись только что, немного устали. «Rumour has it, ты дома. С возвращением!» Палец завис над кнопкой «отправить смс». Голос разума твердил, что не стоит так торопиться, но когда речь заходила о Ли Чон Соке, мой разум не имел силы. Я нажала на кнопку. «Спасибо!» - почти сразу пришел ответ. И смайлик, почему-то показавшийся мне похожим на него. Я будто услышала его голос. Походила по комнате, попыталась взять себя в руки. Не смогла, написала: «Я тебя люблю». Мне больше ничего не оставалось. Пришел ответ: «Чего хочешь?» и снова смайлик. «Увидеть тебя». «Приезжай, я у себя». Я боролась со страхом, стоя у его двери. Что, если я все только порчу? Он нормально принял мои чувства, но не стоило ли мне с ними убраться куда подальше, предоставив ему самому решать, что делать дальше – и делать ли вообще что-то? Не рисковала ли я довести его до того, что моя любовь станет ему в тягость, начнет раздражать, покажется смешной? -- Прости, я не хотела быть навязчивой, - первым делом я бросилась оправдываться. – Обещаю, что постараюсь впредь сдерживаться. Но я так скучала, места себе не находила, мне так хотелось тебя увидеть. Просто увидеть. Потом я сразу уйду. Я только хочу посмотреть на тебя. -- Только посмотреть? – его улыбка. Боже, как я соскучилась! -- Да. -- А поцеловать не хочешь? Хочу, очень хочу. Не помню, сказала ли я это? Наверное, и говорить-то было не нужно, все было так очевидно. И вот снова его губы, мои губы, приоткрытый рот, язык, руки, пальцы в волосах, затуманенные глаза. Жарко, как мне стало жарко! -- Останешься сегодня здесь? Меня всю охватила слабость и дрожь. Снова его кровать, снова он близко, снова тысяча поцелуев. Я так скучала, как же я скучала! * * * * * Я постоянно повторяла, что люблю его. Ему это нравилось, я же видела. Мне тоже нравилось, я могла бы говорить это каждый день по многу раз. Но он никогда не отвечал мне тем же. Он меня не любил? Такой, как он, вообще мог ли любить такую, как я? Мои чувства были слишком сильными, чтобы я могла позволить ими играть. Я лучше вырву себе сердце, чем позволю кидать его об стену, как мячик. -- Если ты меня не любишь, то зачем тогда все это? -- Не делай так, не надо, - просил он. -- Я не хочу давить. Просто если все временно, и ты об этом знаешь уже сейчас, продолжать нельзя. Мне будет больно, если все закончится, но потом будет еще хуже. -- Я не хочу, чтобы все закончилось, - он казался искренним. Но что-то не давало ему сказать то, что я хотела услышать. Это отсутствие чувств или какой-то внутренний барьер? -- Три недели, - я вспомнила, с чего все началось, и возвратила ему игру. – Я даю тебе три недели. И две с половиной недели я плакала втихаря, пока никто не видел. Я проводила время с Ким У Бином, который все еще был в меня влюблен, и я об этом знала. Чон Сок тоже об этом знал, потому что когда смотрел на нас – в его взгляде чувствовалось напряжение. Он гадал, променяла ли я его на своего друга? Начну ли встречаться с другим, если он не скажет того, что я от него жду? Все это время мы не оставались наедине и не общались. Но я видела – а даже если не видела, то чувствовала, - как он смотрел на меня. И я смотрела на него исподтишка. И он, наверняка, тоже это заметил. Это было мучительно, и я снова оказалась на грани. Но держалась с завидной стойкостью, не подпускала его к себе. Зачем, если он меня не любил? За четыре дня до окончания срока мне сказали, что рано утром на следующий день он собирался уезжать. На целый месяц. Я вспомнила, как скучала, когда он уезжал в прошлый раз. Сейчас или никогда, поняла я, на ватных ногах приближаясь к двери его номера. Я могла развернуться и уйти – и больше никогда не почувствовать прикосновения его губ к своим. Я могла отбросить гордость, чувство собственного достоинства, данное обещание, и хотя бы один-единственный раз снова заснуть в его руках. Я выбрала второе. Мне было наплевать на весь мир и на все принципы на свете, я его любила. К счастью, он был в номере один, заканчивал собирать чемодан. Я посмотрела на него так, что он без слов все понял. Зажал меня между собой и стеной, стиснул в объятиях так крепко, будто боялся, что я еще могу попытаться сбежать. Целовал так, что меня захлестнула волна жара. Мы сплелись в один клубок, хватались друг за друга, как измученный жаждой человек хватается за стакан воды. -- Почему ты... позволяешь мне?.. – спросил он, прерываясь на короткие поцелуи и судорожные вдохи. – Ведь я... не сказал того, что ты хотела... -- Не могу без тебя, - точно так же прерывисто ответила я. – Не могу... без тебя. Я так тебя люблю! Он расстегнул пуговицы моей блузки. Немного торопился, но я его не останавливала. Потом снял ее, и поддел свою мягкую белую