На краю темноты...

Картина произошедшего встала перед глазами, как наяву. Саша вышла из дома без вещей и денег. Мужчина ещё раз, на всякий случай, огляделся: хотя бы не раздета. Замок защёлкнула (ну, естественно, назло ему!). А вот потом заметила, что и ключи остались внутри. Телефон, до кучи уж, тоже валяется на подоконнике. Что остаётся? Правильно: идти "куда глаза глядят", лишь бы не признаваться, что растяпа. Как же это похоже на его Саньку. Где только теперь искать-то? "Ну, Бойко, вот только найдись! Пожалуйста, найдись живой и невредимой, хотя бы относительно. И я разведусь с тобой, к чертям собачьим! Прямо сразу и разведусь! Этот твой несносный, отвратительный характер сведёт меня в могилу..." Князев со злостью хлопнул дверью и кое-как пристроил в щель записку, если у его жены хватит ума вернуться домой, пока он будет совершать «оздоровительную прогулку» по окрестностям. На крыльце немного постоял, запрокинув голову в абсолютно чёрное беззвёздное небо, собираясь с мыслями, и направился к арке на выходе со двора. *** - Князев, ты... Ты... - Ну, что? Что? Договаривай! - Ты - бесчувственная скотина! - выкрикнула в сердцах Бойко и замолчала, испугавшись. Мужчина молчал, вид у него был скорее озадаченный, нежели сколько-нибудь раздражённый, тем более злой. Саша сделала шаг назад, не отрывая от мужа взгляда, ловя малейшее изменение в мимике. Спина упёрлась в холодную стену. По щеке покатилась нежданная слезинка. Захотелось провалиться сквозь землю, вжаться в эту стену, слиться с ней, раствориться. Она всего лишь хотела докричаться до этого невозмутимого с вечной полу ухмылкой на лице упёртого мента. Но как она дошла до того, чтобы кидаться такими словами в лицо? - Да уж, точнее не скажешь, - протянул Князев практически без выражения. Саша ждала от него явно не такой реакции. - Ну, давай, диктуй адрес, поедем, посмотрим этого твоего... - Он не мой, - тихо, чуть слышно, отозвалась она, всё ещё с опаской, украдкой посматривая на мужа, не зная, что делать сейчас правильнее: извиняться или тащить его в машину, пока не передумал, и будь, что будет. Костя времени на размышления не дал, схватил за руку и направился к выходу, по пути сняв с крючка связку ключей: - Пошли! Девушка еле поспевала за ним, но старалась не отставать, почти бегом бежала, боясь, что выпустит его руку. На всякий случай второй держалась за рукав его куртки, и старалась по пути да машины определить, злится ли он. Хотелось забежать вперёд, заглянуть в глаза и сразу всё понять. Щёлкнул блокировщик двери и майор, высвободив руку, направился к водительскому месту, не взглянув на жену. Слёзы подступили совсем близко, девушка до боли сжала челюсти, чтобы не дать им шанса. Она несколько раз судорожно вздохнула и тихонько залезла на своё место, стараясь не производить лишнего шума и не хлопать дверью. Мотор заурчал, машина тронулась с места и остановилась недалеко от арки на выезде со двора. - Ну? - выжидательно посмотрел майор на опустившую нос девушку. - Что? - осторожно поинтересовалась Бойко, не поднимая головы. Ей ужасно хотелось сцапать его руку, держащую руль, и не отпускать, говорить о какой-нибудь ерунде и послать всё остальное к чёрту тоже очень хотелось. Никогда до этого они не ругались так, и конец семейной жизни уже маячил в её сознании очень ясно. - Саня, - тихо позвал Костя, - Саня, ты только что чуть не разнесла пол квартиры, доказывая мне, что твоя знакомая пропала без вести и может быть лежит где-то при смерти, а я - бесчувственная скотина и не хочу помочь её мужу найти хладное тело его благоверной. Поехали уже, а? Давай адрес! Хватит дуться! Саша вскинула на него голову, и всё же всхлипнула: - Прости меня, я - дура. И вообще, я так не думаю. - Отрадно. Достаточно странно, согласись, жить с таким под одной крышей. Костя улыбался, гроза миновала. Саша всё же изловчилась и обняла мужа, чмокнув в щёку, а потом ещё раз для верности. Телефон