***
Стоном прервал поцелуй Кёя, подхватил меня за бедра и усадил на столешницу. И если раньше он целовал меня нежно, то теперь его губы жадно впивались в мои. Тогда меня охватывала бешеная страсть, смешанная с безумным голодом, я хотела всего его без остатка. Схватив его за волосы, я прижалась ещё сильнее к его губам. Воздуха не хватало. Разорвав поцелуй, и, глотая кислород, как бешеная, я мельком увидела на лице Хибари довольную ухмылку. Увидев мой растерянный взгляд, он с новым напором впился в мои губы, покусывая и посасывая их, словно не давая мне больше сделать выбор. Пуговицы разлетелись по всей кафедре, когда Хибари сорвал с меня рубашку. Помню, как мои руки дрожали, и я кое-как расстегнув его рубашку, кинула её в сторону вслед за своей. Его губы впивались мне в шею, то проводя по ней языком, то покусывая кожу зубами. Меня знобило от будоражащих ощущений, от его касаний. — Чёрт, нет, я не могу тебя трахать, — оторвавшись от меня, прорычал Хибари, восстанавливая своё дыхание. В тот день, в той ситуации я снова повела себя как эгоистка. Я думала только о собственных желаниях и сделала все, чтобы ты, Хибари, повел себя так как это нужно было мне. Всем своим поведением я внушила тебе мысль, которую раньше бы ты никогда себе не позволил. Мысль о любви преподавателя и студентки. Я просто эгоистка. Теперь я понимаю, что поступила глупо и какой опасности подвергла тебя. Что сказать… я была дурой. Прости. — Почему? — удивленно спросила я. Потому что чувствовала как всё тело и поведение Хибари кричало о том, что он этого хочет, но хотела ли я? Помниться, как я сама была не уверенна в правильности всего происходящего, но все аргументы против этих чувств я просто отвергала. Мне хотелось попробовать, испытать и окунутся в мир Кёи полностью, с головой, стать частью его жизни. — Потому что я твой преподаватель, а ты моя студентка! Больше не провоцируй меня на то, чего сама не хочешь. — Не знаю, была ли это его интуиция, или я сама показала свой страх, но ясно было одно: он волновался за меня и не хотел подталкивать меня к необдуманным поступкам. А о том как это всё отразится на нем, никто из нас не думал. Хотя, наверное, Хибари думал над этим и был готов к последствиям своего выбора. Но если бы я знала, если бы я хоть капельку думала над тем, как это всё может закончиться, то никогда бы не начала эти отношения. Никогда! — С чего ты взял, что я этого не хочу? — прижавшись к его груди, спросила я. — Ты ведь тоже этого хочешь! — вскрикнула я, приподняв голову. Я хотела посмотреть в его глаза и увидеть в них взаимность и поддержку, но он отвернулся от меня. В тот момент, меня переполнял страх. Я боялась, что он отвергнет меня и мои чувства. Я боялась не то что говорить, я дышать боялась. Все мое тело сотрясала дрожь, словно у меня была конвульсия. Я содрогалась, от одной только мысли, что могу в любую секунду потеряю этого человека, ставшего моему сердцу таким близким и родным. В голове витало множество вопросов: «А вдруг он не примет мои чувства? Что тогда? Что мне делать? Как я в глаза ему буду смотреть?». Но, наверное, самым большим моим страхом было чувство испытываемой ранее привязанности, я не хотела снова пережить ту боль потери. Говорят, быть сильной — значит не бояться терять, так вот я никогда не хотела и не хочу быть сильной! Я просто хочу, чтобы мой родной человек был рядом со мной, прижимал меня к себе, целовал в лоб как раньше, и говорил, что таких идиоток как я больше нет. — Черт, я же сказал, не провоцируй меня, — впившись мне в губы, прошипел Хибари и крепко прижал к себе. Сейчас я уже не помню запах этого мужчины. Я не помню тепла его сильных рук, что всегда дарили мне уверенность и опору. Я не помню его… и за это ненавижу себя! В тот день, он на прощанье поцеловал меня в лоб и, накинув на меня свою рубашку с пиджаком, ушел, оставив меня в душном кабинете наедине со своими мыслями. Единственной моей опорой была стена. Я прижималась к ней, чтобы просто не упасть и не сползти по ней на пол. Я зажимала рот ладонью, лишь бы только никто не услышал моих слез.***
