Мазохист-2

– Люби меня, малышка Мун. Он снова протянул моё имя в своей привычной позёрской манере, и я почувствовала себя участницей нелепого фильма для взрослых. Но больше всего раздражал тот факт, что, несмотря на его типичное клоунское поведение, каждый его жест, каждое сказанное слово, по-прежнему вызывали дрожь и желание сорвать с себя насквозь промокшие трусы. Одеяло, которым он соизволил прикрыть свою задницу, когда в комнату вошла моя мать, соскользнуло с его рельефных бёдер, и Шистад, совершенно не стесняясь своей наготы, потянулся к моим губам. Но я, естественно, отвернулась. – Не следовало говорить при маме, что ты якобы «пока» не мой парень. Она теперь достанет меня вопросами, серьёзно. Я даже с Юнасом её не знакомила, хотя мы довольно долго были вместе, – его горячие ладони скользнули по моим бокам, задирая футболку, а губы осторожно прихватывали кожу моих раскрасневшихся щёк. Крис улыбнулся, укусив меня за подбородок, и заглянул в глаза. – Тем лучше. Пусть почаще задаёт тебе вопрос, что за божественной красоты мальчик был в твоей постели. Так ты быстрее свыкнешься с неизбежным, и мы вместе поставим семейное положение на фейсбуке, чтобы каждая шавка в Ниссене знала, что рыжая красотка теперь только моя, – он даже зарычал от удовольствия куда-то в область под моим ухом, и я поёжилась от мурашек, пробежавших вверх по моему затылку. – Это вряд ли, Крис. – О, я не буду настаивать. Мы можем хранить наши отношения в тайне, – сочно сжав мои ягодицы в ладонях, он заразительно улыбнулся, прикусив зубами кончик своего языка. – Так даже интереснее. Ну, знаешь, как во всех этих фильмах, где главным героям нельзя быть вместе, но они вопреки всему просыпаются утром в одной постели, – его язык игриво прошёлся по моим губам, но Крис тут же отстранился, всматриваясь в моё лицо. – Блять, Мун, ты не имеешь право так лукаво улыбаться. Я ведь не Юнас, который боялся встречи с твоей мамочкой, я трахну тебя так сладко, что Анна-Марит будет вынуждена подслушивать твои стоны под дверью. Кончиком среднего пальца он провёл по кромке моего нижнего белья, скользнув ладонью между моих ног, словно доказывая, что его предупреждение не пустой звук. – Крис, хватит. Тебе пора домой, – он недовольно выпятил губы и по-детски нахмурил брови, чем вызвал мою усмешку. – И я не буду с тобой встречаться. Шистад подозрительно сощурил глаза, всё ещё уверенный в собственной неотразимости. – Будешь, Эва. – Нет. – Будешь, – уже планирующий действительно сваливать из моей комнаты, он снова навис надо мной. – Чтоб ты знала, этот разговор уже начинает порядком меня раздражать. – А меня раздражает то, что ты заладил с этой темой. Всё же было нормально? Мы отлично проводим время вместе, я тебя ни в чём не ограничиваю. Зачем всё усложнять? Внезапно куда-то девшаяся весёлость Криса дала о себе знать. – Неделю назад ты сказала, что влюблена в меня. Врала? – он затаил дыхание. И мне бы впору соврать, чтобы поставить точку в этом ни к чему не ведущем диалоге, но с губ само слетает честное: – Не врала. Я не разбрасываюсь такими словами. Вряд ли бы ты жил весь свой отпуск в моём доме, вряд ли бы я готовила тебе завтраки и чесала голову, чтобы ты лучше уснул, если бы не чувствовала к тебе ничего. Не говори глупости, – мне хотелось его приласкать, потому что он смотрел на меня, словно ощетинившийся котёнок, которого хозяева не пускают в кровать. Конечно, такого котёнка разве не пустишь? – Тогда я не понимаю, в чём проблема, – он шлёпнул меня по бедру, довольно ощутимо, и я молилась, чтобы мама не услышала этот звук. – Хватит трепать мне нервы, Мун. – Проблема в нас обоих. У тебя репутация бабника, а я не хочу, чтобы вторые мои отношения закончились так же дерьмово, – мои слова ему не понравились, Шистад словно в наказание сжал мою грудь под футболкой. – Меня всё устраивает и так. Ты мне всё ещё ничего не должен, но и отношения наши уже немного на другом уровне. Это ведь лучше, чем перепихи по пятницам, правда? Верхняя губа Кристофера дёрнулась, и я замерла. Он злился. А я дрожала. То ли от страха. То ли оттого, что он засунул руку в мои трусы. – Эва, я не знаю, чем ты забила свою маленькую рыжую головку, но