Happier

Baby, you look happier, you do I know one day you'd fall for someone new But if he breaks your heart like lovers do Just know that I'll be waiting here for you

Клаус хотел Кейтлин. С тех самых пор, как увидел её, плетущей корзины у дома его родителей, с заплетёнными в волосы цветами и усталой улыбкой. Ей тогда только исполнилось пятнадцать, и Никлаус стыдливо отгонял мысли о девушке, считая её слишком юной. Будущему гибриду было двадцать два, и он уже давно должен был обзавестись семьёй, но его темноволосая подруга не давала парню такого шанса. Симпатия к Татье, казалось, должна была убить эти странные чувства, но Никлаус всё равно не мог перестать думать о дочери Рагнора. С Татьей Никлаус и встречался только потому, что она была немного похожа на Кейтлин: такая же темноволосая, высокая и кареглазая. Но на этом их сходства заканчивались, а парень не мог не представлять Кейтлин на месте Татьи. Элайджа был увлечен девушкой больше, но Никлаус не собирался прекращать отношения, чтобы никто ничего не заподозрил. Конечно, Кол был единственным, кто всё видел. Новость о свадьбе младшего брата с Кейтлин ошарашила парня, который уже был готов признаться девушке в своих чувствах. Узнав о «радостном» событии, Никлаус выкинул собранный в лесу букет цветов в реку, надеясь, что течение вместе с цветами унесёт и его чувства. Но это не помогло. Раздавленный Никлаус широко улыбался, слишком хорошо скрывая то, как медленно разбивалось его сердце, глядя на Кейтлин, которая крепко держала за руку Кола. Никлаус умел отлично скрывать свои чувства. «Она же счастлива, да?». Кейтлин стала членом его семьи, но Никлаус не мог не жалеть о том, что не успел раньше Кола. Но даже если бы успел — какой был смысл? Кейтлин любила его младшего брата, а Никлаус был её лучшим другом и братом, как она сама говорила. Никлаус тихо вздыхал, когда думал об этом. Ещё одна девушка, в которую влюблены два брата? Нет уж, хватит Татьи. Унижать так Кейтлин было бы неправильно. Счастливая новость о беременности девушки разнеслась по их семье быстро благодаря длинному языку Ребекки. За прошедшие несколько недель это была единственная хорошая новость. Смерть Хенрика чуть ли не свела с ума всю семью, а, в особенности, Никлауса. Все вокруг обвиняли его в смерти младшего брата, но только Ребекка и Кейтлин пытались поддержать. Никлаус помнил, как они втроём сидели на скамейке сзади дома родителей: Кейтлин обнимала рыдающую Ребекку, которая уткнулась жене Кола в плечо, а Никлаус, сам того не осознавая, крепко сжал ладонь девушки. Вампир помнил, что тогда не понимал ничего, но точно почувствовал, как Кейтлин сжала его руку в ответ. Последний раз, когда он обнимал девушку, был тогда, в лесу; Никлаус и вправду был готов покончить с собой, осознавая, каким он был монстром. Этот оборотень пытался напасть на него, но вампир даже не пытался драться — всё вышло само. А потом запах крови так привлёк будущего гибрида, что он уже не смог остановиться. Никлаус чувствовал, как колотилось сердце Кейтлин, когда она села рядом с ним. Он чувствовал, как сбилось её дыхание, и как на самом деле ей было страшно. Но Кейтлин не могла оставить его одного в лесу, зная, что Никлаус был способен убить себя, чувствуя вину за смерть оборотня. «Он был плохим, он заслужил это. Ты не монстр». Никлаус был бессильным, он не мог ничего сделать, будучи новообращённым вампиром. Он не смог спасти Кейтлин и только смотрел на то, как её убивают проклятые оборотни. Девушка ведь была ни в чём не виновата, она была простым человеком, которую угораздило связаться с семьёй Майкла. Кол ненавидел старшего брата и обещал, что, когда бы Кейтлин ни вернулась к жизни, он никогда не подпустит Никлауса к ней. Вампир, поначалу, сильно убивался, потому что не хотел терять младшего брата навсегда; но с каждый веком в Никлаусе всё меньше оставалось той жалости и любви к Колу, и будущий гибрид несколько раз закалывал младшего из древних, уставая от его вечных (и безумных) речах о скором возрождении Кейтлин и угроз прикончить старшего брата. Никлаус потерял надежду на её возвращение ещё в начале