Незнающий мира людей

Ранее, месяцы, недели, дни, часы. Сейчас же – лишь минуты. Месяцы – чтобы решиться. Дни, чтобы дождаться. И наконец. «Ещё девять минут». Летний день, шум вокзала: громко переговаривающиеся люди на перроне, крики зазывал, что кажется звучат здесь круглосуточно, хоть это и не так, отдалённые гудки поездов, противный звук рупоров, объявляющих о прибытии – отбытии… Да, сейчас именно эти скрипящие, с трудом поддающиеся распознаванию слова, служили самой лучшей музыкой для слуха. Юно вздохнула – наконец, лёгкий ветер принёс свежесть на раскалённую летним солнцем станцию. Быстрый взгляд на экран сотового, в нервно сжимающихся пальцах. «Четыре минуты». Как же долго, и в тоже время, как быстро пролетело время. Так долго его не было в городе, так долго не было возможности его видеть вживую, слышать по-настоящему. Так быстро пришло время «раскрыть карты», раскрыть душу, признаться. Ведь она решила. Волнуясь, чуть ли не дрожащими пальцами набирая сообщение, с просьбой разрешить встретить по приезду. С поднимающейся изнутри волной счастья, читать ответом согласие. Как на иголках провести последние дни, а в особенности, последние часы перед тем, как поехать сюда. Едва не задыхаясь от мысли, что она возможно будет первой, кто поприветствует его в родном городе. «Время». Скрип и шуршание рупора, и показавшийся издали поезд. Ещё крепче сжать в ладони маленький сотовый телефон, и лишь опомнившись, положить его в карман, выискивая глазами нужный номер вагона. И вот, из дверного проёма открытых проводницей дверей. Такой, немножечко усталый. Такой… родной? Еле дождаться, когда он спуститься и уже не сдерживаясь, подлететь и обнять чуть растерянного, с сумкой на перевес; обнять так, как хотелось уже давно, как прокручивала в мыслях не раз, но в итоге чуть не сбить с ног. И не выдержав, с бешено колотящимся сердцем, от волнения, от смущения, от радости, выпалить, сливая фразу как будто одно слово. О том, что соскучилась, о том, как сильно любит. И со сжимающимся сердцем заметить отведённый взгляд, и слова: «Не за что меня любить». Отказ? Как будто она ждала большего… Да? *** «Как и ожидалось». Оно и ясно, признания по виртуальной сети, признание в реальности – будто ответ должен был сильно отличаться. Но ведь так хотелось надеяться… А теперь лишь боль. *** Почему, зачем и как – было непонятно. Но чтобы завершить обучение по курсу фортепьяно, недавно возобновлённых занятий раз–два в неделю по паре часов – недостаточно, это факт. Были занятия музыкой очередным способом отвлечься? Возможно. Вероятно. Скорее всего. Ведь ни свидания с какими-то малознакомыми парнями, ни прогулки, ни истерики не помогали. По крайней мере, надолго. А о погружении в столь милую сердцу музыку с новой группой пришлось забыть – не ладилось у Юно что-то с певческой карьерой. Оставалось лишь податься в исполнители. Именно поэтому, сверкающий полированными боками синтезатор, казалось, скромно вписался в интерьер комнаты в голубых тонах, и притулился к стеночке в углу. Но вольготно раскинулись нотные листы на пюпитре электронного музыкального инструмента, приглашая светился оранжевый огонёк при включении в сеть, и бело-чёрные клавиши манили своей гладкостью и чистотой. До них страшно коснуться – ведь он совсем новый и выглядит таким… возвышенным? До них хочется коснуться, чтобы услышать извлечённые этими самыми касаниями чистые звуки. Так, в жизни Юно появился уже почти друг, инструмент, но почти живой, синтезатор, подаренный мамой, компании «Yamaha». *** Снова, зайдя в комнату, с непроницаемым выражением лица сесть на кровать. Снова видя его на прогулке с их давно устоявшейся компанией среди стольких девушек. Особенно, рядом