Второй раз

Или нет. — …Таким образом можно сказать, что мы в западне, — старец о чём-то рассуждал, но Дипперу было не до этого. После таких наглых поп-отсылок слушать его не было ни сил, ни желания, ни возможности. — Ты вообще тут? Я, конечно, рад, что вы меня освободили, но… мы ещё не выбрались. — А? Диппер лениво поднял голову и посмотрел на Среду. Если предполагать, что это закономерная эволюция Билла (прямо как в Покемонах, подумал было Пайнс) — то это полный отход от старого. Причем похоже, это распространялось и на поведение — он был собран и серьезен. Даже странно. — Лама сама себя не спасёт, окаянный, — Среда щёлкнул пальцами. — Давай, соображай. Понимаю, что ты пережил несколько непривычных для трёхмерных существ моментов, что на тебя снизошло озарение или они случайно не додали одну-две хромосомы… — Где-е-е-е мы? Среду не покидало ощущение, что после собирания паренька обратно они и вправду потеряли пару ненужных, по их мнению, деталей — это подтверждало то, что он сидел в кресле, откинув голову, и медленно водил перед собой руками. «Мальчик наслаждается материальностью» — думал он, но сидеть здесь ещё столько же не хотелось. Хотя пацану что — он и так не заметит. — Мы там, откуда нам стоит выбраться. — По-о-о-очему ты не хочешь рассказать о пространственной ловушке Казимира? — мальчик все так же продолжал медленно водить руками из стороны в сторону. Будто бы даже не сам Диппер задал этот вопрос. — Не хочу грузить твой разжиженный разум лишней информацией. Главное то, — Среда медленно подошёл к креслу и уставился на Пайнса. Брюнет остановил свои хаотичные движения конечностями и тоже начал сверлить Среду взглядом, — что ты ещё не до конца здесь. Что странно. — Ты же знаешь, что я должен был тебя убить? Твоё существование — ста-а-а-атистическая ошибка. Они показали мне… — Диппер широко раскинул руки, — все вариации. — Они показали тебе свою реальность, я же кую иную. А теперь спи. Среда щёлкнул пальцами и пошёл в сторону шкафов в надежде на то, что в книгах что-то найдется. Тихое сопение раздавалось за его спиной.