двенадцатого века, понимая, что это просто невозможно. Нападки Кола уже не задевали Первородного; с каждым годом кожа становилась грубее, а сердце всё больше скрывалось за пеленой жестокости. Никлаус видел тысячи женщин, но перед глазами каждый раз вставал образ той самой девушки с цветами в волосах. Он отгонял уже порядком надоевшие мысли, упиваясь кровью невинных и убийствами, точно зная, что такого Никлауса Кейтлин бы никогда не попыталась спасти. Он стал медленно забывать её, тихо радуясь этому. Но когда появилась Кэтрин, Клаус вновь словно очнулся, вспоминая тот самый взгляд, полный надежды и счастья. Катерина сильно отличалась от Татьи, а значит, вообще не была похожа на Кейтлин. Следуя за сбежавшей Петровой в разные страны, вампир пытался догнать ту саму девчонку, которая звонко смеялась, убегая от них с Ребеккой. Древний не понимал, что же в ней было такого. Клаус никак не мог понять, почему его угораздило влюбиться в эту ни чем не примечательную девушку, которая иногда говорила такие глупости, что хотелось провалиться сквозь землю. Но в ней что-то было, вампир даже не знал, что. Может то, что она никогда не видела в нём монстра. Для Кейтлин это всегда был тот самый мальчишка, сильно дёргавший её за косички и таскающий её корзину с грибами. Век за веком в голове Никлауса стирался образ Кейтлин, и оставались только мелкие детали: руки, волосы, прикосновения. Он уже забыл её лицо, когда вновь увидел её. Сильно сжимавшую руку Колу и взволнованно улыбавшуюся. Древний не мог поверить своим глазам, и его мертвое сердце сжалось, как только он увидел её испуганный взгляд, направленный на него самого. Но никто этого не узнал. Никлаус ухмылялся и вёл себя как обычно — только бы Кол не заметил ничего и не спрятал её подальше от старшего брата. Закат на картине — их любимое время дня. Солнце отражалось в воде, а они сидели, наблюдая за тем, как оно заходит за горизонт. Но Кейтлин этого не помнила. Клаус слушал девушку и параллельно всматривался в её лицо: тот же восхищённый взгляд и смущённая улыбка. Он не мог отвести от неё глаза, но Кол, как всегда, разрушил всю магию между ними, забрав вампиршу из комнаты. Кол возненавидел Ника ещё больше, последний это чувствовал. Клаус просил брата о помощи в поисках зелья неуязвимости, но после приёма в Рио-де-Жанейро Кол начал выдвигать условия и угрожать Майклом. Младший брат злился и боялся, что Кейтлин попадёт в опасности из-за Никлауса, хоть последний совершенно не хотел втягивать девушку в свои дела. Он был рад, что Кейтлин была жива, но Кол сходил с ума от гнева. Вампир видел, как его старший брат смотрел на девушку; он с самого детства это видел. Кол делал всё, чтобы Кейтлин никогда не была с Никлаусом, и у Древнего очень хорошо получалось — вампирша и не думала о ком-то другом, кроме Кола. Но постоянные угрозы младшего брата довели Клауса настолько, что он решил заколоть вампира. Первородный думал оставить Кола в гробу до тех пор, пока не найдёт зелье. Клаус слышал, как Кейтлин тихо вскрикнула, увидев сам процесс закалывания. Она боялась его. Девушка думала, что теперь вампир будет следить за ней, чтобы убить, но Никлаус не собирался этого делать. Будущий гибрид убеждал себя, что ей будет лучше вдали от его семьи, но девушка сама (вновь) влезла в неприятности. Он видел её в двадцать втором и думал, почему же она не подходит поздороваться со Стефаном. Никлаус знал, что вампирша следила за ним, и сам решил предложить ей помочь ему. Оставляя подвалы в своих домах открытыми, Клаус давал Кейтлин шанс на освобождение Кола, но девушка, почему-то, не спешила вытаскивать клинок из груди любимого. Она так увлеклась этими поисками зелья, вечными передрягами и опасными делами, что и сама забыла, почему согласилась помогать Никлаусу. Последний точно знал, что те двадцать пять лет были самыми счастливыми в его жизни. Но в сорок восьмом Клаус сбежал, как самый настоящий трус, подставив Кейтлин. В семьдесят третьем он вновь встретил её в одном из баров в Лондоне. Это была та же Кейт, только теперь в её глазах больше не было никакой надежды и жизнерадостности. Майкл