ты должна понимать, что я не буду, как прелестный щеночек обивать порог твоего дома в ожидании, что рано или поздно ты согласишься стать моей, – его пальцы, которыми он с невозмутимым лицом проник в моё лоно, медленно двигались внутри меня, чуть растягивая. Мне было неловко от того, что я так постыдно текла только от его пальцев: я чувствовала, как моя влага позволяет ему легко скользить внутрь. Похоже, Кристоферу было плевать, что в таком состоянии что-то вразумительное я бы ответить не смогла, потому довольствовался моими всхлипами. – У меня, конечно, есть мазохистские наклонности, раз я, несмотря на все твои «мы не будем вместе, Крис», до сих пор стою на коленях между твоих ног. Но я не самый терпеливый мальчик, Эва. Если ты отвернёшься от меня в очередной раз, я просто больше не вернусь. Ты ведь понимаешь это? Нет, я не понимала. Я понимала лишь то, что мои руки до побелевших костяшек впиваются в одеяло, которым совсем недавно Шистад прикрывал свою наготу. Я понимала, что схожу с ума, потому что Кристофер проводит языком по саднящим местам на моей шее, там, где он только что оставил следы своих зубов. Я понимала, что должна сдерживать рвущийся наружу крик, потому что где-то наверху находится моя мать, которая наверняка не знает, каким образом мы «разбираемся в наших отношениях» с Крисом. Да и, чёрт возьми, это же Шистад. Он всегда возвращается. Пусть пропадёт на неделю или на месяц, но он не может не вернуться, верно? После расставания с Юнасом он был моей единственной стабильностью, и не важно, что эта стабильность заключалась в нескончаемой пятничной ебле. Вот так грязно и дёшево. В туалетах дешёвых клубов. На замызганных простынях в домах его друзей. Неважно как и где, мы любили друг друга сочно и ярко каждую неделю, и плевать, что у него были другие девушки. Во всяком случае, я старалась убеждать себя в том, что мне плевать. А это уже большой шаг вперёд. Вряд ли ему нужны сцены ревности от меня. Хотя, стоит отметить, что в последнее время до меня не доходили слухи о том, что Крис был замечен в компаниях с другими девчонками, но и в Осло он практически не появлялся. Даже по выходным, когда он возвращался из своей части, он часто уезжал в Берген или Драммен по каким-то делам, и я не сомневалась, что у этих дел были шикарная грудь и подтянутая задница. Это же Крис. Что еще от него ждать? И какого чёрта он прицепился к этим отношениям? – Крис, послушай, я прошу тебя, – его пальцы выскользнули из меня, но руку от моей промежности он не убрал, осторожно лаская мой клитор. Больше всего мне сейчас хотелось закрыть свой рот и позволить ему довести меня до точки кипения, но я взяла себя в руки и твёрдо сжала пальцами его запястье. – Хватит, слышишь? Зачем тебе это нужно? Если в тебе взыграли собственнические замашки, то можешь не волноваться на этот счет. Я не трахаюсь ни с кем кроме тебя, не лезу ни к кому на вечеринках, на которые ты не приходишь. Я не врала тебе на счёт своих чувств. Но я не хочу вешать на тебя ярлык, не хочу иметь на тебя никаких прав, потому что тогда будет очень больно, понимаешь? Тебе очень скоро надоедят эти игры, а мне потом соскребать себя со стен в ванной комнате, в которой я буду запираться и плакать после твоих измен. Не делай этого с нами, слышишь? Я никогда не была хорошим человеком, но такого я точно не заслуживаю. Кристофер замер на мгновение, всматриваясь в мои глаза, а потом чуть навис надо мной облокотившись о матрас и положив руки под мою спину. Его тело так уютно и так правильно располагалось между моих ног, твёрдый живот давил на мою промежность, потому возбуждение совершенно не желало отступать. – Мы ведь даже не пробовали. Откуда ты знаешь, как будет? – он дотронулся кончиком носа до моего. Я чувствовала тугой ком в горле, чувствовала, что хочу заплакать от этой невыносимой нежности, которая так несвойственна этому парню с лукавым прищуром карих глаз. Я выдохнула, даже не пытаясь сопротивляться желанию зарыться пальцами в его короткие волосы. – После того, как вы расстались с Ибен, мы начали с ней общаться, знаешь? Она приглашала меня на свои вечеринки, иногда мы обедали вместе в столовой. И она рассказывала о