* * *
В итоге прошел месяц. Утро началось, как и всегда, пока все дети ушли есть, Ватанабэ все еще лежал на полу. Где ему постелили крохотное одеяло и дали такую же подушку. Он не шел завтракать, ибо Миюки давала ему есть только раз в день на обед, и то после всех остальных, она собирала все объедки на одну тарелку, и потом давала Накамуре. Мальчик был весь в синяках, ибо когда что случалось, все дети сталкивали все на Ватанабэ, и вся злость шла на него. Сегодня должен приехать фотограф, и семья Хироки должна делать семейное фото. Все дети после завтрака бегали туда-сюда, приводя себя в порядок, но Ватанабэ даже не вставал с постели. Он знал, что ему не позволят даже близко подойти. Через час приехал тот самый фотограф, и семья Хироки фотографировалась в гостиной, а Накамура только думал, как ему бы пройти сквозь них незаметно на улицу. Он тихонько прокрался к двери и зашел в гостиную, но его сразу заметили. ― Ты куда намылился? ― спросила Миюки, ― даже не думай вставать до фотографии! Ты не член нашей семьи! ― Я … ― он запнулся, ― иду… на улицу. Миюки уже хотела кричать на него, но ее муж крикнул первым: ― Вали и не показывайся мне на глаза! Ватанабэ вышел на улицу, а на глаза навернулись слезы обиды. Месяц прошел, а он еще не может привыкнуть к такому обращению. Он шел по улице и плакал, обтирая слезы рукавом грязной одежды, которую стирал сам, и только когда Миюки этого захочет. Ему чертовски обидно, и та боль обиды просто сжигает его грудь. В такое время он хочет быть с мамой и папой, поэтому идет на их могилу. Чтобы как-нибудь забыть свою обиду, мальчик увлекался цветами, брал в библиотеке книгу и бесконечно читал о цветах. Знал, что какой цветок означает, и как с ними обращаться. Поэтому, перед тем, как идти на могилу родителей, он брал цветы, которыми он хотел выразить свои чувства. На этот раз, он взял розовую камелию, что означала, что мальчик очень соскучился по ним. Ватанабэ пришел на кладбище, нашёл до боли знакомую могилу, положил около нее цветы и сам сел. Слезы все еще не прекращали течь, Накамура рассказывал маме с папой про вчерашний день, про сегодняшний, что ничего не изменилось. Он просто закрыл глаза и представил, что папа с мамой рядом, сидят с ним как обычно, они о чем-то болтают, рассказывают и смеются. ― Мама, папа, ― сказал мальчик, ― я так скучаю. * * * Вечер того же дня. Накамура сидел на своей «кровати», Миюки, слава богу, не было, она пошла на работу в ночную смену, так как Харуто нигде не работал, а детей надо на что-то кормить. Дети играли, девочки в куклы, а мальчики в войнушку. В доме витал беспорядок, грязная не стираная одежда валялась по дому, посуда почти покрылась цвелью, а Харуто тем временем лежал пьяный на диване. Все привыкли к такому, но Ватанабэ все не мог. Вдруг в дверь постучались, и в дом зашла девушка, лет 20, шатенка с длинными волосами и зелеными глазами. ― Я вашу кастрюлю принесла, ― сказала она, зайдя в комнату, где лежал Харуто, ― спасибо, что одолжили. Акеми, как вы уже догадались, отнесла ее на кухню и хотела уже уйти, как мужчина сел, и жестом позвал к себе. ― Да? ― спросила девушка, подойдя к нему. ― Иди ко мне, котик. Он посадил ее на колени и начал целовать. Акеми не была против, ибо это был не первый раз. Харуто перевернул ее на живот и начал срывать с нее одежду. Двери в детскую были открыты, поэтому детям все было видно, но молчали, никто не посмел и полслова сказать об этот Миюки, ибо Харуто насмерть угрожал собственным детям. Сначала дети ничего не замечали, пока Акеми не начала стонать и кричать оттого, что Харуто вошел в нее и начал резко двигаться. ― Папочка, ― к ним подошла девочка лет четырех, и спросила, ― почему тетя кричит, ты делаешь ей больно? ― Иди в свою комнату! ― чуть ли не крикнул на нее отец. ― А почему? ― Уйди, я сказал, мелкая стерва! Тут к ним подошла девочка десяти лет, взяла сестру за руку и увела, закрыв при этом дверь. Дети продолжили играть и смеялись, только Ватанабэ сидел молча и думал, о том, как смерть не справедлива, и почему не забрала и его жизнь.* * *
