Анна и частный детектив

На следующий день уже ближе к вечеру Штольман сидел во внутреннем дворике и в десятый раз читал личную переписку Жени Григорьевой в социальной сети. Он понимал правоту Коробейникова, который считал, что стоит дать мозгам отдохнуть от этого дела, переключившись на что-то иное. Проблема в том, что этим «чем-то иным» в случае Штольмана была Анна Миронова, которая сразу заполняла все его мысли, стоило ему только дать слабину. А ситуация была такова, что в данный момент Яков предпочитал безнадежно ковыряться в совершенно «тухлом» материале, нежели думать об этой девушке. В этот момент Штольман услышал тревожный звонок в дверь. Он понятия не имел, кто бы это мог быть, но звук звонка, короткое, резкое и явно нервное нажатие однозначно указывало, что посетитель находится в сильной тревоге. Яков вернулся в дом, открыл дверь и почувствовал, что у него оборвалось сердце – перед ним стоял Петр Миронов, и не было ни малейших сомнений, что он чрезвычайно нервничает. - Яков Платонович, Анна пропала, - выпалил он безо всяких предисловий. - Как пропала? – чувствуя, что покрывается холодным потом, спросил Штольман. – Проходите, Петр Иванович, рассказывайте. - Анна сегодня утром, часов в одиннадцать ушла из дому, - начал запыхавшимся голосом Миронов. – Сказала, что идет прогуляться. С тех пор от нее ни слуху, ни духу. На телефон не отвечает, хотя гудки идут. - То есть она отсутствует больше шести часов? Вряд ли с ней что-то случилось посреди бела дня в Затонске. Может, зашла в подруге и заболталась, потеряв счет времени? – Штольман говорил все эти слова и сам чувствовал, насколько фальшиво они звучат. - Нет, Яков Платонович, это на нее совсем не похоже, - твердо сказал Миронов. – Виктор и Мария уже в полиции, подали заявление о пропаже. - Не примут, - покачал головой Яков. – Слишком мало времени прошло. - Примут, - уверенно сказал Миронов. – Уверен, что уже приняли и даже начали поиски. Затонск – город маленький, а Виктор здесь заметная фигура. Анну тоже все знают и любят. Проблема в том, что я боюсь, что она во что-то влезла, с чем затонской полиции не справиться. - Петр Иванович, вы что-то не договариваете, - напряженно произнес Штольман. – Давайте, выкладывайте, что вы знаете. - Я боюсь, что это моя вина, - сокрушенно признался Петр Иванович. – Вчера после нашей встречи я рассказал Анне городские сплетни про ваше расследование, и боюсь, как бы она не решила действовать самостоятельно. - Что именно вы ей рассказали? – резко спросил Штольман. - Что, по слухам, вам нужна какая-то информация о детстве Евгении Григорьевой. Штольман раздраженно стукнул костяшками пальцев по столу. - Но что она могла придумать в этой связи? – задал он вопрос в воздух. - Ну, например, вызвать какого-нибудь духа. Ту же Григорьеву, - пожал плечами Миронов. – А если этот дух ей что-то рассказал интересное, Анна к черту на рога полезла бы, чтобы разобраться. Штольман заставил себя не думать о том, что дядюшка Анны, похоже, тоже уверен, что его племянница видит покойников. Главное, что сама Анна в это верит, и эта вера могла ее завести в опасную ситуацию. - Поехали, - решительно сказал он. - Куда? – поинтересовался Миронов. - В полицию. Для начала надо выяснить, что они знают и что планируют делать. Когда они прибыли в затонское УВД, Штольман понял, что Миронов был прав, и заявление адвоката о пропаже дочери не осталось без внимания. Якова за последние пару недель в городской полиции уже узнали и, хотя его появление не вызвало восторга, ему предоставили всю информацию. Статус конфидента Яковлева действительно открывал много дверей в этом городе. - Заявление Мироновых мы приняли, Яков Платонович, - рассказал дежурный по УВД. - Дали поручение дежурным экипажам заняться поисками девушки. Но сами понимаете, лето, сезон отпусков, да еще и выходные. У нас физически нет сил привлечь больше людей. Как только что-нибудь узнаем, мы вам сообщим. - А где Мироновы? – уточнил Штольман. - Мы их домой отправили. Все равно им тут