***
nicebeatzprod. — мне действительно похую.***
Ева Квиг Мун запуталась в своих, одурманенных болью, ревностью и остатками прокуренной любви, мыслях, которые затягивают ее в дряблую трясину чувств, где когда-то утонула Сатре, к блядскому Кристоферу Шистаду, который, кажется, плевал на рыжую, но она никогда не узнает, что тот, когда ебет очередную грязную шлюху, рисует в голове яркую картинку на которой счастливы Мун и он сам, а вокруг них веселятся друзья и дети. Ева Квиг Мун страдает, а она в печали, она боль свою глушит мятным абсентом, курит дешевые сигареты, оставляя свою помаду на мундштуке, Ева утоляет свои страдания, трахаясь с идиотом Юнасом, а в мыслях у нее один лишь ёбаный изменщик и бабник Шистад, который не способен любить. Она права, он уже никогда не сможет полюбить кого-то, ведь Крис уже влюблен в Мун, которая не замечает его затуманенного красотой ее же взгляда, его голоса, который так нежен только лишь с ней одной, она не обращает ни грамма своего внимания на все попытки треклятого Шистада быть рядом. Она отталкивает его от себя, заставляет парня забывать ее каждый раз после очередной ночи, проведенной с ней, но он всегда давал ей ложные обещания, что все забудет, что ему абсолютно поебать на херовую третьекурсницу, а она верила, смотря прямо в его зеркальные глаза, в которых наверняка отражалось небо, жаль только, что Еве не удалось этого еще ни разу увидеть, она верила, а когда уходила от этого отвратительного, но такого любимого соблазнителя дев всей Норвегии, рыдала у себя в комнате так сильно, что скулы сводило, она резала вены, оставляя шрамы поперек запястий, а все из-за этого Шистада, чертового, мать его, Кристофера-такого-любимого-Шистада. Квиг Мун еще раз прокрутила у себя в голове все моменты с мальчиком, обладающим улыбкой, которая такая светлая и чистая, когда он смотрит на любимую девушку, неоновый свет исходит от его счастливого лица в тот момент, но, блять, никто не хочет этого увидеть, никто не может узнать настоящего Кристофера, ведь он так мастерски скрыл свою сущность за панцирем безразличия и обаяния. Она помнит все, что было с ним: пару ссор, секс на кухонном столе, первую встречу, а потом Квиг Мун собралась с духом, потянула металлическую ручку огромной серой двери, которая ведет на очередную вечеринку с кучей запрещенных препаратов, алкоголем и сексом, и вошла внутрь. В голову Мун ударяет множество разных запахов, но различает она лишь несколько: запах секса, мятного абсента и аромат парфюма Шистада. Внутри сердце начинает вести войну с разумом, где разум в конце концов проиграет, но девушке нравится и хочется считать, что она сможет обмануть чувства. А работать голова не хочет, мысли ведут себя, как забытый тамагочи. Из этих трех дорожек ароматов Ева идет за алкоголем, но не за абсентом, она идет за тем человеком, из-за которого эмоции сломали ее дамбы. В голову Мун долбит адреналин, адреналин, адреналин, сердце колотится с невероятной скоростью; «Ужасный гормон этот ебучий Шистад» — мысль проносится в уме Евы, оставляя горький привкус Криса, разбиваясь на части до трещин, забирая последние остатки здравого смысла, они уносятся прочь, заставляя тем самым Еву сделать выбор — сейчас или никогда. Пробираясь через нетрезвые тела, пропитанные потом, горючим и лестными улыбками, все притворяются культурными, будто знают Еву, улыбаются ей, машут рукой, подзывая к себе, Мун отвечает мимолетными отреченными от происходящего взглядами, двигаясь прямо к цели, которую она еще не нашла в толпе. Стайка, что неудивительно, ведь мальчик пользовался диким спросом в Осло, он много, кому нравился, порой Еве казалось, что он товар, который пылится на полке без настоящего хозяина, и лишь на время его берут, чтобы поиграть, размалёванных и разодетых в короткие юбки и топики девиц окружила какого-то парнишку с темными волосами, улыбку которого можно было улицезреть за километр, но Ева Квиг Мун просчиталась — не увидела, она опёрлась о стену, встав так, что Кристофер не мог увидеть ни