Что было бы, если...

Я поехала на Арбатскую 7. В пробках застряла надолго: мне выпало время все обдумать сначала. План мне показался удачным. Я подняла на 4 этаж, открыла дверь ключами. — Миш, ты дома? — Да, Кать. Привет — Извини. И тебе привет. — Ничего страшного. Что случилось? На тебе лица нет? — он внимательно рассматривал меня. И вдруг, его улыбка сошла с лица и он спросил, — что, опять Жданов? — Прости, я понимаю, что тебе больно, но ты не мог бы мне помочь? — Разобраться со Ждановым? С превеликим удовольствием набью ему морду за все: за тот испорченный вечер, за тебя и за сегодня. Впрочем, а что именно случилось? Обидел тебя? Миша пристально оглядел меня с ног до головы и, словно поставив окончательный диагноз, произнес: — Кать, ты опять за свое? Люблю его и больше никто не нужен? Ревную, убиваюсь и медленно схожу с ума? — он цитировал мои слова из моего дневника. Ничего удивительного нет. Я ему дала его прочитать. Я не сумасшедшая, нет, просто ему надо было понять, что со мной происходит. Да я и сама тысячу и один раз пожалела, что посвятила его в свои мысли. Представляю, насколько сильно ему было больно видеть, что его любимая женщина грезит о другом. — Миш, ты в этот раз не прав. Любовь в прошлом. Он меня всегда обманывал и обманывает. — Что значит « обманывает»? Вы виделись? Говори, я не обижусь. — Да, мы спали вместе. Я сама не знаю, что на меня нашло. Я ему опять поверила, а он меня ОПЯТЬ обманул. Я не имела права, понимаешь, ему верить. Я медленно становлюсь той — наивной дурой, Катей Пушкаревой, которая выполняла безоговорочно все приказы своего шефа! Я не могу так больше, не могу!!! — я зарыдала во весь голос, обхватила голову руками и без чувств упала на диван. Первое, что я вспомнила, так это был разговор с Мишей. Про Жданова — ничего. Я даже его имя забыла. А давно пора. — Кать, кто я? — Миша щелкал пальцами у моих глаз. — Миш, что со мной? — Фух, ничего страшного. Ты просто потеряла сознание. Вот таблетка, вот кружка. — Здесь, что, были врачи? — Успокойся, все нормально. Ты два дня не приходила в чувство. Пришлось вызвать скорую. А Жданову морду я набью, не беспокойся. — Миша говорил серьезно, а под конец, вообще сжал руки в кулаки. — А кто такой Жданов? — я удивленно посмотрела на Мишу, — твой конкурент? — Кать, это твой обидч… погоди, ты что, совсем ничего не помнишь? Ты его любила?! — Нет, Миш, я не помню никакого Жданова. А за что ты ему мор… драться будете, короче, зачем? — Прости, врачи не разрешали напоминать тебе о плохом. Только хорошее. И еще, подожди меня здесь, я только на секундочку. Миша схватил трубку, набрал номер врача, который назначал рецепт. — Алло, она очнулась! — Что вы так орете, молодой человек?. Можно потише и поподробнее. — Она, почти, ничего не помнит! Что вы ей дали? — он никак не хотел успокаиваться — Понимаете, скорее всего, это частичная амнезия. Но, со временем она будет потихонечку все вспоминать… — Не надо. Спасибо. Извините, за беспокойство… — Эм, что не надо? Я вам рецепт выпишу другой и она уже через неделю сможет приступить к работе. — Спасибо, но не надо рецептов. Все что ей не нужно, к счастью, она и не помнит. Это будет мешать нашей совместной жизни. Я завтра подъеду и расплачусь. Спасибо за все, — и положил трубку. Только он не предусмотрел, что за стенкой все слышно. Катя была в бешенстве: — Что это значит, может ты объяснишь мне?