***

— М-да. Пасифика стояла в центре библиотеки в гордом одиночестве и резко озиралась по сторонам в поисках… чего-то. Не сказать, что это одиночество её пугало — но атмосферу нагнетало. Хотя после этого путешествия в куда-то возвращение в библиотеку не самый худший исход. — Но это не моя библиотека, — тихо шептала себе под нос блондинка. — Что-то здесь не так. Нортвест собиралась было подойти к шкафу, чтобы поискать там что-нибудь, но уже на середине своего пути поняла — её шаги были беззвучны. Она резко подбежала к шкафу и бросила на пол первую попавшуюся книгу. Звука не было. «Просто прекрасно» — подумала она, но тут же услышала глухой голос, словно он был за стенкой. «… сама себя не спасёт…». — Ну да, конечно. — почему-то это несколько задело Пасифику, — Я тебе не принцесса в замке, чтобы меня спасть. К сожалению, голос не услышал её негодование. Однако чей это голос, так как это точно не Диппер, и не очень похоже на Билла. Раскручивать это далее Пасифика не видела смысла, и поэтому всё её мысли сконцентрировались только на одном — как отсюда выбраться. Самый банальный вариант — через дверь — отпал сразу же из-за отсутствия оной. Плюс ещё одна странность в копилку не той библиотеки. Её мысли прервал уже другой голос за стеной. На этот раз знакомый. Диппер. «…пространственной ловушке Казимира…» Он что-то знает об этом. Возможно, это последствия посещения Сумеречной зоны. И на кой-чёрт он туда попёрся? «Так, погоди. Что за Сумеречная зона?» Пасифику смутило наличие информации в её голове, о которой она ни сном, ни… духом? Последнее вызвало у неё нервный смешок. Похоже, что это путешествие в куда-то подарило ей много информации, о которой она же ещё не знает. Тогда возникает закономерный вопрос — из чьей же головы она её забрала? Не Пайнс, это точно, он такого точно не знает, сколько бы заумных книжек не прочитал и (не)удачных обрядов не провёл. Билл. Или то, что от него осталось. Хотя это значит, что теперь в его голове такой информации нет, ха. Если таковая у него ещё есть. Однако эта информация не спешила проявлять себя, так что несколько минут Пасифика, скрестив руки, с очень умным взглядом смотрела на книжные полки. Ну и пылищи тут. Блуждающий взгляд искал что-то, что связано с биографией Гудини, разгадкой пространственных головоломок или логикой четырех и более мерных созданий, но ничего такого не нашлось. Хотя одна книга привлекаю её внимание — «Девушка в камине» Моффата — но лишь тем, что на ней не было слоя пыли. Будто бы её сюда поставили только недавно. «Помнишь, что умные люди не рекомендовали тянуть, брать или хоть как-либо взаимодействовать с подозрительными предметами?» — А их тут нет, так что… была ни была, — после этих слов Пасифика потянула на себя книгу. Шкаф затрясся и постепенно начал отъезжать в сторону. Он делал это не торопясь, скрипя шестернями и сбрасывая слой пыли. Спустя пару мгновений блондинка увидела пронзительный взгляд незнакомого старика в бежевых одеждах. — Привет, Лама. — Кто… Не успела она договорить, как невидимая сила резко поменяла их местами. Шкаф за её спиной резко захлопнулся, будто бы он был как новенький. Эта вариация библиотеки отличалась лишь двумя моментами: наличием звука (это Пасифика поняла, когда услышала звук удара книг о деревянный пол) и Диппером, мирно спящим в кресле. — Ну хоть ты тут. Диппер никак не отреагировал на довольно точное замечание. Уже радовало, что этот зазнайка цел, и не радовало, что кроме него ещё кто-то есть. Она медленно подошла к Пайнсу, озираясь по сторонам в поисках ещё чего-то и наслаждаясь цокотом своих каблуков. Он лишь несколько поморщился, когда она приблизилась к нему чуть ли не вплотную. — И что ты тут спишь? Я тебе не за это плачу, — она потрясла его за плечо. Диппер недовольно помотал головой, пробормоча что-то про «ещё пять минут, чесслово». Не долго думая, Пасифика легонько стукнула его в лоб. И теперь-то он проснулся. — О, Пасифика… привет, — он никак не отреагировал на её выходку, — Прости, я… я не справился. Нортвест несколько смутил умирающий тон и бледное лицо Пайнса. Он, конечно, не отличался здоровым цветом кожи, но сейчас всё было ещё хуже. Она приложила руку к его лбу. «Горячо». — Не переживай, Диппер, ты сделал всё замечательно, — она пыталась вновь выцепить взглядом кувшин с водой, который видела где-то тут мгновение назад. — Осталось только твоё замечательно разгрести. Диппер слабо улыбнулся. — Кстати, а где Билл? Пасифика резко уставилась на брюнета. Он продолжал улыбаться и с некоторым удивлением смотрел на неё.