ее глаз, ни губ, даже силуэт казался бы ему призрачным, а учитывая то, что он выпил уже, как минимум, бутылку виски, ему и вовсе должно показаться, что у той серой стены никого нет. Но правду знал только лишь Крис, он не выпил ни капли алкоголя сегодня, Ева Квиг Мун просчиталась. Вновь. Девушка, с волосами цвета летнего, тусклого и грустного рассвета, смотрела куда-то сквозь блядского своего мучителя, который не давал ей спать уже неделю, ведь то он ей снится, то она не спит вовсе, потому что находится под ним и на нем, извиваясь змейкой. Она мысленно проклинает себя за то, что пришла сюда, закусывает пухлую губу до крови, она чувствует привкус ржавого железа, ведь ее кровь превратилась в иллюзию, состоящую полностью из долбанного Шистада, она бы душу дьяволу продала, только бы впасть в беспамятство и выкинуть прочь из своего сознания мальчика, который засунул язык в глотку сотне девушек, но все бы удалось, если бы этот Кристофер не наполнял Еву Мун всю, ее милые кости, кровь, пропитанную стрессом и напряжением, глаза, давно запомнившие его образ, губы, которые помнят вкус поцелуев с мятной жвачкой, коньяком и дикой страстью, переполняющую обоих изнутри, ударяя гулкими ударами в самую душу, в самые черствые ее уголки, а главное — сердце, Крис поселился там уже давно, но когда Квиг Мун пыталась его выгнать оттуда, он лишь начинал царапать ее внутренности до крови, оставляя глубокие и долго заживающие отметины. — Кого я вижу, сама Ева Квиг Мун! — голос мальчика-мажора тут же очутился лезвием под кожурой чувств, создавая новый надрез, а сердце Евы выделывало кульбиты, вывихи мертвой петлей. Она вовсе и не заметила, как Крис очутился за ее спиной, подслушивая мысли девушки, которая ненавидит его и любит больше жизни. Глаза-галлюциногены парня столкнулись с бездонными, в которых желание обнять его боролись с сознанием, глазами Евы, она продолжает повторять, что все хорошо и под контролем, но она понимает, что он уже никогда из мыслей не уйдет, и тогда Мун решает, что он ей нужен, как кислород. — Мун, я хочу с тобой поговорить… — терпкий, как старое полусладкое, тон Кристофера адски нравился ей, он казался таким близким, но таким далеким одновременно, что казалось, вот оно — счастье, хватай скорее и убегай, но так ведь трудно сказать эти гребанные три слова. Договорить Крис не смог, к паре приблизился Юнас, которого Ева терпеть не может, причем из-за себя самой, как же она жалеет, что пришла к нему в тот день. Она была пьяна, ей нужно было выплакаться, а он слетел с катушек и начал приставать к Мун, пару ласк и бывшие влюбленные оказались одним целым, и это было ужасно, но хуже было то, что обоим приходилось делать вид, что ничего не произошло, сейчас мысли Юнаса далеко, он был обдолбан так сильно, как никогда раньше, его руки коснулись плеч Евы, приобнимая их… Она резко обернулась и поняв, кто перед ней, сердце ушло куда-то вниз, не возвращаясь назад, кулаки Кристофера сжались до осточертения. — Ева, ты не хочешь забрать рубашку, которую ты забыла у меня на прошлой неделе? — именно этого она и боялась, как огня, этих слов, но теперь процесс запущен, от Евы больше ничего не зависит. — Знаешь ли, позвони, как отойдешь от травки, — Мун закатила глаза, Юнас нахмурил свои густые брови, не понимая ни капли в происходящим, но казалось, будто он полностью отдает себе отчет, Крис молча смотрел на это, стоя чуть позади Евы, — ты сильно улетел, Юнас. — Может, повторим нашу ночь? — взгляд его столкнулся с холодным и презрительным Шистадом, оттолкнулся и вернулся к Еве, — Ты вела себя, как настоящая последняя шлюшка. Я бы выебал тебя еще раз. На лице Шистада заходили желваки, он сглотнул слюну, такую кислую, как собственная гримаса, парень сделал шаг вперед, отстраняя Еву себе за спину, пытаясь защитить и уберечь. Кулак прилетает прямо в челюсть бровястому, от боли у того темнеет в глазах, но он бьёт Криса прямо в голову, разбивая нос в кровь, Ева встает между дерущимися, пытается остановить их, но все тщетно, Юнас