знал своё дело: отец буквально высосал из девушки жизнь, оставив только разрушенную психику и добавив жестокости. Сальваторе не стремилась освобождать Кола, и вампир видел, что она вообще ни к чему не стремилась: она просто существовала. Загружая её глупыми поручениями и отправляя в самую гущу опасностей, Никлаус надеялся, что хотя бы так она сможет дольше оставаться в живых. Кейтлин, казалось, возненавидела Древнего, когда тот обменял Стефана на свою кровь. Она умоляла больше не связываться с её семьёй, но Клаус не особо прислушивался. Девушка уехала подальше, зная, что точно ничего не сможет сделать: Стефан ни за что не прислушается к ней, а Клаус будет делать то, что считает нужным. Но тогда, в том лесу, где погибли одни из его первых гибридов, Клаус думал, что лучше бы вместо Стефана была Кейт. Она бы мигом поняла, в чём проблема, и тут же бы устранила её. Кейтлин была правой рукой Ника, его напарницей. Никто не поддерживал его в создании гибридов, кроме неё. Стефан тоже, в какой-то степени, был другом вампира, но сестра Сальваторе была ему ближе. Иногда гибрид даже думал, что, наверное, те чувства давно прошли, и теперь она была ему только другом — но эти мысли сразу улетучивались, как только он вновь видел Кейтлин. Вампирша давно оставила затею с самостоятельным освобождением Кола, надеясь, что того, как он когда-то пообещал, вытащит Клаус, но последний и не торопился этого делать. Никлаус не хотел никого вытаскивать. Было нестабильное время, и та же оживлённая Ребекка принесла кучу проблем, из-за которых её потом пришлось вновь заколоть. Гибрид ждал, когда всё наладится и можно будет спокойно воссоединиться со своей семьёй. Но тот злосчастный ужин с братьями Сальваторе изменил все планы Клауса. Семейство Древних вернулось к жизни, а слова Кола «давно не виделись, брат» и его гневный взгляд означали только одно — младший брат ещё больше возненавидел старшего. Кол еле сдерживался, чтобы не убить Клауса, но услышав о том, что Кейтлин жива и здорова, Первородный немного успокоился. Ник без лишних слов дал адрес и номер телефона девушки, зная, что Кол всё равно узнает. Гибрид понимал, что пришёл конец его единоличным владением вниманием Кейт, и сдался. Ему больше не на что было надеяться. Пригласив на бал Кэролайн, Клаус думал, что вряд ли девушка придёт, потому что она ненавидела мужчину. Это позабавило Древнего. Примерно такая же ситуация была и у них с Кейтлин. Никлаус даже на минуту забыл обо всём на свете, увидев вошедшую в зал Кэролайн. Форбс ему нравилась с её отказами, не вовремя сказанными словами и прямотой. Она и вправду была лучом света, и Клаус не мог не восхищаться блондинкой. Но стоило девушке отойти, как рядом появилась Сальваторе и принялась неистово шутить над «влюблённостью» Клауса. Всё бы ничего, если бы девушка видела, что с ещё большим восхищением гибрид смотрел на неё саму. Никлаус видел, как она танцевала с Колом, драматично ушла посередине танца, а потом вернулась, только уже под руку с младшим Майклсоном. Древний был с Кэролайн, показывал картины, говорил, что отвезёт куда угодно, попутно ловя себя на мысли, что всё это предназначалось другому человеку. Но тому человеку это не было нужно. У того человека был свой человек. У Клауса он тоже был. Но так совпало, что у них с младшим братом был один «свой» человек. Кол, как и всегда, прекрасно видел, что чувства старшего брата к Кейтлин не прошли; узнав, что Кейт провела с Клаусом почти век, вампир взбесился не на шутку. Уехал в Денвер, забрав Сальваторе — только бы она была подальше от Ника. Но тот названивал, проверяя обстановку, заставляя следить за младшим братом Елены и давая поручения. Кейтлин слушалась, словно была солдатиком, а Кол злился, понимая, какую власть гибрид имел над девушкой. Кол и ринулся в Мистик-Фолс с надеждой заколоть старшего брата, совершенно не слушая доводы Сальваторе. Она знала, что с ним захотят поквитаться. Она догадывалась, к чему приведёт та поездка. Кейтлин упорно продолжала названивать Майклсону-младшему, когда пришло сообщение от Клауса. «Кол мёртв». «Ты опять его заколол? Хорошо, я