кофту. -- Помоги мне, - попросил он, и я схватилась за края кофты и потянула вверх, параллельно ощущая, как мои руки скользят по его торсу, несколько более рельефному, чем я ожидала. Мы никогда еще не делали этого. Мы спали вместе несколько раз, обнявшись, с припухшими от поцелуев губами, но ни разу не были близки до конца. Я часто думала о том, как это произойдет. Возможно, после того, как он все же скажет мне, что любит. Я представляла себе медленный процесс, полный ласки и нежности, к которому хотела как следует подготовиться. Я совершенно не была готова. Все произошло отнюдь не медленно. Он был не так уж нежен, его ласки были довольно настойчивые, требовательные, бескомпромиссные. Но – я его не останавливала. Я решила делать все, что он захочет, потому что снова проиграла. Тяжесть его тела. Твердая грудь. Встрепанные волосы. Он запредельно близко. Я проиграла, проиграла. Похоже, я умираю. Захлебываюсь своей любовью. -- Тебе хорошо со мной? – спросил он позже. Зачем спросил? Нет. Хорошо – совсем не то слово, которое я использовала бы в этом случае. Я сама не заметила, как провалилась в сон. Рано утром он собрался и ушел, не разбудив меня. Я проснулась, когда солнце стояло уже высоко и светило в глаза. Перевернулась на спину, услышала хруст постели. Его не было рядом. Его вещи исчезли оттуда, где они были вчера. В руке у меня оказалась какая-то бумажка. Наверное, Чон Сок вложил ее перед тем, как уйти. Попрощался таким образом? Игнорируя головокружение, я развернула листок. На нем было всего несколько слов и сердечко. Последнее очень в его характере, ведь он так не любит быть серьезным. Я представила себе его улыбку. Снова и снова я перечитывала написанные его рукой слова. «Я тоже тебя люблю». Я сохраню эту записку навсегда. * * * * * ВМЕСТО ЭПИЛОГА Мы весь вечер провели вместе, занимаясь всякой ерундой. Я не могла поверить, что так много плакала из-за этого человека: теперь я за несколько часов смеялась больше, чем за весь предыдущий месяц. Мы смотрели фильм, ели, показывали друг другу смешные ролики в интернете, обсуждали общих знакомых, вспоминали забавные случаи, делились любимой музыкой и скакали под нее по комнате, как дети. Я больше не нервничала в его присутствии. Впрочем, только до того момента, как Ли Чон Сок сказал: -- Я хочу с тобой поиграть. Мы валялись на диване, я прислонялась к его плечу, и видела его улыбку – ту самую, которая зажигала в моем сознании красный огонек, потому что не предвещала ничего безопасного. Спокойствие меня предало, сердце пропустило удар. Поиграть? -- Да, - кивнул он. -- Что я должна делать? – покорно поинтересовалась я. -- Все, что хочешь, - сказал он. – Ты должна делать со мной абсолютно все, чего тебе хочется. Представь, что я – твоя игрушка, меня подарили тебе на день рождения. -- У меня день рождения через полгода. -- Не важно. -- Я так не могу... -- Почему? -- Я... – я стесняюсь, глупый, ну как я буду делать с тобой что угодно, ведь ты же станешь улыбаться. Игрушки так не улыбаются. – Я не могу. -- Ну пожалуйста, - он чуть откинулся назад и положил голову на сгиб моей руки, так что теперь глядел на меня снизу вверх. – Так хочется. -- Я даже не знаю, что сделала бы, будь ты моей игрушкой. Раньше знала, когда мечтала поцеловать тебя. А сейчас... -- Сейчас гораздо интереснее. Ну же, задействуй воображение. Был праздник, и ты получила подарок. Потом гости ушли, и ты осталась со своим подарком один на один. Что ты станешь делать? -- Тебе будет скучно. Он хлопнул ресницами и выразительно посмотрел на меня. У этого создания, совершенно невинного с виду, с лицом порой почти детским, случались такие бесовские замашки. И все-таки он хороший актер. Ли Чон Сок – моя игрушка? Даже в это он заставил меня поверить. Помог прочувствовать. С каждым прикосновением все смелее, с каждым движением все более дерзко. Если бы я могла делать с ним, что угодно, я стянула бы с него свитер. Я закопалась бы носом в его густые волосы, вдыхая аромат шампуня. Я целовала бы родинку под его глазом и кончик носа. Я увлекла бы его на кровать, положила бы на спину, а сама нависла бы сверху. Не уверена, что стала бы связывать его по рукам, но почему-то сделала это. Я скользнула бы губами по шее, ниже – к груди, ниже – к животу, ниже... Его удовольствие передавалось мне. Я, правда, не успела доиграть – на этот раз он сдался первым. Он застонал, и я выпрямилась, чтобы вопросительно заглянуть ему в глаза. -- Больше не могу терпеть, - чуть хрипло проговорил он. – Развяжи мне руки! Я освободила его запястья, и даже опомниться не успела, как он перевернул меня на спину и приятной тяжестью лег сверху. Мы поменялись местами. Теперь снова его игрушкой была я.