***

— Эй, ты… Да, ты! — Пасифика стукнула пару раз книжную полку. — Я знаю, что ты меня слышишь, поэтому слушай внимательно — у тебя есть долг передо мной и перед человечеством. На человечество мне плевать, поэтому у тебя два долга передо мной, понял? Вытащи нас, черт бы тебя побери! «Дело дрянь» — подумала Пасифика. Она надеялась, что Билл был уничтожен в труху, в радиоактивный пепел или в любую другую форму несуществования. Он ведь как Карфаген — должен быть разрушен. И никак иначе. Непонятно как, но её собеседник смог ей ответить — каким-то образом сквозь книжки и полки пролезла записка, выведенная довольно приятным, но несколько грубоватым почерком. «Принято, дитя человечества. Хотя в этом деле ты продвинулась дальше, чем я». Пасифику невероятно радовало, что ей помогают перегревшийся ботаник и межпространственное существо, которое не знает, что делать. Первый хотя бы на виду есть. — Гримнир, вот он… — бормотал себе под нос Диппер, — Павлин… Тут блондинка задумалась. У её семейства были павлины, это так, однако они все одновременно погибли при неизвестных обстоятельствах, без крови и всякого такого. После этого объявился этот… балагур, и всё завертелось. Что ж, только вопрос — почему Диппер бредит именно этим. — Что с Диппером? В этот раз бумажка вылетела, словно чек из кассового автомата. На ней были выведены руны, которые, почему-то, складывались в понятные ей слова: «Не до конца вернулся. Возможно, он сможет нам помочь. Даже в таком состоянии». — А павлины тут причем? Ответа не последовало. Класс, поехали дальше. Раз этот… этот не может ответить — значит над этим надо подумать. Пав. Ли. Ны. Красивые, неприятные, много перьев, дорого содержать. Пасифика не любила их, так как они были похожи на её семью. Ныне мертвы. «Как и твоя семья». Пасифика хихикнула, однако её несколько смутило, что это был не её внутренний голос. " — Кто ты? — Я море. — Море? — Море. — Что ты делаешь в моей голове? — Даю подсказки, а то Вотан таким макаром вряд ли выберется. — Так ему должны помогать, не знаю… Хугин, Мунин и другие из выводка, а не море. Вообще — почему ты тогда не в его голове? — Я море. — Рад за тебя, помоги уже. — Мы уже помогали мальчику, но он не до конца нас понял. Теперь твой черед. Павлины помогут вам, если вы будете дергать их до шелеста шестерёнок. Пока.» Щёлк, заработало. Не сказать, что на Пасифику снизошло озарение — скорее, мыслить заставило. — Слышь, ты, эй… тут что-то залезло в мою голову и наплело, что нам надо дергать павлинов, пока они не заставят шелестить шестеренки… или как-то так. Ответ в этот раз вылетел между книжек и собирался было упасть на пол, однако Пасифика успела его поймать. «Не стоит им доверять, хотя выбора нету. Посмотри, до чего они мальчика довели». Демон прав — верить чему-то не из своей головы, которое советует нечто непонятное — идея крайне сомнительная. Однако предположим, что оно право. Можно отталкиваться от того, что шестеренки — это шкаф, ибо он точно механический. Следовательно надо что-то с него подергать. Книгу? Одна книжка заставила его открыться, может если есть ещё одна… ан, нет, говорило, что их, значит их много. Звучит логично. " — Почему мы не можем принести в жертву павлина? — Здесь нет павлинов.» — А их… и нет, — тут Пасифика начала смеяться. Сначала сдержано, будто бы она была на очень важном приёме, но затем без всяких ограничений, жизнерадостно и полно. Они не мыслят образами, физическими объектами и материей. Мысль — первоисточник, первопричина и эволюционное развитие. Здесь нет павлинов — не причина, а следствие. Зарубить на корню — почему она сразу не догадалась? Почему никто из них не… Потому что это не твои мысли, зай. Именно поэтому демон в соседней комнате тупит так, будто бы он здесь на проводном интернете со скоростью 200 кбит/секунду, а Диппер лежит в бессознательном состоянии — вы, жалкие мясные туши, украли слишком много. Теперь страдайте. Она смеялась, пока комната разваливалась на миллионы осколков, падающих в антибытие. В конце концов осталась она, стоящая рядом с креслом, в котором валялся брюнет, и сияющая, блистательная форма небытия. Оно заговорило. — Ты смогла. Вы смогли. Гримнир и вы теперь свободны. — скрежет временных плит вместо голоса заставлял Пасифику вытирать слёзы от смеха. — Почему ты до сих пор смеешься? — Знаешь… что… самое забавное? — Пасифика пыталась дышать, но это было так забавно — самые могущественные существа в обозримой Вселенной, почти боги — просчитались. И она это заметила. Это было под носом всё время — но поняла это только сейчас. — Копируя воспоминания во время путешествия вы… оплошали. Вы не поняли, где что чьё — но за это вас нельзя винить, там такой переполох был. Знаете кому было дело до павлинов? Ему, — Пасифика дернула головой в сторону Диппера, который валялся без сознания, — Вы скопировали его, не меня. К слову, вы до сих пор на нём все держите. Однако держа всё на нём вы не учли то, что… Пасифика нагнулась посмотреть под кресло. После пары секунд скрежетаний она достала маленькую фарфоровую статуэтку павлина. — Да, вот оно. Вы не учли то, что он за нас, а со всеми его мозгами он бы догадался, как вам насолить по вашим же правилам. Это первое, — Пасифика протянул руки вперёд. Статуэтка была прямо над пропастью в никуда, зияющее оскверняющим светом существования. — А второе — вы дураки. Теперь страдайте. С этими словами она отпустила то, что держала в руках, и со всей силы зажмурила глаза. Сейчас будет ярко.