приеду и заберу этого засранца». «Гилберты закололи его колом из белого дуба. Он сгорел в их доме. Меня заточила здесь Беннет с его телом». Телефон Сальваторе с громким звуком упал на пол, от чего сидевшая на стуле Кэтрин вскочила. Увидев сползающую по стене Кейт, Пирс, по какой-то причине, сама всё поняла. Вампирша рыдала, крепко обнимая подругу, а Катерина боялась, как бы смерть Кола не привела к очередному срыву Сальваторе. Месяц девушка провела, не выходя из дома, и точно бы умерла, если бы Кэтрин не заставляла подругу пить кровь. Затем — звонок от Клауса и просьба срочно приехать в Новый Орлеан. Петрова вытолкала вампиршу из дома, убеждая в том, что так будет лучше. Кейтлин нужно было вновь возвращаться к жизни. И поездка помогла: знакомство с напуганной Хейли, которая совершенно не хотела этого ребёнка, попытка волчицы избавиться от неё и спасение будущей наследницы — Кейтлин настолько сильно увлеклась жизнью в Новом Орлеане, что у неё практически не было времени думать о Коле. Только иногда по ночам, когда бессонница заставляла. Но одно неосторожное движение — и тайна раскрыта, Кейтлин подставлена и чуть ли не убита Клаусом. Такая идеальная и вечно правильная Сальваторе допустила ошибку, а гибрид ухватился за эту оплошность, всеми силами стараясь выгнать девушку больше из своей головы, чем из жизни. Но с её отъездом ничего не изменилось: Никлаус продолжал всё также видеть её образ, хоть и отгонял его, как мог. С её отъездом появилось больше портретов Кейтлин в альбоме, спрятанном в ящике стола. Клаус должен был ненавидеть её за предательство, за сокрытие Катерины, но не мог. Он любил её даже больше. Услышав, как Ребекка говорила с ней по телефону, Ник понял, что Сальваторе отключила эмоции. Ему хотелось сорваться и вернуть её, но гибрид продолжал сидеть в своём доме, ничего не предпринимая. Он сильно обидел её. Смерть Кола убила её, но изгнание из Королевства добило. И Кейтлин больше не могла продолжать сдерживаться. Гнев, боль, обида — всё это так сильно разрывало её, что вампирша больше не могла терпеть. Без эмоций было лучше. Никлаус знал, что он был виноват в этом. Он не хотел, чтобы потом, вернувшись к своим чувствам, она убила бы себя, будучи не способной перенести такой позор. Кейтлин никогда не убивала людей из-за скукоты или веселья, она делала это только в крайних случаях. И Клаус включил этот крайний случай, и тогда она сорвалась и перестала заботиться. Её не было больше года, и когда Элайджа вернулся из плена матери и сказал о том, что она была там уже пять месяцев, сердце Клауса разорвалось на миллион кусков. Он держал марку, крича о предательстве, но сам уже точно знал, что пойдёт в ту ночь в подземелье Эстер. Кейтлин восстанавливалась медленно, а новости о возвращении Майкла, казалось, усугубили её состояние ещё больше. Когда вечером в новостях появился сюжет о сгоревшей в машине девушке с документами Сальваторе, Никлаус разорвал половину людей в городе. А его младший брат, униженный заклинанием частичного забвения и наивно полагающий, что Давина была его единственной любовью, узнав о смерти девушки, неистово пил и страдал, не выходя из комнаты. Он вспомнил её, только услышав о её смерти. Клаус пытался не винить Кола, но совершенно не получалось. Эстер внушила тому о смерти Кейтлин, и младший из Майклсонов даже не удосужился проверить, было ли это правдой. В тот раз не было, но теперь всё было реальным. Клаус уже почти смирился и (вроде) совсем забыл о тех чувствах, когда она позвонила. По телу побежали мурашки, стоило только услышать её голос. Обещала привезти Кэролайн и зелье, которое, как вампирша думала, забрала незаметно. Увидев Кэролайн, Клаус не мог не смотреть на неё, понимая, что любит Форбс; но стоило только бросить взгляд на Кейтлин, как он понимал, что был в том же положении, что и вся линия Петровых. Глупо для древнего гибрида. Но это происходило. И Клаус отдал себя в распоряжение судьбе, втайне уповая на то, что та решит всё в пользу Кейтлин. Когда вернулся Кол, Ник эту надежду потерял. Но она выглядела счастливой и улыбалась, а Клаусу большего и