запиликал в кармане. Бойко какое-то время слушала и кивала, а после опустила руку и виновато произнесла: - Может, раз уж вышли из дома, в парк? - Нашлась, значит? - со вздохом констатировал Костя, и вывернул руль вправо, - Тогда уж лучше за город. Выходной же. Давно собирались же. *** Прошло часа три и холод, казалось, проник во все клетки организма вместе с влагой снежной каши. Он уже всё на свете проклял и растерял последние крохи надежды правиться своими силами. В сердцах поделился своим "оптимизмом" с колесящим по городу Филипповым. Пара шуток на грани сарказма несколько разрядила обстановку, пусть даже на несколько минут. От безысходности, скорее для галочки, Костя свернул в закрытый на ремонт парк... Сердце резко замерло, на мгновение стало жарко и совсем пересохло в горле. С усилием, переборов первый приступ паники, майор бросился к скамейке через аллею с одной только мыслью: хоть бы ещё не поздно. Начало марта - не сезон для парковых ночёвок, но Бойко, видимо, была не в курсе, потому как мирно посапывала, свернувшись в клубок, спрятав нос в рукаве. Внутри у Князева случился маленький ядерный взрыв. Напряжение последних часов и нескольких месяцев достигло точки кипения. Превращение в Халка больше не казалось таким уж фантастичным, сейчас пожалуй ему хватило бы сил, чтобы несколько подправить рельеф местности. Из последних сил Костя сделал пару шагов до ближайшего дерева и в ярости, дав волю эмоциям, несколько раз ударил кулаком по стволу, не чувствуя боли. А после обессилено опустился на эту чёртову лавку, обхватив голову руками. - Я убью тебя, Бойко. Давай, просыпайся, и я тебя уничтожу. Девушка пошевелилась и открыла глаза, осторожно огляделась, пытаясь понять, что произошло. От холода шевелиться было проблематично, всё тело окаменело. Фонарь хорошо освещал лицо Князева, от этого взгляда стало ещё холоднее, и немного страшно. Если бы мужчина мог ударить, было бы проще. Но не мог, поэтому просто встал и пошёл вдоль аллеи молча к выходу из парка. "Навсегда" - вихрем пронеслось в голове. Саша вскочила со скамейки, чтобы догнать. И тут же шлёпнулась в мокрую снежную кашу, потому как ноги затекли, и слушаться свою хозяйку отказывались наотрез. И всё же догнала, забежала вперёд, вцепившись руками в куртку, заглядывая в глаза. Нужно, просто необходимо было что-то сказать, сделать, просить прощения, просто снова научиться разговаривать друг с другом. Невозможно было дальше вот так тянуть жилы, мучить, убивать то, без чего невозможно, как оказалось, жить. И Саша даже воздуха в грудь набрала, чтобы произнести это важное, или не очень, вообще какую-то глупость, но сказать. Костя обнял её, молча, не произнеся ни слова, но именно так, как в том дворе, на той самой скамейке у того самого подъезда. И Саша просто снова, как впервые, слушала, как стучит его сердце, чувствовала, как подрагивают его руки, как уходит постепенно то напряжение, что стояло стеной между ними. И думала, почему-то, что могла бы вот так и умереть, никогда больше всего этого не испытав. Как же можно было упустить столько времени и так глупо мучиться страшной неизвестностью? Нужно-то было такую малость, всего один шаг, просто уткнуться лицом ему в грудь и вдыхать его запах, а она предпочитала бояться и бежать от самой себя. И всё-таки он знал, где искать. Пусть даже и не осознавал до конца этого. Всегда знал. Подсознательно находил место, то самое. *** Калитникова не кричала, она говорила слишком тихо и отрывисто, чтобы понять, что полковник в бешенстве. Побелевшие скулы и кончик носа видела только Саша, но общее состояние прочувствовали все. Такие проколы, если и случаются, то исключительно раз в жизни. Чтобы вот так феерично завалить всё дело, подставить свидетелей, слить информацию основному подозреваемому, надо ещё постараться. Или действовать осознанно, но это уже из другой истории. И Князев в командировке в какой-то глуши, не