отталкивает Еву так сильно, что она ударяется спиной о серую, как ее жизнь, стену, глаза захлопываются от боли, она не чувствует ничего, слышит еще пару ударов, фразы «Ебанный Шистад» и «Еще раз узнаю — убью», слышит, как Юнас сплевывает кровь, как Магнус уводит его, а Вильям что-то шепчет Шистаду, чувствует присутствие Нуры Сатре… А в голове у нее кровь пульсирует со скоростью ветра, все покачивается, как будто кто-то несет Мун на руках, с трудом разлепив веки, она видит перед собой затуманенное разбитое лицо, такие до боли в груди любимые глаза-галлюциногены… Ева Квиг Мун не понимает ничего в происходящем, но ощущает, что ее тело ложится на мягкое покрывало в какой-то из комнат наверху. Да, она любила вечеринки у Шистада, потому что знала все о его доме, где лежит коробка с лезвиями, которыми по ночам Крис пытается вскрыть вены, но вспоминает о его малышке, которая вовсе не его, знает, куда он прячет от себя алкоголь, где покоится дурь. Она знает все о его доме, но не о нем. Ева слышит, как Кристофер выходит из комнаты, оставляя ее одну слушать гулкие удары музыки на первом этаже, боль местами унялась, но оставила после себя противный осадок, который не желал уходить. Она встает и оглядывается по сторонам, в висках стучит, перед глазами сыпь, воздух будто состоит из маленьких точечек, Ева не помнит эту комнату, на стенах висели разные фотографии, Кристофер с семьей, он с Вильямом и друзьями, над рабочим столом развешаны разные плакаты Норвежских групп, Квиг Мун не помнит эту комнату, она никогда не была в ней. Девушка приблизилась к запотевшему окну, на подоконнике пепельница с двумя окурками Malboro и непонятной полуобугленной запиской, которая так и манила Мун. Природное любопытство взяло верх. Дрожащими, то ли от боли, которая притаилась где-то в теле и не спешит вылезать прочь, то ли от чувств, которых у Евы Квиг Мун хоть отбавляй, к этому ебучему мажору, развернула записку. «Ева Квиг Мун, ты ведь не читаешь это, но я все равно пишу, да, наверное я полный идиот. Боже, да я просто дурак, который так сильно в тебя влюбился. Ты мне воздух заменила, да я просто пронизан блядскими мыслями о тебе, я мир без тебя не представляю. Я тебя лю…» Дальше Мун не смогла дочитать, угол пожелтевшей бумаги от 451 градуса пламени был превращен в серый пепел. Скрип двери. Тихие шаги Кристофера за спиной. Его томное дыхание обжигает тонкую шею Евы, выворачивая и вытряхивая из Квиг Мун всю гордость и прогнившей до невозможного остатки самообладания. — Я люблю тебя, Ева Квиг Мун. — шепчет Шистад в ухо девушке, которую он любит так сильно, как шлюха любит член, как Malboro любит Martini… А Ева затаила дыхание, она счастье свое боится спугнуть и смотря в запотевшее от раскалившейся температуры, при которой явно оба человека горят, выдыхает: — Блядский Кристофер Шистад, я тебя люблю. Мун слышит быстрые удары сердца Шистада, будто у него аритмия, которые заглушают ее собственные, чувствует, как уголки его идеальных губ создают полумесяц. Они касаются мочки уха Евы, нежно кусая его, такие сильные, но холодные руки с проступившими от напряжения венами ложатся на талию Квиг Мун, разворачивают тело к себе, притягивая так близко, что между парой миллиметры, и кажется, что если сблизиться хоть на один, то их ударит током, током чувств. Шистад нарушает табу, разряд прокатывается по его губам, когда он касается пухлых уст Евы. Влага, страсть и любовь, вот, что они чувствуют в этот момент, который мог и не наступить, но теперь никто из них не упустит своего счастья, никто не потеряет океан, захлебываясь в лужах. — Мы вместе? Ведь так, Квиг Мун? — сквозь сладкий поцелуй протягивает Кристофер, мило выпячивая нижнюю губу. — Да. — такое робкое «да», но оно полно счастья, надежды, любви… — Я тебе обещаю, что я буду только с тобой, слышишь? — руки блуждают по телу Евы, забираясь под кофту, заставляя пробегать мурашки от ледяных, но хрустальных и страстных прикосновений Криса. — Я тебе верю, ведь мне действительно похую, кому еще ты там нравишься.