без толку сидеть. А может, Анна Викторовна сама домой вернется. «Мда, хорошо, конечно, что они поиски начали, но такими силами, они до Нового года будут искать Анну», - мрачно подумал Штольман. Он двинулся к выходу, продумывая план самостоятельных поисков Анны, как вдруг дорогу ему преградил невысокий, полный – если не сказать толстый мужчина, производивший липкое впечатление. - Яков Платонович, наконец, нам представилась возможность познакомиться, - жарко заговорил мужчина. - Вы кто? – не церемонясь, спросил в лоб Штольман. - Рябушинский Алексей Егорович, издатель и главный редактор «Затонского телеграфа». И ваш горячий поклонник. Яков Платонович, вы не представляете, как я рад нашему знакомству. Ваше спасение Яковлева сделало вас просто легендой в городе. Я надеюсь, вы поделитесь с нашей аудиторией этой удивительной историей. - Алексей Егорович, извините, сейчас я очень занят и у меня нет времени с вами разговаривать, - отстраненным тоном ответил Штольман, пытаясь обойти объемного издателя. - Ах, эта ужасная пропажа Анны Мироновой. Полиция как обычно бессильна. Дело может обернуться трагедией. - Хватит каркать, - резко оборвал журналиста Яков. - Яков Платонович, - вкрадчиво начал Рябушинский, - а если окажется, что у меня есть интересная информация, которая может помочь поискам Анны Викторовны, может ли «Затонский телеграфЪ» рассчитывать тогда на ваше интервью? Внезапно лицо Штольмана стало каменным, а глаза почернели. Он взял издателя за локоть и сжал его так, что тот начал хватать воздух ртом от боли. - Немедленно рассказывайте все, что знаете, - зашипел детектив. Поняв, что ему не вырваться, Рябушинский заговорил: - Один гражданский корреспондент «Телеграфа» сообщил, что видел Миронову сегодня утром на перекрестке Московской и Новой. - Во сколько это было? - Она не уверена точно, но до половины двенадцатого. - Вашему осведомителю можно доверять? - Яков Платонович?! – попытался оскорбиться Рябушинский, но надолго его не хватило, поскольку стальную хватку в локте Штольман не ослаблял. – Да, можно. Это киоскерша. Она Миронову очень хорошо запомнила, потому что та остановилась прямо рядом с ее киоском и несколько минут там стояла, как будто размышляла, что делать дальше. - Куда Анна отправилась с перекрестка? - Киоскерша не заметила. Ее отвлекли покупатели. - Спасибо за информацию, - Штольман откровенно брезгливым жестом отпустил локоть Рябушинского, и направился к двери. - Так редакция может рассчитывать на ваше интервью? - закричал его спине издатель, но вопрос остался без ответа. - Круты вы, однако, Яков Платонович, - с открытым одобрением в голосе сказал Петр Миронов, который наблюдал сцену с Рябушинским и вышел вслед за Штольманом из полиции. Яков не отреагировал на комплимент. Он рассматривал карту Затонска, а конкретно район перекрестка, который ему назвал журналист. - Оттуда Анна могла пойти в десяток мест, - мрачно сказал дядюшка. - Думаю, она отправилась на автобусную станцию, - решительно сказал Штольман после некоторого размышления. – Едем туда. Он оказался прав. На станции он сразу подошел к мороженщице, которая работала на перроне, и она действительно вспомнила необычную девушку в длинном, красивом, наглухо закрытом наряде и с соломенной шляпкой на голове. Точного времени она не помнила, но Анна находилась там где-то с половины двенадцатого до полудня, а потом исчезла. Очевидным предположением было, что она уехала на автобусе. Но куда? В указанный промежуток от автобусной станции отправилось четыре рейса: три – по окрестным селам, а четвертый – в Тверь. Мужчины стояли у карты с автобусными маршрутами. - Она могла уехать куда угодно, - с откровенным испугом сказал Миронов. – Проверить их все потребует кучу времени. А если она уехала в Тверь? - Она поехала не в Тверь. Думаю, она поехала сюда, - палец Штольмана уткнулся в точку на середине одного из пригородных маршрутов. - Яков Платонович, почему вы думаете, что Анна поехала в Михайловку? Что она вообще забыла в этой Михайловке? Миронов