***

Пасифика открыла глаза — и перед ней её же библиотека. Ни креста, ни следов взрыва, только тома, фолианты, вёдра с сажей и двери. Как же она скучала по этим бесполезным деревяшкам. Она обернулась. Диппер постепенно просыпался, а на спинку упирался тот старец, которого она видела. Он медленно перелистывал «Критику чистого разума», недовольно ворча через страницу. После того, как он поймал её взгляд на себе, быстро захлопнул книжку и начал говорить: — Не сомневался в тебе, Лама. Даже больше, чем в нём. — За тобой должок, Сайфер. — Уже ухожу, — он вздохнул, пошарился во внутренних карманах плаща и вынул пару золотых монет. На вид древние. — Держи. За ренту. И ему за работу. Старец уже почти вышел из библиотеки, как Диппер хрипло кинул ему в спину. — Что ты будешь делать, Среда? Он, стоя в проходе, развернулся лицом к Пайнсу и, улыбаясь, ответил: — Следить за вами. Чтобы таких, как я, больше не появлялось.

***

Диппер и Пасифика мирно пили, сидя в зале. Старец не обманул — он сразу же уехал на черном «Кадиллаке» куда-то в штат Иллинойс, поближе «к старым высоким деревьям». Откуда взялась машина — неизвестно. Слуги говорят, что она материализовалась прямо перед входом. После такого брюнет захотел промыть мозги чертовски черным кофе, а Пасифика джин-тоником. Часы мерно постукивали своими стрелками, давая всем осознание времени. Оно тут есть. И оно течёт. Всё закончилось. Диппер медленно потягивал кофе, после каждого глотка затягиваясь сигаретой. Будто бы завтра никогда и не будет. — Ты уедешь, да? Брюнет обратил своё внимание на Пасифику. Она сидела прямо напротив него и сверлила взглядом. Умоляюще, тонко намекая, жирными мазками выводя, что вот она, перед ним, причина, по которой ему надо остаться. Ну же. — Да. Она скрестила руки на столе и положила на них голову, а затем хрипло прорычала. Пайнс стряхнул пепел. — Ну и гад же ты, — она тихо проговорила это, не поднимая головы. — Знаю. Пайнс встал, медленно подошёл к Пасифике. Она подняла голову. — Чего те… Он резко прервал её поцелуем. Целовал её словно школьник на выпускном балу, боясь, что всё это сон, с переполняющей нежностью и холодной осторожностью. Словом, типичный ботаник, который дорвался до первой девочки школы. Которая была не особо-то и против. Когда кислород у обоих кончился, они отринули и взирали друг на друга, словно никто не хотел заканчивать. Однако Пайнс смотрел на неё с некоторым состраданием, она же взирала не него с нескрываемым желанием. Он вытер губы рукавом и, допив её джин-тоник, пошёл ко главному выходу. Благо, что всё своё с собой. Дойдя до входа в столовую, он остановился. Уходить по-английский нельзя, верно же? — Я видел свой образ в твоей голове. Я вернусь, когда буду ему соответствовать, — он улыбнулся. Как приметила Пасифика — впервые за долго время. Очень искренне. — Ты… ты можешь… ты должен… — слезы текли по её щекам, но дождя, который мог бы их скрыть, не предвиделось. — Не имею морального права. Увидимся. Последнее, что он услышал, был звук разбившегося стакана. Дальше его уши занял горный ветер, который обволакивал своей свежестью. Ну и деревья же тут, какие же они роскошные! Пора.