с одной девушкой… Тихой и спокойной, изредка, почти загадочно улыбающейся, которая держалась бы вполне объяснимо скромно, будь она «новенькой». Но не после n-ой по счёту встречи. – Ямаха-кун… – подсесть аккуратно провести кончиками пальцев по блестящей чёрной поверхности, рассеянным взглядом пытаясь зацепиться хоть за одну неровность, шероховатость, пылинку. И замолчать на полуслове. Погрузиться в свои мысли. Разговаривать с инструментом вошло в привычку. Ведь Ямаха-кун – великолепный слушатель. Он не будет торопить собраться с мыслями, не будет упрекать в этой слабости. Он молча выслушает всё, что ему поведают и, лишь только коснись, и его прекрасный и глубокий голос проникнет по цепочке нервных импульсов вглубь, невольно заставляя расслабится, поддаться магии, забыться. Тонкие пальцы осторожно ложатся на клавиши. Одна из немногих выученных мелодий вновь звучит в комнате. *** Влететь в помещение, с яростью захлопывая дверь. По лицу, почти, наверное, и невидно, но в душе всё полыхает. Хочется, просто необходимо выплеснуть агрессию куда-либо. Два-четыре-шесть ударов в стену костяшками пальцев не приносят должного расслабления. И вот, взгляд замечает в углу универсальный антидепрессант. Руки чуть было с силой не обрушиваются на клавиши, но вовремя остановленные неимоверным усилием, лишь еле касаясь, извлекая из инструменте на автомате бемоль. «Нет. Ведь Ямаха–кун этого не заслужил». И вновь, печальная мелодия начинает звучать в комнате. А мама, вздыхая внизу, лишь погромче делает у телевизора звук. *** Лежать на кровати, давя слёзы. Прокручивать в голове ненавистные, и в тоже время такие сладкие моменты встречи. Вновь испытывать смущения, от того что осмелилась прикоснуться к НЕМУ вновь, на ЕЁ глазах. И вспоминать, как близко подходила ОНА, и как ей позволялось это. И снова, слёзы, почему-то совсем холодные капают на подушку, стекая по щекам. – Эй… Не плачь – лёгкое прикосновение к коротким, огненно-рыжим волосам. Тихий, приятный голос, пробирающий до кончиков нервов. Чуть качнувшаяся кровать. Осторожный взгляд. Ощущение прикосновения никуда не девается, наоборот, кажется, что ветер слегка перебирает волосы на макушке. Но сейчас же осень, и окна давно закрыты… Повернувшись, увидеть. Внимательный, немного печальный взгляд голубых до невозможности глаз. Беспорядок на голове из чёрных волос. Тонкие и острые черты лица, и взгляд цепляется за тёмно-синюю футболку с эмблемой «Yamaha». – Ямаха… – Не плачь, – снова, этот тихий, волшебный голос, – Глаза будут с утра распухшими, руки будут дрожать – опять будешь мазать мимо клавиш. Между прочим, это неприятно. Нарушается вся композиция звука, – тихий фырк, и осторожные поглаживания по голове возобновляются. – Не буду, – так приятно. И пусть свихнулась совсем, что единственным и самый верным другом стал сначала музыкальный инструмент, а теперь он и вовсе сидит тут в облике человека, и успокаивает незадачливую хозяйку. Какая разница. *** Осторожный скрип кровати, и включившийся ночник. «Раз-два-три». Чуть воображения, вдохновения, и вместо электронного прибора, на полу уже сидит совсем молодой парень, чуть насмешливо сверкая глазами-светлячками в темноте. – Опять не спится? – этот же глубокий, чарующий голос. – Нет. Давай, вторую партию разберём? – Ох, горе… – юноша легко поднимается с пола и присаживается на кровать. И пусть на голове у неё сейчас бардак, глаза мутные, а одета в старую ночнушку – Ямаха можно видеть её и такой. В конце концов, он и не такое видел. Кхм. Хоть с некоторых пор, Юно и стала переодеваться в ванной. *** Сгрызённые почти до крови губы. Измятый кончик одеяла. Виноватый взгляд, и еле сдерживающийся от крика разозлённый