тебе. О том времени, когда вы были вместе, – Шистад недовольно хмурил брови, но я не собиралась останавливаться. – Сколько длились ваши отношения? Месяц? Два? – Я не помню, – твёрдо ответил Шистад, не отрывая от меня взгляда. Похоже, темой нашего диалога он не был доволен. Но я плевать хотела на его мнение, потому что с моим он ничерта не собирался считаться. – Вот видишь. А она была в тебя влюблена, заглядывала тебе в рот, заботилась о тебе, всеми силами пытаясь доказать, что она идеальная девушка. Ты не слушал то, что она тебе рассказывала, не приглашал её на свидания, не заботился о её чувствах. Приходил, трахал и уходил. Ну, ещё заявлял на неё права в общественных местах, но это не так работает, ты понимаешь? – чтобы смягчить сказанное мною, я взяла его лицо в свои руки: было приятно ощущать кожу его щёк своими ладонями. Он казался мне таким юным и нежным, совсем ещё мальчишкой, который не понимает, почему ему нельзя взять с полки магазина понравившуюся игрушку. За бесплатно. Она ведь ему нравится. И посмотрите все, она же так подходит ему, и вроде сама просится к нему в руки. – С того времени утекло много воды, Мун. Мне было восемнадцать, я был выпускником, которого хотели все девчонки. Это сносило крышу. Я думать тогда не хотел об ответственности. И я не предлагал ей встречаться, она сама прицепилась, как клещ, а я просто решил, почему бы и нет. Всё стало сложнее, когда я понял, что ничего к ней не чувствую, – его губы осторожно дотронулись до моих, и я зажмурила глаза. – С тобой по-другому, Мун. У нас слишком длинная история, в которой мне хочется какой-то определённости. Мне надоело находиться в подвешенном состоянии, думаю, тебе тоже. – Так я не думаю о тебе лучше, чем есть на самом деле. И это позволяет мне не разочаровываться. Это ужасно эгоистично с твоей стороны так давить на меня, зная, что я к тебе чувствую. Ты совсем меня не слушаешь. И даже не пытаешься понять. Горячие руки шатена, что находились под моими лопатками, с силой впились в ткань моей футболки, от чего его лицо стало ещё ближе. Я видела злость в его глазах. Видела, как он стискивает зубы от очередного порыва гнева. Мне хотелось вытрясти из себя Шистада, чтобы мне было плевать на то, что он думает и чувствует. Но я ничего не могла с собой поделать. – А ты меня слушаешь? Ты пытаешься меня понять? У тебя вообще есть своё мнение? Или ты всегда полагаешься на слова моих бывших подружек? – наверное, именно в этот момент я заплакала. Потому что вспомнила, как те же самые слова мне говорил Юнас, когда я была готова ползать у него в ногах, скуля о том, что я люблю его. Похоже, следующий в очереди «добей Эву Мун» – Кристофер Шистад. – Я хочу, чтобы ты смеялась со мной, а не наблюдать из окна машины, как ты делаешь это со своими подружками. Я хочу, чтобы ты рассказывала мне, о чём ты думаешь, потому что я узнаю об этом только тогда, когда тебе кто-то звонит, а я по воле случая нахожусь рядом. Я хочу, чтобы то, что есть между нами, перестало быть регулярными секс-марафонами, ясно? Но у тебя ведь свой мир в голове, мнение, которое тебе навязали безмозглые школьницы, и какие-то непонятные пиздострадания на тему моих измен, которые обязательно случатся. Да ты что, Мун! Вот ты мне сейчас скажешь: «А давай попробуем?» И я сразу же вылезу через это дебильное окно на улицу, и зажму в кустах первую девчонку, что встречу на пути. Мне же всё равно, когда, где и с кем, правильно? – я снова всхлипнула, но это разозлило его ещё больше, кажется. – Хотя, зачем ходить далеко? Подо мной ведь уже лежит готовенькая Эва. Раз уж даже будучи в отношениях я могу только «прийти-трахнуть-уйти», то зачем выёбываться и пытаться доказать обратное? Ты ведь для себя уже всё решила? Отодвинув в сторону полоску влажного кружева, он вошёл в меня на всю длину, впрочем, не причиняя дискомфорта. Для него я всегда была «готовенькой», как он верно подметил. Как сука во время течки. Противно самой от себя. Кристофер был груб со мной. Это совсем не вязалось с тем, каким он был прошлой ночью, как выцеловывал родинки на моих запястьях, как осторожничал и делал наш секс постановочно-красивым. Даже если унизительно трахал сзади, или