Контракт

Она ненавидела молиться. Ненавидела запах ладана и таинственный дым, который обволакивал маленькую комнатку с низким потолком. Ненавидела дрожь в коленях и нестерпимое ожидание ужаса, которое наступало, когда она входила в эту комнату и склонялась над псалтырем. И больше всего она ненавидела окна в этой маленькой комнатке, такие чрезмерно большие, устрашающие и несоразмерные. По сравнению с ними, всё остальное казалось нарочито уменьшенным, кукольным – ненастоящим. Но главное – не их размер. Главное – кого она видела через эти окна. Бессчётное количество раз она их зашторивала. И бессчётное количество раз шторы, словно по мановению неизведанной силы, расползались, а ей снова приходилось устремлять взгляд на окна. И видеть сутулую фигурку черноволосого мальчика, который появлялся каждый раз, когда она начинала молиться. Он смотрел на неё. Долго. Неотрывно. Она отвлекалась. Смотрела в ответ. И страшилась. Мимо проходили люди, но они словно не видели, как посреди дороги стоит эта тёмная фигурка и смотрит на окна молельни. Она говорила им. Говорила священникам. Говорила монахиням. Но никто не видел этого мальчика. Никто. Кроме неё. Он смотрел на неё. Просто смотрел. А однажды… позвал. Это было в её тринадцатый день рождения. Она снова спросила о своих родителях, которых потеряла три года назад. До сих пор ей не верилось, что они погибли в автокатастрофе, а она при этом выжила. Её снова оставили без ответа. Вместо этого несколько девочек, которые подслушали её разговор со старшей монахиней, начали насмехаться над ней. Одной она выбила зуб. Другую схватила за волосы. Её жестоко выпороли и снова отправили в молельню. О дне рождении не могло быть и речи. Глаза щипало от бесконечного потока слёз. Коленки начинали болеть от соли, на которую её поставили. Руки уже устали держать громоздкий псалтырь и, казалось, он вот-вот упадёт. Как и её внутренний мир, который до сего дня верил в справедливость. И не нашёл. Мальчик появился, когда она поклялась, что больше никогда не будет надеяться на бога. Он позвал её – поманил рукой. И девочка, до этого содрогающаяся только при одной мысли о том, что он на неё смотрит, уронила псалтырь и подошла к окну. «Закрой глаза», – раздался мягкий голос в её голове. Она послушалась. Когда тот же голос сказал ей, что теперь можно открывать, она лишь слегка удивилась, увидев, что стоит на улице рядом с тем самым мальчиком. – П-привет, – произнесла она, и её руки невольно сжали несколько складок чёрного платья. –Я знаю, кто убил твоих родителей, – произнёс мальчик вместо приветствия. Девочка похолодела: – Что? – Я знаю, кто убил твоих родителей, – повторил мальчик. – О чём ты? Мои родители погибли в… – Ложь, – сказал мальчик, и девочка замолчала. Её внутренний мир рассыпался, словно замок, построенный на песке. – О чём ты? Откуда ты знаешь? – У меня свои источники, – он запустил камешек по вымощенной гравием дорожке. – Врёшь. – Нет. – Я знаю, что врёшь, – её голос дрогнул. – Позволь помочь тебе, и ты сама убедишься, что я говорю правду. – В чём помочь? – Отомстить, –сказал мальчик и взглянул ей в глаза. Там не было ни жалости, ни лукавства, ни веселья. В них не было бликов полуденного света, и лишь сама она отражалась в их бездонных зрачках, да так, словно она в них тонула. Нет. Это он её топил. Она невольно отступила на пару шагов, что не укрылось от мальчика. Он никак не отреагировал. Просто продолжал смотреть на неё. – Ну? Что скажешь? – Я не верю тебе. – Боишься? – Да, – честно ответила она и с вызовом посмотрела на него. На миг ей показалось, что уголки его губ поползли вверх. Но лишь на миг. –Так что? Оставишь всё, как есть? – спросил мальчик, рассматривая многоножку, которая выползла из травы и начала ютиться у его ботинка. Но девочка чувствовала, что на самом деле он смотрит на неё. – Да. – Не будешь мстить? Хочешь, чтобы убийцы жили и веселились, пока ты гниёшь в этой тюрьме? Она вздрогнула. – Это не тюрьма… – Разве нет? – он бросил на неё секундный взгляд, прежде чем вернуться к многоножке. – Разве ты не хочешь, чтобы они все получили по заслугам? – Я не… мне нужно подумать. – У тебя нет времени. – Почему? Кто ты? Почему ты хочешь мне помочь? Откуда ты знаешь о моих родителях? Как… как ты всё это делаешь?– слова полились потоком. Её внутренний мир начал выстраиваться заново и требовал опоры под собой. Которая на этот раз должна строиться из камня. И мальчик стал её камнем. – Я демон, – сказал он, и она ему поверила. Картина начала воссоздаваться, становиться отчётливее. – Почему ты хочешь мне помочь? – Потому что я хочу твою душу. На этот раз она не отвела взгляда. – Кто убил моих родителей? Он указал на здание церкви, и она снова поверила. – Ты будешь рядом? – Разумеется. Только заключи со мной контракт. – Хорошо, – согласилась она, и мальчик, раздавив многоножку, подошёл к ней и взял за её ослабевшую руку. – Я буду твоими глазами, – сказал он, и она почувствовала, как слабнет её зрение. – Что ты…, – начала она, но голос ежесекундно пропал. – Я буду твоими ушами, ртом и носом, – продолжил мальчик, пока её тело начало деревенеть. – Я буду служить тебе, пока ты не умрёшь. И тогда я заберу твою душу. А до тех пор я буду оберегать тебя. «Но, тогда как же я умру?» – хотела спросить девочка, но не могла вымолвить ни слова. Она словно превратилась в простой поток бегущих мыслей, без тела и души. Ничего на этом свете уже её не беспокоило. Она даже не помнила, как оказалась перед монастырём и спалила его дотла.

***

Она ненавидит его – он испортил её душу. И в то же время она больше не может без него обойтись. После сожжения монастыря он отделился от неё, обратившись в ворона. Но даже так он умело защищает её от любой напасти. У него нет чувств и эмоций, кроме спокойствия и необъяснимого любопытства, которое изредка отражается в его вороньем взгляде. Но и этого достаточно, чтобы разглядеть в нём демоническую сущность. Они в бегах. Много убивают, часто скрываются. Мир всколыхнулся от новости о девушке-маньяке, которая карает тех, кого считает наиболее грешным. Но они даже не знают, насколько далеки от своих предположений. Она выполняет его приказы. А он любит убивать тех, кто ему не понравился. Он подчинил её всю, без остатка. Он сыграл на её ненависти и превратил ангела в дьявола. Теперь для неё он как воздух, кислород, без которого она задохнётся. И вместе с тем ей очень хочется перестать дышать, чтобы больше не плясать под его дудку. Но разве она может? Она ведь давно умерла.