Выйдя из кабинета, я наткнулась на своего однокурсника. Честно, я была настолько подавлена и опустошена, что говорить ни с кем не хотелось. Я боялась, что в любой момент больше не смогу сдерживать свои эмоции и снова заплачу. Я хотела притвориться, что не услышала его, но он уже подошел ко мне и начал задавать какие-то вопросы, на которые у меня не было сил и желания отвечать. В голове были мысли только о Кёе. — Хикари? Хибари-сан у себя? Что он от тебя хотел? — от вопросов парня у меня начала болеть голова, хотелось взять и послать его, но вместо этого я молча слушала его, всеми силами пытаясь сдержать себя. — Странный вопрос. Я же староста группы, вот Хибари-сан и вызвал меня к себе, чтобы дать план семинарских занятий на следующую неделю. — Я старалась держать себя в руках и не показывать насколько я была подавленна и раздраженна. — М-м-м, теперь это так называют, — слегка усмехнувшись, сказал однокурсник осматривая мой внешний вид: растрепанную прическу, пылающие румянцем щеки и накинутый верх, что принадлежал Хибари, так как мою рубашку он разорвал. Помню, как краснела перед однокурсником и не знала, что ему и ответить на сказанную им правду. — А мне повезло, думаю, он сейчас в хорошем настроении и не откажет мне в паре прогулов, — с издевкой проговорил он и пошел дальше по коридору. Вспоминаю, как стояла, смотрела ему в след и не знала, что делать. Но больше всего я боялась, что он расскажет всем о нас с Хибари. В тот момент, после его слов я почувствовала себя униженной и оскорбленной шлюхой. То отвратительное чувство унижения я не забуду никогда, оно мучает меня и по сей день, как заноза в сердце.***
В общежитие идти не было никакого желания, мне хотелось побыть наедине и обдумать всё, что случилось сегодня. Всё моё сознание кричало о том, что у меня куча проблем, и сами они не пройдут. Нужно было что-то делать. А ещё необходимо было найти работу, так как оплачивать моё проживание некому, кроме меня. Папа всегда говорил, что даже у самой сложной проблемы есть простое решение, но сейчас я его не видела. У меня даже не было вариантов как поступить в сложившихся обстоятельствах. Усевшись на лавочку, и, закрыв глаза, я постаралась отстраниться от окружающих меня людей, от бесконечных проблем и от самой себя. Какое же это прекрасное чувство: на мгновенье забыть кто ты есть. Словно белый, чистый лист, на котором еще ничего не нарисовано. Он идеален, на нем нет ни одного изъяна, потому что он пуст. Люди любят пустышек, так как ими легче управлять и манипулировать. Иногда полезно быть чистым листом, о котором никто ничего не знает. Ты чист, у тебя нет слабых мест, из-за которых тобой могут управлять другие люди, ты свободен. Но в альбоме ты не один лист, их может быть пятьдесят, сто, двести, и на каждом будет нарисована своя история, и каждый лист держится благодаря пружине, что их объединяет. Пружина — это почва, которой мы лишены с момента нашего рождения. Пружина — это наша семья, страна, вещи от которых мы зависим, это те вещи, что лишают нас свободы. Мы всё время зависим от кого-то или чего-то и никогда не будем равны или свободны. Такова участь человека в этом мире. Одним везет больше, другим — меньше. Таков наш мир и наша жизнь. На улице было довольно шумно и оживленно. По дороге мчались машины и проходили люди. Каждый человек из толпы шел по своим делам. Подойдя к автомату по продаже журналов, я купила себе газету с объявлениями о работе. Тяжело вздохнув, я принялась читать все возможные вакансии. Выбор работ был действительно велик: посудомойка, доставщик газет и журналов, горничная в отеле, официантка и т.