Прошло два месяца, Миюки отправили в больницу, на днях она должна народить еще одну несчастную душу. Харуто снова напился и спал на диване, дети тоже лежали, не имея сил играть, ибо два дня прошло, как они ничего не ели. Тут один мальчик встал и показал пальцем на Ватанабэ. ― Это все ты! Это все из-за тебя! Когда тебя не было, папа с мамой так себе не вели! Остальные начали подхватывать эту мысль, в итоге они окружили Накамуру и начали его бить. Кто кулаками, кто ногами, кто как хотел. Только Акатори был в стороне. Но мальчик ничего не казал, не пытался их остановить, просто молча наблюдал со стороны. Слезы подступили к горлу и полились из глаз. Сначала мальчик терпел, но когда боль стала невыносима, попробовал вырваться с криками: ― Я вас ненавижу! Умрите все наконец-то! Он встал и выбежал на улицу, спрятавшись на заднем дворе дома. Он дал волю своим слезам и просидел там до самого вечера. И только поздно ночью, когда все спали, он вернулся. Наутро Харуто поступила новость из больницы, что при родах его жена умерла, и чтобы он забрал своего ребенка из роддома, но мужчина сказал, что он ему не нужен. В тот день в доме все плакали, только Накамура улыбался с мыслю: «Наконец-то она умерла» * * * Не стало Миюки, все казалось, станет лучше, вот только не тут-то было. Харуто напивался после этот еще сильнее, дети вообще бы не ели, если бы не Акеми. Она понравилась Ватанабэ, она не относилась к нему, как ко всем, не била его, не кричала, кормила его, как и всех остальных. Вот только Харуто так не делал. Он смотрел на мальчика так, будто это все он виноват. Увидеть его трезвым можно было лишь когда он спал, за уборку и стирку отвечали самые старшие дети в доме. Акатори и Мика, на них держалось все по дому. Дети все чаще начали коситься на Накамуру, но только Акатори, он был безразличен, что он есть, что его нет, без разницы, проблем от этого меньше не станет, но, по крайней мере, теперь. Их опять навестила добрая тётушка по соседству, но на этот раз она дала Ватанабэ деньги и список, что ему надо купить и отослала в магазин за продуктами. Мальчик молча взял то что она ему дала, и ушел. Затем Акеми начала говорить детям, что нельзя вот так вот издеваться над ним, что он тоже человек, и что ему так самому тяжело, как и им всем. ― Зачем? ― спросил Акатори, как самый старший,― зачем вы нам это рассказываете? Зачем помогаете нам? ― Потому что этот мир не так уж и плох, ― улыбнулась она. Вот только Ватанабэ с ней не был согласен. Когда он вернулся, то сразу же отдал продукты и деньги, что остались, не взяв оттуда и копейки. Он уже хотел идти на улицу, но Акеми его остановила. ― А на ужин ты не останешься? ― Я… ― он запнулся, ― не … хочу. ― Почему? Желудок же потом болеть будет, если не покушаешь. ― Не… хочу. Она начала пугать его своей добротой. Накамура развернулся, чтобы уйти, но она схватила его за руку, от чего мальчик дернулся и, напрягшись, ждал удара. Она это заметила. ― Прости, можешь идти, куда хочешь. И он ушел. Идя до боли знакомой улицей, мальчик опустил голову вниз, дабы не смотреть на людей, что тыкают в него пальцем. Вдруг ему в нос ударил запах сирени, и он поднял голову, увидев деревья белой сирени, оглянувшись, Ватанабэ вырвал пару цветов, он направился в сторону кладбища. Мальчик нашел могилу, к которой шел. Поставил около памятника цветы, и сел. ― Мамочка, папочка, ― он запнулся, ― я… ненавижу этот мир! Накамура еще долго просидел там, пока не стемнело. Когда он возвращался домой, то увидел, что Харуто спит пьяный на диване. Тихо на, носочках, он прокрался до спальни, где тихо сел в закуток и, закрыв глаза, заснул. Где-то под утро к ним снова зашла Акеми и начала готовить завтрак, Харуто не было, он ушел, кто его знает, куда и зачем. ― Доброе утречко, Ватанабэ, ― сказала она, когда мальчик зашел на кухню дабы напиться воды, но он ей не ответил, лишь взглянул на нее. ― Ватанабэ, надо быть вежливым, надо тоже сказать «Доброе утро». Но Накамура только