Девочка у потухшего костра

Сабицуки было достаточно непросто приспособиться к новому миру — миру, который не ограничивался стерильно белыми стенами больницы. Где врачи не следили за каждым твоим шагом, а кроваво-красные глаза не вызывали у окружающих дикого страха и желания подвесить твой завёрнутый в серую ткань труп под потолок. Где люди живут, а не ожидают страшного конца. Где у Сабицуки будет второй шанс. Но новый мир никак не желал принимать «новенькую»: люди на улицах, словно чувствуя исходящую от неё опасность, избегали её; даже звери, едва увидев её фигуру, скрывались в ближайших подворотнях. До остального мира, который был вне этого города, ей не было дела, но на боязливое отношение к окружающим это не влияло абсолютно никак. Сабицуки решила, что раз в первые дни мир её не принимает, то она не станет его частью уже никогда. Но, спустя неделю, она всё-таки нашла человека, который принимал её как друга. И, как бы иронично это не было, её дом находился неподалёку от одной из больниц. В тот день горничной, которая опекала Сабицуки, необходимо было отправиться в лечебницу и, так как опекунша считала, что Заржавленная слишком маленькая, чтобы оставаться одной в доме, то она взяла её с собой. В само здание больницы Сабицуки заходить не стала, да и горничная понимала, что почти здоровая девочка уже не переступит порог подобного заведения даже под дулом пистолета. В результате, оставшись на улице, Заржавленная стала думать, чем себя занять. Можно уставить взгляд в серое небо, насквозь пропитавшееся дымом многочисленных заводов, но этим «зрелищем» она могла сполна насладиться и дома. Послушать пение птиц? В этом городе единственными обитателями являлись крысы и люди, да и то последние всеми силами пытались покинуть это место. В конце концов, отчаявшись найти себе какое-нибудь развлечение, Сабицуки решила пройтись вдоль стен больницы; горничная будет очень недовольна, если её подопечная будет ходить где попало без её ведома, если это только не располагается в двухстах метрах от её местоположения. Спустя пять кругов, Заржавленной надоело и это, за неделю пребывания в новом мире города она успела изучить его как свои пять пальцев. Но запах гари, впрочем, внушил ей некоторое беспокойстве, вместе с… любопытством? Все маленькие дети страдают этим, и Сабицуки — не исключение, поэтому, забыв о горничной, она побежала к источнику запаха. Но когда надо было завернуть на последний угол, пошёл дождь. Звук потрескивания вместе с запахом сразу исчез, его заменило шипение. Но Заржавленная не испугалась, решительно направившись к своей цели. И какого же было её удивление, когда в уголке, рядом с потухшим углём сидела… девочка. Она была одета в неумело заплатанные штаны, такой же была и рубашка. Кепка, сдвинутая на глаза, совершенно не вязалась с остальной одеждой, пусть и подходила к ней по цвету, но Сабицуки этого не заметила. — Как тебя зовут? Ответа не последовало, она только опустила голову ниже. — Давай я буду звать тебя… Шарлоттой! — Радостно воскликнула Заржавленная, укрывая новую подругу курткой. — Теперь ты не промокнешь… Она бы просидела с ней ещё долго, но, услышав горничную, моментально побежала к ней. То, что увидела опекунша, ей определённо не понравилось: промокшая до нитки Сабицуки, отсутствие куртки и грязь на новых ботинках. Но, глядя на этот яркий блеск в глазах и счастливую улыбку, она была готова простить ей всё. С тех пор Сабицуки бегала к своей вечно спящей подружке чуть ли не каждый день. Они сидели у костра часами, но если Заржавленная без умолку болтала, то «Шарлотта» молчала, изредка кивая в такт. Но перед каждым приходом подружки разводился огонь, который гас после очередного дождя. Но беловолосой было всё равно и с каждым часом, проведённым вместе их «дружба» становилась крепче. Но их «счастье» было не вечным. Горничная, прознав про то, что её подопечная ходит к какой-то девочке-бомжихе, пыталась запретить эти встречи, но безуспешно. Однако, спустя два долгих летних месяца, Сабицуки узнала о том, что она идёт в какую-то школу и, расстроившись, решила навестить «Шарлотту» в последний раз. Они обе не сказали ни слова. Просто сидели под холодным дождём.