Согреть твои озябшие руки

Она любила искать сравнения порой странным и неожиданным вещам. Нет, она не сравнивала друг с другом однотипные предметы, а находила им необычные метафоры. Такие упражнения для мозга не давали ей сойти с ума от накопившейся работы. Когда становилось совсем невыносимо, она открывала свой ежедневник на последней странице и писала эпитеты, которые, впоследствии складывались в общую картинку и обретали очертание конкретного предмета. Так, Паша – горящий, нетерпеливый, дерзковатый, пылкий – был пламенем, которое грело и могло, в случае чего, укрыть от натиска обстоятельств. Но оно могло и поглотить, сжечь, и, не ровен час, перегореть. Поэтому, для поддержания баланса нужно было горючее, коим и являлась София. А Москва, например, - гнетущая, многоликая, грохочущая, мотивирующая, бурная, извилистая – была горной рекой с большими уклонами и бурным течением. В ней нельзя было останавливаться, чтобы передохнуть, нужно было постоянно плыть – в противном случае она бы унесла тебя в неизвестном направлении и, чего доброго, не разбила бы о скалы. Плыть по течению, конечно, было легче, но измени река направление, и тебя бы захлестнуло так, что не выберешься. Нельзя было останавливаться – она это понимала. Поэтому, как только они вернулись домой, София сразу же задумала о том, что она теперь с роковой записью в трудовой книжке и связями Элеоноры Андреевны, которая наверняка обустроила все так, что теперь ее ни в один приличный отель не возьмут, будет делать. В этой реке она начинала тонуть, но кто же знал, что помощь придет неожиданно и так скоро. - Пойдем, прогуляемся, - невзначай предложил Павел. - Паш, мы только приехали. Я устала. Настроения выходить из дома не было, поэтому София, раскинув руки, упала на разложенный диван, тем самым высказывая свой протест. - София Яновна, я вас не узнаю! Видимо, ее «имя-отчество» подействовали на нее так, и она, выдохнув, поднялась и отправилась за парнем на вечернюю прогулку по очнувшемуся от ледяной зимы городу. Они медленно брели по Тверскому бульвару, затем свернули во дворы. Направляющим был парень, а София, взявши его под руку, безмолвно ему доверилась, особенно не задумываясь, куда они держали путь. Постепенно они вышли в район Патриарших прудов, любимый ей с незапамятных времен, свернули на улицу с яркими витринами магазинов и кофеен, и остановились у безликой железной двери. Точнее будет сказать, остановился Павел, а София, по инерции, налетела на него. Мужчина вытащил из кармана ключи и неожиданно вставил их в замочную скважину, отпирая дверь и пропуская девушку вперед. - Что мы здесь делаем? – наконец, спросила она, осматривая небольшое пустое помещение с серыми стенами и бетонным полом. Кое-где валялись куски полиэтилена, мешки с непонятным содержанием. - Пришли с тобой в ресторан. София продолжила крутить головой, пытаясь понять, куда она все-таки попала и для чего Паша привел ее сюда. - Я снял это помещение и хочу открыть здесь ресторан, - он перестал говорить загадками, - София, ты со мной? Он протянул ей руку, на которую она посмотрела с сомнением, но, немного погодя, все же вложила свою ладонь в его, соглашаясь тем самым на его предложение. - Начнем с тобой новую жизнь. В помещении они пробыли недолго, переместились в место уютнее, чтобы обсудить все детали, выбрав итальянский ресторан неподалеку. - Родители оставили мне в наследство все, что у них было, а тетя Эля запретила мне растрачивать эти деньги зазря, призывая распорядиться ими разумнее. Он на секунду замолчал, делая из бокала небольшой глоток красного полусладкого. - Когда я родился, моя мама ушла с работы. До этого она никогда не готовила, а тут…чтобы занять себя что ли, начала собирать рецепты, кухарничать. Павел словно говорил не со своей спутницей. Погрузившись в воспоминания, он задумчиво смотрел сквозь стены, в мыслях перенесся в Сербию своего детства. - Она мечтала открыть кафе в Сербии, но так и не успела. Павел замолчал. - Что с ними случилось? – осторожно спросила София. - Бомбежка, - коротко ответил он, не вдаваясь в подробности. Девушка никогда прежде не видела Павла таким печальным, таким жалостливым. Она легонько сжала его руку, лежавшую на столе, но он этого будто и не заметил. - Я бы никогда не решился…без тебя. - У тебя все получится! – Соня решила приободрить его. - У нас! – исправил он, - у нас все получится. Павел обратил на нее свое внимание, почувствовал и сжал ее руку, развернув ладонь. Долго они не задержались в ресторане. Закончив свой ужин, тем же путем они вернулись в ее квартиру, которая по умолчанию стала их совместной. Они настолько прониклись идеей их будущего ресторана, что до глубокой ночи обсуждали детали. Паша, который времени зря не терял в ее отсутствие, показал ей свои расчет, поделился своими идеями. - Ресторан будет называться «Тонка». Так мой папа маму называл ласково. Павел улыбнулся. - А как ее звали? - Антонина, Антония. Мужчина обнял Софию за плечи, притягивая ее ближе к себе. - Откроем с тобой ресторан сербской кухни. У меня даже шеф-повар на примете имеется. Молодой парень, мой знакомый, готовит божественно! Он давно хотел перебраться в Россию, да вот только никак не складывалось с работой. Ты только представь, Сонь: зал на сорок человек, мясо, овощи, домашние сыры, рака, играет живая музыка. Потом мы откроем еще один ресторан в районе…пускай будет, Баррикадной. Разрастемся в крупную сеть. Заживем! - Я ничего не знаю о Сербии, - призналась она. - Ничего, я обязательно тебя с ней познакомлю. Мы ведь, кажется, как раз собирались съездить на выходные в Белград. Им не хотелось вспоминать, почему эта поездка отменилась. - Пойдем спать. Я вырубаюсь, если честно, - признался парень. София не успела ему ничего еще сказать, как он подхватил ее на руки. От неожиданности она вскрикнула. - Паш, ну ты чего? - Я теперь на руках тебя буду носить. Не хочу больше терять тебя. Он остановился посреди пути и посмотрел ей в глаза. - Не потеряешь. София прижалась лбом к его лбу и закрыла глаза. В комнате царила полутьма, разбавленная лишь блеклым светом от торшера. А посреди полумрака стоял Павел, в руках держа самое дорогое, что у него было. Друг в друге они неожиданно нашли спасение. Обрели друг друга, чтобы по дороге жизни идти уже вместе…до конца.