задал этот вопрос, когда они уже выехали из города в направлении деревни, выбранной Штольманом. Уже начало потихоньку смеркаться, и Яков гнал машину на всей возможной скорости. - В Михайловке жила бабушка Григорьевой, мать ее отца. Женя к ней в детстве часто ездила, очень любила там бывать. Часто все лето там проводила. - И что? - Несколько лет назад бабушка умерла. Дом с участком унаследовал отец Жени, но ему он был не нужен. Он попытался его продать, но слишком уж цену заломил. В результате дом так и стоит. Очень быстро разрушается. Мы туда с Коробейниковым даже съездили неделю назад, но ничего интересного не обнаружили. - Так вы думаете, что Анна поехала в этот дом? – уточнил Миронов. - Да, - коротко ответил Штольман, и напряженно добавил: – Дом в очень плохом состоянии, куча гнилых досок. Там запросто может что-то обвалиться, провалиться, можно зацепиться за что-нибудь. А соседние дома тоже заброшены. Если что-то случилось, не докричишься помощи. - А мобильный? – осторожно спросил Петр Иванович. В автомобиле повисла тяжелая тишина, потому что работающий, но не отвечающий телефон наводил на совсем мрачные мысли. Они подъехали к дому покойной Жениной бабушки, когда уже совсем стемнело. Штольман достал из багажника мощный фонарь, и они двинулись через заросший участок. Яков вошел в проем входной двери, самой двери уже не было, и крикнул в глубину дома: - Анна Викторовна! Почти сразу раздалось в ответ: - Я тут! Голос Анны звучал как-то глухо. - Слава Богу, жива, - бросился, было, вперед Миронов. - Осторожно. Полы гнилые, - вновь услышали голос Анны мужчины. Вперед вновь выдвинулся Штольман с фонарем. Они добрались до места через пару минут. Они оказались в пустой комнате, как вдруг совсем рядом, но как будто из-под земли раздался голос Анны: - Я тут. Штольман, наконец, разглядел дыру в полу. Он склонился над ямой. - Анна Викторовна, как вы? - Яков Платонович, это вы? – в голосе Анны послышались слезы. - Я, Анна Викторовна, я, - с усталым облегчением отозвался Штольман. В свете его лампы девушка выглядела потрепанной, но целой. - А подо мной доски проломились, и я упала в подвал, - пожаловалась Анна. – Ногу подвернула, а тут еще высоко. Выбраться не смогла. А телефон выпал и остался наверху. Вот и сидела здесь весь день. - Петр Иванович, оставайтесь с Анной Викторовной, - скомандовал Штольман, - я сейчас принесу веревку. Будем ее вытаскивать. И позвоните Виктору Ивановичу. Успокойте их. И пусть дадут отбой полиции. На то, чтобы вытащить Анну ушло минут пятнадцать. Штольман позволил себе выдохнуть, только когда она оказалась рядом с ним. Он прижал ее к себе, ощущая под рукой пушистую косу, и не понимая, как он сможет отпустить ее из своих объятий. От нее пахло затхлой подвальной сыростью, но Якову казалось, что это самый чудесный запах на свете. Анна же просто тихо вздыхала, обнимая за шею и уткнувшись ему в грудь. Однако долго насладиться близостью им не дали. Рядом был Петр Миронов, который хотел получить свою долю объятий племянницы. Потом Штольман донес Анну до машины, поскольку вывихнутая нога распухла, и идти в таком виде по разваливающемуся дому было не лучшей идеей. Взяв обратный курс на Затонск, Штольман почувствовал, что сковывавший его несколько часов лед оттаивает, а его место занимает желчь. Он посматривал в зеркало заднего вида, наблюдая за Анной, сидевшей сзади. Эта несносная инфантильная девица, просидевшая в яме почти целый день и едва не погибшая, уже полностью пришла в себя, и теперь что-то довольно бурчала себе под нос. - Анна Викторовна, так может быть, вы объясните, какого черта вас понесло туда? – спросил Штольман, чувствуя, что его вопрос весь пропитан ядом. Но Анну это явно не задело, и она с довольной улыбкой ответила. - Меня понесло туда ради этого. Она приподняла предмет у себя в руках, чтобы его смог разглядеть в зеркало Штольман. Это оказалась толстая синяя тетрадь. - И что это? – подчеркнуто пренебрежительным тоном спросил Яков. - Это дневник Жени Григорьевой.