не нужно было. Вампир видел их, когда выходил из бара ближе к ночи. Кейтлин звонко смеялась, а Кол неотрывно смотрел на неё. И Клаус пытался не думать о том, что вместо младшего брата мог быть он, но ничего не получалось. Кейтлин Сальваторе была у гибрида под кожей. Заставляла его не спать ночью, смотря в потолок. Заставляла оставить в живых Кэтрин Пирс. Заставляла накидываться на Марселя, когда тот грубил девушке. Больше всего боли причиняла неизбежная смерть Кейтлин. Первородный выпытывал всё об этом заклинании, казалось, у всех ведьм мира, но никто не мог помочь. Его маленькая Хоуп не вернулась домой, а значит, его Кейтлин умирала. Клаус видел, что при упоминании дочери, Кейт как-то странно дёргалась и хотела что-то сказать, с жалостью смотря на него, но принимала решение молчать. В голову гибрида закралась мысль, что Сальваторе нашла Ребекку и Хоуп и хотела сказать об этом Клаусу, но выбирала незнание о местонахождении единственных девушек из семьи Майклсон, сохраняя их безопасность. Кейт хранила слишком много секретов. Клаус доверял ей так же, как и Элайдже, а когда гибрид увидел уже точно мёртвую девушку на руках Кола, то чуть сам не лишился жизни. Любовь, по странным причинам, всегда причиняла Никлаусу столько боли, что тот уже перестал удивляться. Но эта смерть потрясла его больше всего. Он снова был бессилен что-либо сделать. Гибрид сидел уже с четвёртой бутылкой бурбона и думал о том, как жить дальше, когда Кол принёс письмо. «Она любила тебя». «Было странным узнавать тебя и становиться твоим другом. Я должна тебя ненавидеть, ты ведь столько всего сделал. Внушил Стефану отключить человечность и превратил его жизнь в Ад, подгадил всем в Мистик-Фолс, чуть не убил Деймона.… Но я не могу тебя ненавидеть. Ты был рядом, когда мои братья не были, научил меня стрелять из лука (весьма бесполезное занятие), ставить барьер и скрывать свои чувства под маской безразличия. Последнее, кстати, у тебя получается лучше всего. Но сейчас, честно говоря, ты куда-то прячешь эту маску, и, если я выживу, то обязательно спрошу у тебя об этом. Наверное, виной всему одна светловолосая вампирша из Мистик-Фолс. Я, кстати, так и не услышала благодарности за её приезд. Клаус, спасибо. Я знаю, что я бы никогда не сказала этого вслух, но теперь уже нечего бояться. Я всё видела. Ты очень хорошо скрываешь эмоции и отводишь взгляд, но я всё равно видела. Это очень многое дало мне, и я многое поняла благодаря твоей сдержанности. Спасибо за то, что держал всё это в секрете. Кажется, теперь я начинаю понимать, в чём причина такой ненависти Кола. В один момент, перед попаданием в плен Майкла, я смотрела на тебя, на спор выпивающего пять бутылок водки, и понимала, что странным образом влюбляюсь. Мне стало так стыдно, что я запихнула эти чувства очень глубоко в своём сердце и закрыла на замок, приказав самой себе никогда его не открывать. Всё бы было совершенно по-другому, если бы я этого не сделала. Но, значит, так должно было быть. Это хорошо, что мы оба молчали. Принесло бы столько проблем, да?». Клаус видел тот взгляд и понимал, что не будь он напуган ненавистью Кола, то отбросил бы всё к чертям собачьим. Но они оба упустили шанс. Шанс, которого, по сути, никогда не должно было быть. Черед почти шестьдесят лет Кейтлин вернулась. Когда вошёл Кол, её лицо засияло, и Клаусу ничего не оставалось, кроме как продолжать втайне любить её. Они с Колом двинутся дальше и будут жить счастливо, а у Клауса была Кэролайн. Но даже Форбс не могла стереть из памяти Никлауса Сальваторе. И на приёме в честь возвращения последней, Кейтлин поймала его взгляд: девушка улыбнулась, точно зная, что он прочёл её письмо. Между Клаусом и Кейт была особая связь, разрушить которую, как бы гибрид ни пытался, совсем не получалось. И когда Клаус увидел её улыбку и взгляд, вновь полный надежды, внутри как-то странно потеплело. Никлаус был уверен, что Кейт знала, что, если Кол разобьёт её сердце, и Древнего будет невозможно вернуть, гибрид будет в том же месте — ждать её. И никого, кроме чёртовой Кейтлин Сальваторе для Клауса уже не будет существовать.