О последствиях простуды

— Знаете, как говорят у нас в Сербии, лягушка, не способная давать икру, годится лишь для жарки. Мирно сидевшая на скамье София с толикой удивления взглянула на подошедшего к ней Павла. На улице царила кромешная тьма, а стрелки на часах уже давно демонстрировали наступление нового дня, но это совсем не беспокоило девушку. София домой не спешила. Да и домом-то её съемную квартирку она называла с превеликим трудом — жалкий обитель одиночества, при входе в который настроение мгновенно падает, приравниваясь к уровню плинтуса, а мрачные мысли, почти не ощущая сопротивления, овладевают сознанием. Софии слишком некомфортно в собственной квартире, и даже тишина в ней не расслабляла, что по идее должна была делать. Однако, тишину София любила, просто не ту, что странствовала в её жилище. Например здесь, на улице, она дарила нужный Софии покой и позволяла нормально думать. Но с появлением парня и мирной тишине пришёл конец. — О чём Вы? — не до конца поняла мысль серба девушка. — Ну, — улыбнулся Паша, — если Вы продолжите сидеть на холоде, то простудитесь. Разве непонятно? — Потомство-то тут при чем? — забавная логика парня заставила Софию едва заметно улыбнуться. — Так ведь все осложнения начинаются с простуды! Сначала она, а потом и бесплодие, — отвечая, он присел рядом с ней. Глядя на профиль лица девушки, Павел отметил, что улыбка Софии идёт больше, нежели серьезное выражение лица. Усмехнувшись, она посмотрела в его сторону, но после снова отвела взгляд куда-то вдаль. Девушка как раз размышляла о том, как избавиться от постоянных пакостей явно желавшего насолить ей заместителя, недовольного тем, что его понизили в должности. Пребывая на этом ещё пока новом для неё рабочем месте не больше недели, София и не думала, что так скоро обзаведется недоброжелателями. Но это случилось, а потому необходимо было найти какой-то выход, чего она никак не могла сделать. Внезапное появление Павла прервало ход её незатейливых мыслей, и сейчас, в его присутствии, девушка была не в силах сосредоточиться. — Это я к чему, — продолжил парень, снимая с себя тёмный пиджак, — держите. — Спасибо, но не нужно. Хоть девушке и было холодно, она убедила себя, что в пиджаке не нуждается. Этой ночью София впервые за долгое время почувствовала себя уютно, но присутствие Павла, казалось, портило всю атмосферу. Девушка желала остаться в одиночестве и уж точно не была настроена на миролюбивую беседу. Она надеялась на проницательность Павла, но либо он так и не понял, что помешал ей, либо это его совсем не заботило. Паша и сам не мог понять, почему прицепился к своей подчиненной и лез к ней с глупыми разговорами. Просто увидел её, грустную да сидящую в абсолютном одиночестве, и захотел присоединиться, составив компанию. А уже после благородные порывы побудили его снять пиджак и преподнести его явно замершей упрямице. Принимать её отказ Павел также намерен не был, из-за чего он сам накинул на её тонкие плечи одежду, укрывая её спину от ветра. Изначально желая воспротивиться, снять пиджак и вернуть его, София передумала — сидеть в одной блузке небесного оттенка было действительно холодно. Она легко могла заболеть, продолжая пренебрегать заботой серба, за что Павел наверняка упрекал бы её потом в непослушании, обвиняя во всём её вредность. Повторная, теперь уже более искренняя благодарность слетела с губ сдавшейся девушки, и она, больше не отворачиваясь, внимательно посмотрела на парня. То, что София немного открылась ему и стала более доступной в плане общения, отчего-то сильно обрадовало Павла, и он, не скрывая улыбки, продолжил начатый разговор. — Раз уж мы тут сидим, и нам обоим нечего делать, — тут София хотела возразить, но Паша, жестом призывая молчать, не дал сказать ей и слова, — то я подробнее расскажу о простуде и бесплодии. — Не самая удачная тема для разговора, — хмыкнула девушка. — Да неважно, — махнул рукой парень, — главное, что она интересная и важная. Особенно для Вас, — многозначительный взгляд парня на мгновение смутил её.

***

Около восьми месяцев спустя Прошло больше двух недель с тех пор, как Миша вернулся в отель после трехмесячного пребывания в больнице. Больше двух недель с тех пор, как он изменил ей, предпочёл другую, и их отношениям пришёл такой болезненный для Софии конец. Она вновь осталась одна, и желание возвращаться домой также испарилось. Если раньше был стимул изо дня в день приходить в квартиру, ложиться в кровать и, засыпая, ожидать новое утро, то сейчас он исчез и, казалось, совсем безвозвратно. Теперь Софии было всё равно абсолютно на всё, и любые запланированные события не трогали девушку. Она была эмоционально убита расставанием, и смирение, пришедшее после предательства и следующей за ним болью, привело за собой безразличие ко всему, апатию. София сидела на той же скамье у отеля, глядя на это большое здание и ненароком думая о том, сколько всего её теперь с ним связывает. Казалось, она совсем недавно приехала сюда из Брюсселя, но вот прошёл почти уже год, и воспоминаний, связанных с этим местом, накопилось уж слишком много. — Вы ведь помните мою притчу о лягушке и её икринках, София? — Это разве была притча? — девушка взглянула в сторону медленно подступающего к ней Павла, нахмурив светлые брови. Она снова удивилась его приходу, но в этот раз София не была уверена, что она не рада его присутсвию. Даже если она и отрицала это, сейчас София нуждалась в компании, и Павел, несмотря на свою несерьезность и в некоторой мере бестолковость, понимал это. Как понимал и то, что его тёплая куртка просто обязана согреть девушку, ведь сидеть в одной тонкой кофте на улице ночью в начале ноября как-то уж очень глупо. — Я смотрю, вы ничему не учитесь, — проигнорировав замечание девушки, сказал Павел. — Да я вышла ненадолго, освежиться, — оправдала себя София, солгав, потому что сидела она здесь уже более часа. — Наверно, мне просто следует повторить свой рассказ о бесплодии. — Может, в этот раз поговорим о чём-нибудь другом? — предложила София, уже не отнекиваясь от предложенной куртки и сразу же надевая её, при этом добавив: — Спасибо. — Конечно, у меня много тем для разговора, — улыбнулся парень. Паша, как и в тот раз, присел рядом, и София, укутавшись в его куртку, пододвинулась капельку ближе, готовясь слушать бредни болтливого серба. Они оба крайне нуждались в беседе, способной отвлечь и приободрить, а её тема не сильно волновала обоих — важен был сам разговор, а точнее, монолог Павла. Мягкие хлопья первого в этом году снега медленно опускались на без конца говорившего и внимательно слушающую, а они, увлёкшись, и не замечали этого. Ведь им обоим впервые за долгое время было тепло и спокойно.