парень – нет, кричать нельзя, только громким шёпотом можно ругать эту бездарную девчонку, по ночам, когда та в очередной раз не улавливает разницы между ададжо и ададжиссимо во время игры. И уже потом, высказав, всё что думает, примирительно погладить по голове. *** – Я сдала, я сдала! – повиснуть на шее у сидящего на кровати и читающего очередную пьесу Ямаха – да что может быть проще. – Молодец, – спокойный, но всё же чуть радостный за неё голос, и прикосновения, которые как будто напрямую теплом касаются сердца. С недавних пор, Ямаха-кун и днём стал появляться в человеческой форме. И Юно конечно же была рада – ведь столько нового можно было вместе с ним изучить, столько партий разучить! Да… *** Размеренный, обволакивающий голос, белоснежные пальцы, ведущие по строчкам нот, неземные глаза цвета чего-то ещё более прекрасного, нежели небо. Нет, Юно совсем не любуется своим «инструментом». Как и «инструмент» совсем не разглядывает хозяйку, когда та, выбившись из сил после долгого дня и ночных занятий – привычку ложиться поздно она так и не бросила, засыпает в смешных позах, с растрёпанными рыжими волосами и чуть задравшейся кофточкой. И совсем не бьётся быстрей, нечто заменяющее ему человеческое сердце, когда он видит её в таком чуть фривольном виде. *** – Что случилось? Девушка, вздрогнув, выронила ручку из напряжённых пальцев. Собственно, её беспокойные шатания по комнате и постоянно вертящаяся канцелярия в руках, заставила Ямаха выйти из полуденной дрёмы, и поинтересоваться состоянием. Пара шагов, и вот уже молодой человек упал на кровать рядом. – Ну? По приходу домой ты обычно сразу же садишься за меня. А тут уже несколько часов болтаешься туда–сюда, ничего не делая собственно, кроме ломания пишущих принадлежностей. Что? – А ты бы лучше отдыхал, пока есть возможность – Юно встала, прошлась по комнате, и сдаваясь, улеглась на кровати рядом. Неровное дыхание, а парень всё ждёт, когда она расскажет, что скопилось на душе. Не может не рассказать. – Ты слышал про Рождество? – наконец, перекатившаяся девушка обратила внимание на ожидающего друга, внимательно всматриваясь в его лицо. – Это праздник человеческий, да? – Юно даже передёрнуло слегка от слова «человеческий». Порой, она забывала, кто перед ней на самом деле. А точнее… Она вообще не вспоминала об этом, – Это на него разучивают «Jingle Bells», да? – а вот после этих слов, хотелось только улыбаться. Ну конечно, что у Ямаха может в первую очередь ассоциироваться с праздником? – Да. Но помимо этого, на этот праздник принято дарить подарки. – Цветные коробки, что ты и твои родители прятали по шкафам? – Вроде того. Стоп. Родители тоже в шкаф? Стоп. Ты откуда знаешь? – от возмущения, Юно даже поднялась с постели, – Ты что, ходил по дому? – ооо, какими бы неприятностями обернулась встреча родителей с незнакомым, пусть и весьма симпатичным и воспитанным парнем в их «обители». Даже представлять не хотелось. – Нуу, мне просто было скучно. Ты почти весь день на учёбе, а заряд от сети не всегда позволяет заснуть, вот я немного и сходил на разведку. А то я снаружи твоей комнаты был, только когда меня заносили. К тому же, я не уверен, увидят ли меня родители в… этом облике, – хоть Ямаха вроде бы и оправдывался, но глаза сияли извечным спокойствием (за исключением моментов, когда Юно начинала допускать больше положенного лимита ошибок в игре), а ноги спокойно были закинуты одна на другую. Полная расслабленность. Девушка даже про себя отметила, что её другу явно понравилось лежать на кровати – раньше он преимущественно сидел на полу, а на постель садился лишь с краю, а сейчас свободно мог упасть рядом и валяться. – В следующий раз, вообще отключать