Часть семьи.

Алекс сидел за столом в гостиной и черкал ручкой по измятой салфетке. Ручка едва писала — паста была на исходе, — но ему удалось нарисовать нечто, по форме напоминающее желе, растекающееся и пупырчатое, с двумя большими глазами и длинным высунутым языком. Со стороны существо походило на жабу, только без ног. На мгновение Алекс перестал черкать и, отстранившись от стола, скептичным взглядом оценил набросок. Как ни крути, а это жаба. Огромная отвратительно-пупырчатая жаба, а вовсе не то, что он хотел изобразить. На лице мужчины появилось горькое выражение. В ту же секунду за его спиной скрипнула дверь, и, испугавшись, что это Брайан, Алекс быстро выпрямился, интуитивно накрыв рисунок ладонью. — Я знаю, кто это, — раздался детский голос у него над ухом, и, обернувшись, Алекс увидел Джексона, заглядывающего ему через плечо. — Это Лизун. Алекс смутился, но отвёл ладонь от листка обратно. — Думаешь, похож? — неуверенно бросил он. Джексон рассмотрел набросок поближе, а затем ткнул пальцем в ту часть рисунка, где у существа из-под бесформенного тела виднелись крохотные ручки. — Только он четырёхпалый. И руки у него длиннее — он же хватает ими еду. А ещё с него должна капать слизь: когда он проходит сквозь стены, то оставляет за собой куски стекающей эктоплазмы. — И то верно. — Алекс посмотрел на племянника, и они, как по команде, улыбнулись друг другу. Джексон отодвинул соседний стул и сел рядом с Алексом. — Я нашёл твои альбомы с рисунками в старом комоде, — произнёс он. — Правда? — спросил Алекс, не поднимая глаз. — Почему ты больше не рисуешь? Не зная, что на это ответить, Алекс лишь нервно теребил уголок салфетки, по-прежнему избегая прямого взгляда Джексона. — Мой брат... то есть, твой отец, — запутавшись, мужчина быстро поправил сам себя: — Брайан не поощрял мою тягу к рисованию. — Почему? Разве искусство — это плохо? — Искусство — нет. Очередная улыбка проскользнула между ними, и Алексу показалось, что они способны понимать друг друга с полуслова. — А ты можешь нарисовать Годзиллу? — воодушевлённо поинтересовался Джексон. — Конечно, — Алекс развернул салфетку; лицо его при этом осветилось гордостью: — Годзилла один из моих любимых монстров. В юности я нарисовал около ста сорока изображений с ним! — Серьёзно? — глаза Джексона заблестели от восторга. С этим парнем так легко разговаривать, в отличие от Брайана и Кэти. Так легко... снова чувствовать себя частью семьи. — А ты знаешь, что Годзиллу принято называть годзиллозавром? — Ага. Только это ошибочное утверждение. Я читал оригинальный комикс: Годзилла возник в ходе эксперимента с водородной бомбой. Алекс улыбнулся, продолжая делать набросок гигантского ящера на другой половине салфетки. — Можно спросить? — Джексон вплотную придвинулся к нему (скорее всего, запереживал, что отец может услышать их разговор, поэтому сократил расстояние между ними на всякий случай, если Брайн внезапно войдёт в гостиную). — Почему ты так любишь монстров? — тихо, почти вполголоса полюбопытствовал мальчишка. Алекс пожал плечами, нервно сглотнув. Брайан предупреждал, чтобы он не заговаривал с его сыном о своих сомнительных увлечениях, а ослушаться брата было непросто даже спустя столько лет. — Я не знаю, Джексон. — Знаешь. Просто не хочешь отвечать. Джексон насупился. — В детстве я любил динозавров, — сдался Алекс. — Ты видел мои альбомы... Я много рисовал. Вот ты, например, считаешь Штайна гением, а я всегда считал, что Годзилла в сущности своей не злой. В большинстве фильмов его представляют как национальное бедствие разрушительной силы, но в идеале этот парень просто боролся за своё существование в мире, для которого он не создан. Это грустно, когда всё, чего ты ищешь — лишь места под солнцем, но каждый твой шаг причиняет людям боль и страдания. Джексон наградил его серьёзным, взрослым взглядом. — Именно поэтому ты чувствуешь себя пришельцем? — С чего ты взял? — удивился Алекс. — Видел твой рисунок на гитарном чехле. — А, это... Временами мне действительно кажется, что я с другой планеты. Алекс вздохнул. Говорить об этом обычно было тяжело, но только не с Джексоном. Мальчишка смотрел на него такими понимающими глазами, словно разделял это ощущение. Чуть потянувшись вперёд, племянник мягко коснулся руки Алекса и отодвинул её в сторону: на приоткрывшемся развороте салфетки красовался слегка смазанный Лизун с тонкими кривыми ручками. Алекс усмехнулся и покачал головой. — Люди боятся привидений и стараются их не замечать. Они делают вид, что их не существует, потому что им страшно столкнуться лоб в лоб с тем, чего они не понимают. — Даже если всё, чего хочет привидение — просто дружить? — переспросил Джексон. Они снова понимающе переглянулись и тут же оба вздрогнули, так как на лестнице послышался голос Брайана, вопрошающий у супруги: — Дорогая, ты не видела куда я задевал ключи от машины? — Они на столике в прихожей, дорогой. Там же, где ты их и оставил. Нагнувшись вперёд, Алекс негромко обратился к Джексону: — Не рассказывай папе о том, о чём мы тут говорили, хорошо? — Я не настолько глуп, — вполне взрослым тоном ответил ему десятилетний племянник, и Алекс улыбнулся. Иногда природа играет с людьми злую шутку. Так сказал ему Брайан в день возвращения. Но для Алекса эта шутка стала единственной причиной, по которой он больше не чувствовал себя чужим в родном доме.