прогудел. Другие дети вбегали на кухню, смеялись, весело спрашивали: «Что на завтрак?» Все сели за стол, а Ватанабэ стоял молча около дверей. ― А ты почему не садишься? ― осторожно спросила Акеми. ― Его место там! ― крикнул мальчик, что сидел за столом, ― мама никогда не позволяла ему сесть за стол. «― Какой ужас, ― подумала девушка, ― бедный мальчик» ― Иди, садись и не бойся. ― Акеми пробовала установить свои порядки в этом доме, ей нравилось приглядывать за этими детьми, ей понравился этот мальчик, что постоянно молчал. После завтрака она осторожно подошла к нему. ― Можно у тебя кое-что спросить? ― Он только посмотрел на нее, ― я увидела, что ты читал книгу о цветах, они тебе нравятся? Мальчик кивнул. ― У меня есть цветочный магазин, не хочешь посмотреть? Он снова кивнул.* * *
Прошел еще месяц. Акеми иногда забирала Накамуру в свой цветочный магазин, и он ей помогал. Сегодня она позволила взять ему те цветы, что очень понравились, и он взял тигровые лилии. Она старалась разговорить его, но не совсем получалось. Но изменить его все-таки немножко удалось, он начал уверенней говорить, но все же боялся открыться ей. Но обстановка в доме становилась все хуже, деньги из бюджета почти закончились, им отключили воду и свет, а Харуто уже не знал, где брать деньги на алкоголь. В очередной раз напившись, он сидел на диване и смотрел на черный экран телевизора. Вдруг он увидел альбом фотографий на диване, что лежал около него. Харуто взял его в руки и начал листать. Это альбом его школьной жизни, он улыбался, пока не увидел на фотографии ее. Ту самую, что встречалась с ним, но потом ушла к его брату, ту самую, что родила этот бесполезного щенка, который висит теперь у него на шее. Лучше бы он сказал, что они умерли из-за него, чтобы его посадили, и он не жил в таком ужасе как сейчас. Чем дольше он смотрел на фотографию, тем сильнее злился, злился на эту суку, на своего брата, они умерли и оставили ему своего ребенка. А что, если он и его убьет? Тогда самому станет легче и смотреть на этого подонка не будет, как соль на рану? ― Ватанабэ, иди сюда! Крикнул он его, на что мальчик вздрогнул, но в комнату, где был их отец, пришли все дети. ― Подойди! ― Снова крикнул он. Накамура подошел, сжав руки в крохотные кулачки. Харуто встал с дивана и ударил мальчика так, что он упал. Дети отшатнулись, прижимаясь к стене. Глаза у Ватанабэ наполнились слезами, душевная и физическая боль раздирала его пополам. Он снова ударил его, мальчик уже не поднимался, оставшись лежать на полу. Снова удар. Почему? Почему он бьет его? ― Это все из-за тебя, ― кричал Харуто, ― вся жизнь полетела к черту из-за тебя! Из-за него? В чем он виноват? Зачем он вообще появился в этом мире? Если бы он мог стать сильнее, если бы он мог умереть вместе с родителями… ― Все из-за твоей мамки и моего брата! Если бы не он, моя жизнь бы не стала такой! Удар за ударом, боль разрывала маленькое тело. Но зачем он должен умирать? Смерть такая несправедливая, почему она не заберет и их жизни? Жизни тех, кто приносит боль и страдание? А что, если он сможет это сделать? Если он убьет их своими руками? Мальчик настолько воспылал этой идеей, что уже не чувствовал никакой боли, улыбка поплыла по его личику. ― Ты чего лыбишься?! Тут лицо Харуто, которое поморщилось, от злости выпрямилось, глаза открылись шире, а затем он упал около Ватанабэ, а в его спине был нож. Все дети закричали и бросились бежать. Ватанабэ встал, в его глазах горел огонь и безумие, жажда отомстить. ― Убить… ― с улыбкой на лице протянул он, ― всех. На улицу понеслись крики, но никто не обращал на это внимания, думая, что это Харуто опять бьет своих детей. Но никто не догадывался, что там стоит мальчик, что отныне не отбрасывает тень, в которой сам был так долго. Пару минут, и шесть трупов лежало на полу, истекая кровью. Ватанабэ ушел в спальню, взял те цветы, что дала ему Акеми, и ушел на кладбище. Он поставил тигровые лилии на могилу родителей и улыбаясь, сказал: ― Мамочка, папочка, можете гордиться мной.