д. Но мой выбор привлекла надпись: «Требуется крупье в игровой дом…от 100 000 йен.» Эти два волшебных предложения покорили моё сердце. Прочитав и ознакомившись внимательно со всей предоставленной информацией, я отправилась по адресу, что был указан в газете. Подойдя к месту встречи, я увидела при входе в здание четырех охранников, и желание здесь работать вдруг резко пропало. Все мои инстинкты кричали о том, что нужно уйти, потому что иначе у меня появиться еще больше проблем. Сейчас вспоминаю и думаю, что нужно было все-таки прислушаться к своим чувствам и пойти искать другую работу. Немного поразмыслив, я всё-таки направилась к входу в казино. Как ни странно, но охранники меня спокойно пропустили без лишних вопросов. — Хикари?! — окликнул меня знакомый мужской голос. А я ведь была почти внутри. Обернувшись, я встретилась взглядом с уже знакомым мне шантажистом-однокурсником. Боже, это действительно позор, ему осталось меня только голой увидеть для полного компромата. — Исао-сан? — как можно спокойнее проговорила я. Но на самом деле меня всю колотило от сознания того, что этот парень может рассказать. С контролем эмоций у меня всегда все было плохо, так что, думаю, весь страх, что я чувствовала, был написан у меня на лице. — Что ты делаешь в моем заведении? — бесцеремонно спросил мужчина, остановившись напротив. Юлить о том, что решила поиграть смысла не было, нужно было все расставить на свои места, а то к клейму потаскухи добавилось бы еще клеймо азартной потаскухи. — Пришла устраиваться на работу крупье, — честно ответила я. — М-м-м, крупье… ну пошли поговорим, крупье, — с иронией усмехнулся парень, приглашая меня во внутрь. — М-м-м, кстати, а я был прав. Очень доволен, — прошептал мне на ухо парень, когда мы вошли в лифт. Я не сразу поняла о чем он говорил, но потом до меня дошло. Неужели он действительно шантажировал Хибари? Когда мы вошли в кабинет, я обомлела. Он был в раз пять больше моей старой комнаты. Посередине кабинета стоял стол с креслом из блестящей кожи. Отсюдова открывался великолепный панорамный вид на город. — Чай, кофе? — вежливо спросил парень. — Веревку и мыло, — ёрничала я. — Давай перейдем сразу к делу, — решительно предложила я. У меня не было особого желания распивать чаи с этим человеком, хотелось закончить данный разговор поскорее. — Радость моя, это моё заведении и условия здесь диктовать буду я, а ты… должна хвостиком вилять и делать то, что тебе говорят, если, конечно, хочешь здесь работать. — Парень смотрел на меня с не присущей ему серьезностью. Обычно он был добр и общителен со всеми, но сейчас вся эта доброта куда-то испарилась. — Это, надеюсь, ясно. Так ты будешь чай или кофе? — еще раз спросил Исао, словно давая мне вторую попытку. — Я бы не отказалась от крепкого кофе, — вежливо ответила я, стараясь подавить в себе все нотки агрессии. В тот момент мне так хотелось встать, громко крикнуть на весь кабинет какая он мразь и уйти с гордо поднятой головой, но вместо этого я сидела, скрипела зубами и слушала, как меня сравнивали с собачонкой. Потому что мне нужна была эта работа. Мне нужны были его деньги, чтобы спасти себя из этой канавы. Никогда не понимала девушек, что говорили: «Веришь или нет, но мне не нужны его деньги». Легко так рассуждать, когда тебе всё оплачивают родители, но как только ты лишишься этой спонсорской акции, то поймешь, что когда желудок пуст, ни о каких чувствах и речи быть не может. Даже сейчас, после всего, что я пережила, я считаю, что деньги важнее эмоций и чувств. После того как мой отец попал в аварию, у нашей семьи было тяжелое финансовое положение, — мы лишились нашего кормильца. С каждым днём становилось всё тяжелее, вскоре нам не хватало денег даже на хлеб. Как-то днем, моя мама подошла к зданию с надписью «Ломбард» и велела мне ждать ее перед входом. Посмотрев на витрину магазина, я увидела как она доставала из сумки два обручальных кольца, одно из которых принадлежало моему отцу, тогда я поняла, что наше финансовое положение стало ещё хуже. Моя мать продала их с отцом обручальные кольца и ей не было стыдно, она ликовала, от того что ей дали хоть какие-то копейки в этом ломбарде. — Испытательный: срок два месяца, работаешь на полставки, а там посмотрим как будешь справляться. Завтра в десять, — словно говоря самому себе, убеждая себя в этом, произнёс парен. — Я могу быть свободна? — дождавшись момента, спросила я. — Безусловно, милая, ты можешь быть свободна. — напоследок произнёс Исао, и я бесшумно выскочила из его кабинета.