***
Очнулась я в незнакомом мне помещении. Стены в комнате были белые, из открытого окна дул свежий ветер, покачивая цветы на тумбочке, а рядом с моей кроватью сидел он, мой единственный мужчина. Как же тяжело вспоминать. Когда-то мне сказали, что если говорить о любимом человеке, которого вы потеряли и вспоминать пережитые с ним светлые моменты — вам станет легче. Враньё! Сейчас меня захлестнуло чувство вины, моя душа разрывалась на части, я страдала от этого осознания больше, чем от тяжелого похмелья. Боже, почему же я была такой эгоисткой? В больнице я сверлила его взглядом. В тот момент я внимательно рассматривала его, не в силах отвести взгляд. Широкие плечи, ровная осанка, короткие черные волосы, челка спадающая на красивое лицо, аккуратный прямой нос, бледные пухлые губы и острые серые глаза цвета грозового неба. Всё же какую адскую боль причиняют воспоминание. Сейчас, вспоминая его лицо, я не могла сдержать слез, не могла сдержать крика, разорвавшего тяжёлый воздух и вернувшегося в мою грудь с невероятной силой. Как же больно… Вспоминаю, как он тогда взглянул на меня с холодом и полным безразличием, а потом встал и направился к выходу. Да-а, он был как всегда, немногословен. Всегда поражалась его способности держать язык за зубами. — Стойте, — хрипло прошептала я, вцепившись в белый халат Хибари. В ответ он грубо выдернул халат из моей руки. Мне было интересно, где я и что он тут делает. Внешне здание напоминало психбольницу. От чего моё любопытство разыгрывалось ещё сильнее. — Я позову доктора, — нахмурившись сказал Хибари. Тогда я впервые услышала его голос. Он был совершенно таким, каким я ожидала, вернее, таким каким он и должен быть у такого человека с таким лицом и обликом. Через пару минут он вернулся вместе с доктором, и тот начал меня осматривать. Но когда доктор попросил меня снять рубашку я смутилась, так как Кёя, не собирался выходить. — Простите, но не могли бы вы выйти или отвернутся, — отведя взгляд в пол, попросила я. В ответ Хибари улыбнулся уголками губ, его взгляд в тот момент так и говорил «Чего я там не видел?». Но всё же он отвернулся и доктор начал обрабатывать мои раны по всему телу. С глаз снова стекали прозрачные капли. Мне было противно смотреть на свое тело. Оно было всё в синяках и ссадинах и это при том, что я не видела своего лица. — Можете одеваться, я сейчас выпишу вам рецепт мази, она помогает от шрамов и ран, только за печатью схожу. — После этого доктор вышел из палаты. Неожиданно Хибари повернулся. Я стояла уже в джинсах, но всё еще в лифчике. Только собиралась натягивать рубашку. Как же мне было стыдно, когда я вспомнила, что из комнаты я выходила одетая лишь в пеньюаре. Я плотно зажимала рот и прикрывала руками лицо, пыталась успокоиться, взять себя в руки, но какое там! В какой-то момент я не выдержала и закричала. — Отвернитесь! — истерично вскрикнула я. На лице снова появился румянец и меня начинало лихорадить. Ноги дрожали, но постепенно дрожь стихала. — Капуша, — пробормотал парень. — Да и чего я там не видел. До сих пор думаю, что нормальные люди так не знакомятся. Но сейчас я не жалела о нашем знакомстве в тот день. Мне всегда было интересно, как та ситуация выглядила для него. Кого он считал виноватым? Но скорее всего, виноватой для него была я, и это было правильно. Ведь если бы не моя наивность и доверчивость, возможно, подобную ситуацию можно было избежать. — Всё, — вздохнув, выкрикнула я. — Вы знаете меня, но кто вы? — спросила я, уже успокоившись. — Хибари — комендант общежития Университета Кюсю, — обернувшись ко мне, представился Кёя. — И вопросы здесь буду задавать я. — Одним резким движением, он прижал меня к стене, вжавшись в меня всем телом. На мгновенье наши взгляды встретились. Он смотрел на меня своими выжигающими серыми глазами. А я лишь замерла от страха в ожидании чуда, так как знала, что намного слабее его. Как же у меня тогда дрожали ноги. Если бы он не держал меня за талию, то скорее всего я бы уже скатилась по стене вниз.1. Как всё начиналось.