буду, – остывая, Юно снова легла. – Ну, в общем, я не знаю, что ему подарить, – выпалив это, девушка просто отвернулась. – Ему? А. А оно нужно? – секретом для Ямаха, кто такой этот «он» не было – всё же, из-за кого его хозяйка начала «ломать» пальцы день и ночь, чтобы отвлечься, из-за кого её то и время посещали то приступы агрессии, то, казалось беспросветной, грусти. – Ну… Как–то нехорошо будет оставить человека без подарка. Хмм… Эй, ты чего? – Пожалуй, я немного не рассчитал своих сил. Мне всё же надо немного вздремнуть, – парень было уже отправился в свой угол, как девушка останавливая, ухватила его за краешек футболки. – Спи пока здесь, тут ведь удобнее, да? Не скрылись от Ямаха чуть покрасневшие щёки и дрожь смущения, но, не подав виду, он всё же вернулся на постель. К тому же, отсюда удобней разглядывать её, пока она с задумчивым видом, чуть раскачиваясь, будет думать над подарком. Для «него». *** «Странные всё-таки, эти люди. Я думал, праздник – это должно быть что–то весёлое, как высокие ноты, торжественные аккорды, и красивые, затухающие звуки колыбельной к ночи. А они только носятся и носятся, носятся и носятся, прямо как «Полёт шмеля», если не сумасшедшей, ни радости в них, ни удовлетворения. Только сплошные растянутые струны – или что там у них внутри?» Ямаха лениво разглядывал мечущихся людей, в спешке украшающих дом разными цветными, остро блестящими на свете бумажками, заставляющих стол блюдами различных форм и размеров. Запахи, витавшие в воздухе ничего не говорили инструменту, но Юно как-то говорила, что вон та коричневая штука почти посередине стола – очень вкусная. Семья ожидала множество гостей и в предвкушении их прибытия, суетилась по чём зря. А также, это должно было стать их первым выступлением перед публикой – как девушка не отбивалась, мать была непреклонна и теперь, Юно с растерянным взглядом мяла салфетки, мешаясь у всех под ногами и старалась не впасть в тихую панику. «Не волнуйся, не волнуйся, всё хорошо, да, хорошо… Боже». Ямаха же только был рад снова, уже официально, побывать за пределами комнаты, посмотреть по сторонам и себя показать. Они ведь добились не малых успехов, а композиция, что они собирались играть – отточена до совершенства. Поэтому, не склонный разделять волнения хозяйки, он сиял протёртыми до блеска боками и ждал их часа. *** Тихие переговоры людей, звон бокалов, скрип приборов о тарелки – всё это раздражало, мешало сосредоточиться и отдастся музыке с головой, всем сердцем. Вместо того чтобы следить внимательно за нотами, Юно замечала пристальный взгляд какого-то друга отца с работы, насмешливые переговоры двух сестёр, пришедших сюда со своими родителями, и явно обсуждающими что-то не очень лестное по отношению к дочери хозяев дома, и эти мерцающие гирлянды, теперь, казалось пытающиеся ослепить цветными вспышками… У девушки чуть закружилась голова, и она чуть было не пропустила несколько нот, как инструмент, без нужных нажатий на клавиши, сам по себе издал нужные звуки. «Просто играй», – послышалось в воздухе, и через мгновения, музыка полилась уверенней и ярче, а по губам Юно, еле заметно скользнула улыбка. Ведь с ней есть, и всегда теперь будет верный друг, способный поддержать в трудную минуту. Тот, с кем можно разделить любые переживания и бессонные ночи. Кто при всём своём незнании мира людей, может дать очень правильный совет, в очень правильное время. А этот «верный друг», тем временем думал, как всё-таки хорошо, что он попал именно к тому человеку, что смог разглядеть его за горой пластмассы. И о том, сможет ли он, при всём своём незнании мира людей, стать кем-то близким, даже, пусть это и эгоистично, незаменимым для девушки.