вынуждал взять в рот. Это всё равно было самым правильным. Самым трепетным. А теперь Шистад вбивал меня в матрас, а я кусала собственный кулак, думая, что заслужила всё это, не смея отрываться от его глаз. – Прости меня, – я тихо всхлипнула, а он… Он замер во мне, словно на мгновение передумал меня наказывать. И смотрел, не моргая, каким-то особенным взглядом, который чёрт его знает, что значил. – Какого хера ты плачешь, Мун? Я же вроде не разочаровал тебя? Я же оправдал твои ожидания, нет? Я такой, каким ты меня видишь. Просто трахаю тебя, чтобы потом уйти. Всё так, как должно быть, Эва. Так, блять, скажи мне, какого хуя ты заливаешь подушку слезами, а? А потом он просто вышел из меня, даже не глядя в мою сторону. Его член всё ещё стоял, а мои бёдра всё ещё пробирала дрожь. Мы оба не получили заветного наслаждения, и нам обоим впервые было на это плевать. Я свернулась калачиком на кровати, вспоминая, что это утро начиналось совершенно по-другому. Все эти разговоры про то, что мы никогда не будем вместе, потому что он бабник, казались какой-то шуткой, чем-то нереальным, на грани между сном и явью. А теперь он натягивает на свою голую задницу джинсы, поленившись найти своё нижнее бельё. Я не издавала ни звука. Не хотела привлекать к себе внимание. Не хотела, чтобы он снова злился. Просто смотрела на него и думала, что только что пропала окончательно, при этом умудрившись всё уёбищно испортить. – Я устал, Мун. Я не хочу вечно стучаться в закрытую дверь. Я хочу, чтобы ты поверила в меня, хотя бы один маленький раз. А ты вроде и позволила приблизиться к тебе, но всё равно держишь на расстоянии вытянутой руки, – он повернулся, закинув на плечо свой рюкзак, и заглянул мне в глаза, которые, наверное, были ужасно красными и жалобными. Я не хотела быть перед ним такой. – Мне не нужен никто кроме тебя, Эва. Но если я не нужен тебе, то я не собираюсь тебя насиловать, не буду навязываться, ладно? Если ты готова довериться авторитетному мнению Ибен, то я уйду, и ты больше меня не увидишь, договорились? Если ты уверена, что я не смогу сделать тебя счастливой, то пусть так и будет. Рано или поздно эта раздирающая рёбра хрень пройдёт, и я встречу другую девушку, которая доверится мне и сделает меня счастливым. Может, и тебе повезёт. Встретишь хорошего парня, который будет о тебе заботиться. Которого ты будешь сравнивать со мной, потому что трахаться он точно будет хуже. И, дай Бог, тебе не попадётся какой-нибудь козёл, который будет бухать и швырять в тебя бутылками. Хотя ты и это стерпишь, да? Главное, чтобы репутация была хорошая, а то встречаться с кем-то вроде меня, это полный провал. Будешь приезжать к Нуре в слезах, а у неё в кроватке маленькие копии Вильяма. И она вся такая домашняя и счастливая с мужиком, который, в общем-то, тоже не был особо разборчив в школьное время. И, сука, я узнаю, когда ты приедешь к ним. И приеду туда тоже. Не один. С той самой девчонкой, которая, блять, просто дала мне шанс! Я вздрогнула от его крика и от грохота, с которым он швырнул рюкзак на пол. О том, что мама наверняка всё это слышала, я не думала. Я думала о том, что Кристофер так блядски прав. И так искренен в своей ярости, что меня пробирало до позвоночника. Я думала, как жалко сейчас выгляжу, цепляясь пальцами за одеяло, съежившись на кровати, на которой всю предыдущую ночь он ласкал меня, доводя до края. – Крис… Он сделал пару шагов в мою сторону и упал на колени перед кроватью, приближаясь к моему лицу. – Что, Мун? Скажи что-нибудь членораздельное, чтобы я уже понял, зря я тут ползаю перед тобой на коленях или нет? Мои губы дрожали, как у ребёнка, и Шистад протянул руку к моим волосам в заботливом жесте. В каком-то даже отеческом. Словно хотел пожалеть нерадивую дочку, которая снова разбила коленки, упав с велосипеда. Я, в общем-то, уже заебалась падать с этого велосипеда. Поэтому, возможно, Шистад поможет мне научиться нормально кататься, если я перестану выпендриваться, доказывая ему, что я сама вполне справлюсь с этим чёртовым двухколёсным орудием пыток. Именно поэтому, когда я шепнула Кристоферу своё тихое «не зря» и зажмурилась, он просто лёг рядом и прижал меня к себе.