14 июня 2017 г. в 07:56
Как же давно это было. Тогда во мне бурлили мечты о вечной любви, верных друзьях и небольших приключениях с опасностью. Глупая наивная девочка. Помню, как переехала из родного мне города в совершенно незнакомое, чужое для меня место. У меня не было никого. Одиночка. Ха-х, я была такой нерешительной тогда. До последнего сомневалась, правильно ли бросить всё и уехать в новое незнакомое место. Как сейчас помню счастливое лицо моей матери. Как же она тогда радовалась, что наконец-то избавилась от лишнего рта. Но я не расстраивалась, нет, только не из-за неё! Она не достойна моих слез! Я знала, или лучше сказать, внушала себе, что это отличная возможность, и что мне очень повезло с таким шансом. Моя мать ни за что на свете не согласилась бы оплатить моё образование в университете, поэтому я даже не надеялась, просто жила, существовала. Кое-как сдала вступительные экзамены и получила финансовую поддержку крупной компании, которая теперь платила за моё образование. Я была так глупа, думала, что получила поддержку только благодаря удаче. Какой же это был бред. Я просто была наивной идиоткой.
О квартире можно было и не мечтать, так что я заселялась в общежитие моего университета. В мой новый дом. Именно с того момента, началась моя новая жизнь.
Общежитие находилось на высокой горе. Раньше оно было только мужским, но вскоре на последний пятый этаж стали селить девушек. Стоимость проживания была всего 35 долларов. В стоимость оплаты за общежитие входил завтрак и ужин, что само по себе было прекрасно, так как я в готовке не сильна. Снаружи общежитие выглядело аккуратным и ухоженным. Пластиковые окна, двери и вывеска блестели от чистоты. Ухоженные кусты создавали атмосферу уюта. Сразу было видно, что за зданием следят.
Внутри общежития все было расставлено и сделано для удобства и максимального комфорта. Помню, как от восторга забыла снять уличную обувь при входе, а когда заметила, то сделала вид, что так и должно быть. Было так неловко, каждый раз смотря на обувь я начинала краснеть, и думала о том как глупо выгляжу со стороны.
— Общежитие очень чистое, — еле слышно проговорила я, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию с обувью. Хотя, наверное, это тоже выглядело глупо. Ведь именно я тогда шла по чистому линолеуму в своей уличной обуви, оставляя грязные следы за собой.
— По правде говоря, это все заслуга нашего коменданта, — почесывая затылок, ответил вахтер. Он имел высокий рост, лицо европейской внешности, черные волосы и большие зеленые глаза. Пообщавшись с ним, я поняла, что он человек веселый, уравновешенный, общительный, но иногда уходящий в себя.
Комната по японским стандартам у меня была не такая уж маленькая. Тогда меня охватывал дикий восторг, который щекотал все внутри. Само словосочетание «моя комната» вызывало у меня уйму эмоций, начиная с восхищения и заканчивая безумным злорадством.
— Душ, туалет, и кухня общего пользования, — сказал темноволосый, покачивая головой в правую сторону, что скорее всего означало «пойдем покажу».— Меня, кстати, Эдгар зовут, — откинув брошенную ветром на лицо прядь, объявил парень.
— Эдгар Гримм, — деловито уточнила я, дергая дверную ручку.
— Как ты…?! — настойчиво поинтересовался парень. Некое удивление читалось на молодом лице.
— На бейдже все написано, — слегка улыбнувшись, ответила я.
После небольшой экскурсии по общежитию, которую мне устроил Эдгар, я решила принять душ и привести себя в порядок. Как сейчас помню тот бешеный день. После всего пережитого, мне просто хотелось пораньше лечь спать. Сняв одежду и положив ее в корзину для грязного белья, накинув снежно-белый халат, я направлялась в мужской душ, так как женский не работал, по словам моих соседок.
Войдя в душ и распустив растрёпанные светлые волосы, я залезла в большую ванную. Расслабившись в теплой водичке и позабыв обо всем на свете, я и не заметила как заснула. Всё-таки это было блаженство после бессонной ночи дома перед сборами и утомительной дороги. Очнулась я от грохота двери в ванной комнате. Видела я всё размыто, промыв глаза, мое зрение улучшилось.