позвонишь, не поплачешься. Чтобы рыдать в жилетку кому-то ещё, Бойко была слишком гордая. А "вишенкой на торте" УСБ и "бессрочный отпуск". Казалось, что жизнь кончилась. Ребята пытались, конечно, поддержать, но от этого не легче. И Бойко понемногу "ела себя", запивая литрами сладкой газировки, чудом за 1.5 недели такого "питания" не заработав гастрита или язвы желудка. Но об эпичной концовке знали только двое: она сама и Костя, "не вовремя" вернувшийся благодаря что-то начавшей подозревать Калитниковой. Почему ноги привели его именно на эту крышу? С чего вообще он взял, что девушка полезет туда? Или тоже "негде было искать"? Он и до сих пор не верил, что любящая настолько жизнь и свою семью Сашка могла надумать закончить всё одним прыжком. И, не сговариваясь, оба решили, что Бойко никогда бы этого не сделала, просто погуляла бы по краю и спустилась. Хотя, честно говоря, тогда не было никаких сомнений: он успел в последний момент. Но, естественно, никогда ни с кем не станет этого обсуждать. *** - И что? Что мне теперь с тобой делать? - Прости меня. Я так устала. Навалилось всё. И я просто хотела хоть один вечер провести в тишине. И дату эту придумала ещё, наврала всем, стыдно. Дверь эта дурацкая, ключи дома забыла. И замёрзла очень, только на минуточку присела. - Ну, дата теперь есть, ещё какая! Только имей в виду, у нас дома нет ни мёда, ни варенья малинового. Буду лечить тебя по старинке: ставить банки. - Я в порядке. - В больницу, и это не обсуждается! - Я в порядке! - Ты - баран. - Я тоже тебя люблю, дорогой. - И я тоже баран. - Очень самокритично. - Развода не дам! Даже не надейся. - Ещё чего! Так просто ты, Князев, от меня не отделаешься. Да, кстати, кто такая Леночка? - Да так, журналистка, - Костя остановился, - А чего это ты про неё вспомнила? - Ну, так она звонила вчера, три раза. Ужасно настырная особа! - Это ты из-за неё, что ли ушла? - Князев картинно удивился, - Вот только не говори мне, что она представилась моей любовницей. - Аа, так это твоя любовница? Ну, слава богу, а то уж я подумала, что ты ей тайны следствия выдаёшь, чтобы помочь пробиться на журналистский олимп. Она улыбалась и смотрела на Костю как в первый раз, и снова было так же хорошо, как в первый раз, когда они гуляли и не могли наговориться. И всё остальное просто не существовало. - Слушай, пошли домой, а? Я устал как собака. - Прости. Правда, прости. Я больше вот так не буду. Это прозвучало так наивно по-детски, что Князев не удержался и щёлкнул Бойко по носу, и снова обнял, потому как она, всё же, дрожала как липка. Хотя, уж очень старалась не подавать вида. - Калитникова дала мне за труды отгул. Махнём за город? - На наше место? Давай. Они ещё какое-то время молча шли. Уже начало светать и город потихоньку просыпался. Редкие прохожие бросали на странную парочку недоумённые взгляды, хотя этим двоим было не до других людей. - У меня такое чувство, что ты что-то хочешь мне сказать? - Нет, ничего... Хотя... - Санька, давай не юли, а? Я же вижу, что ты ищешь момент. - Я ухожу. Костя ожидал от неё всего, чего угодно, только не этого. Он аккуратно взял Сашу за плечи, развернул к себе лицом и спросил, как можно мягче - Куда ты уходишь? - Костя, понимаешь... - Ну! - майор начинал злиться. Что за чушь она несёт? - Я долго думала. И я хочу согласиться. Мы не должны вместе работать. - Работать... - повторил мужчина эхом, как будто пытаясь вникнуть в сказанное, - Ты собираешься бросить работу? - Мне предложили место в другом отделе. - Давно? - Да... Только я хотела остаться. А теперь... - Может, оно и правильно. Не пожалеешь? – он и сам уже думал о смене отдела. - Нет. Мне было так страшно, что всё закончится вот так, что мы даже не поговорим напоследок. Больше не хочу! – и Саша снова уткнулась лицом в грудь Князеву и чихнула. - Началось! Так, Бойко, только попробуй ещё раз такое устроить! Я обещаю, что искать тебя не буду! Марш домой!!!