Именно тогда, в тот день, в той нелепой ситуации я впервые увидела его, человека подарившего мне надежду на счастье. Помню, как моё бледное лицо начало заливаться ярким румянцем, в то время как его взгляд скользил по моей фигуре и остановился на губах. Сердце билось в бешеном ритме, и я не знала куда мне бежать и что делать. Рот застыл в немом крике. По телу, которое бросало в дрожь, ползали мурашки. Единственное, что я смогла сделать тогда — это стыдливо прикрыть себя руками, но это не помогало. Именно такие обстоятельства люди называют форс-мажорными. Кёя стоял передо мной полностью голый. Когда наши с ним взгляды встретились, я видела, как дергались мускулы на его лице, и как тяжело ему было сдерживать себя. Сейчас вспоминаю выражение его лица и смеюсь. Его лицо в тот момент, Господи, я понимала, что он не сдерживал себя, а был в растерянности. Это был первый раз, когда я его увидела в таком состоянии. Да, иногда я не понимала его эмоций и чувств, и всё потому, что он выражал их не так как остальные люди. Когда он стоял абсолютно спокойный с закрытыми глазами и молчал — это означало, что он злится. В такие моменты, он напоминал мне маленького, надувшего губки от обиды ребенка, который объявил бойкот и не хочет ничего больше слышать.
Что я чувствовала в тот день? Эмоции меня переполняли, их было настолько много, что я не знала с какой даже начать. Слова застревали где-то посредине гортани. Все тело сковала судорога, а мозг вообще не отвечал. Схватив мыльную мочалку, я кинула её Хибари в лицо. Но он с легкостью увернулся от неё и, резко развернувшись, накинул полотенце и ушел, громко хлопнув дверью. Еще пару минут я смотрела ему вслед и пыталась проанализировать сложившуюся ситуацию.
Выйдя из ванной комнаты, я шла с открытым ртом и перепуганным лицом. Я не могла понять, как так получилось, ведь парни должны были закончить купаться еще час назад и теперь была очередь девушек. Я не знала как себя вести, возникало неловкое чувство, будто меня морально лишили девственности. Войдя в комнату, и сложившись в позу эмбриона на кровати, я тихонько плакала. Горячие слёзы скатывались по ледяной коже, обжигая её. Сквозь зубы я проклинала этот мир. С мокрых прядей волос стекали капли, из-за которых кровать становилась мокрой и неприятной на ощупь. На лице все еще пылал румянец. Неожиданно, я услышала стук в дверь. Вытерев слезы, я открыла дверь. В дверном проеме стояли те самые девушки, что сообщили мне о том, что женская душевая не работает. И тогда я уже начинала догадываться о том, что случилось на самом деле, но верить в это не хотела. Неужели девушка могла пожелать такое другой девушке? Да и тем более, я ничего им не сделала, так за что им так со мной обращаться?
— С новосельем, новенькая, — посмеиваясь надо мной, проговорила одна из девушек.
— Надо было фотик взять, — смотря на подруг, возмущенно пробормотала брюнетка.
— Ах, вы ж дряни! Так это всё вы подстроили? — в ярости, кричала я.
— Неужели ты догадалась? И что ты будешь делать дальше? — спросила одна из девушек, смотря на меня как на букашку, которая по её мнению ничего не сможет сделать. Вот только даже букашки умеют кусать.
— Ничего. — Я больше не понимала, что делала. Не могла сдерживать себя. Жажда наполняла меня полностью, я не отдавала себе отчёта за свои действия. Тело двигалось само, шаг за шагом я становилась всё ближе и ближе к трём девицам. — Просто если какая-то овца насрет вам в душу, простите её, она это от страха, — спокойно, пробуя каждое слово на вкус, проговорила я. Мне не хотелось доставлять этим девицам удовольствия от моего позора. Я знала, что если дать им отпор и показать, что в этом поступке нет ничего страшного, то они возненавидят меня ещё больше, что в свою очередь принесет удовольствие мне. Но знаете, если бы не вся сложившаяся ситуация, возможно я бы никогда не встретила его, мужчину, что старался из-за всех сил научить меня радоваться жизни, но не смог. Ведь, сам не умел ей радоваться. Я была эгоисткой и не замечала, как тяжело ему было дышать. Воздух был для него как яд, который разливался по венам и проникал в каждую клеточку тела, каждый жизненно важный орган, пронзая насквозь. А я была лишь эгоисткой…
В тот день, когда я уже собиралась уходить, одна из девушек схватила меня за волосы и больно потянула, заставляя откинуться назад. В лицо ярко светила лампа и я ничего не видела. Девушки начали быть и царапать меня по лицу. Тогда я ничего не могла сделать. Руками я пыталась выпутать волосы из стальной хватки девицы или закрыть лицо, но все попытки уходили в никуда. С губ стекали капли солёной, с привкусом железа, алой жидкости. Меня начали бить везде, где только было возможно. Постепенно я теряла сознание, последнее, что я запомнила, так это насмешливые слова одной из девиц: «Прости нас».