День сурка

У каждого человека есть в жизни такой момент, который он вспоминает, переживает его заново и никогда не забудет. Ведь этот момент – самое важное из того, что происходило во всей его жизни независимо от возраста. Он может быть как у седого старика, так и у восьмилетнего ребенка. Но ты точно знаешь, что это именно ОН, тот самый эпизод. Я показал взглядом на пустой стакан. Вован (уже полтора года как мой однокашник-бабник) молча развел руками. Действительно, на столе были лишь пустые бутылки и стаканы. – Эй, Тёк, сгоняй к бару, притащи градус, - сказал я, обращаясь к третьему собутыльнику. Витян выскользнул из зала за добавкой. - Не могу поверить, что эта тварь так поступила, - выдавил я из себя, обращаясь к Вовану и одновременно роняя голову на скрещенные руки. - Да не парься ты так. Я сразу понял, что она не твой вариант. Да и вообще, я бы больше беспокоился, что ты разбил тачку отца, а не по поводу этой овцы, – сказал друган, начиная вертеть в руках пачку сигарет. - Ты не понимаешь. Это ты можешь прийти с одной, тут же увязаться за другой, замутить с ней, а потом уехать с третьей, ну или с ними обеими. Я ведь реально любил её, – выдавил я из себя, с болью понимая, что это действительно так и осознавая, как влетит от отца за разбитый вчера Эвок, которому не было и трех недель. Радует хотя бы то, что отцу пока не известно о судьбе его новой машины. - Ну, а чего ты ожидал? Ты, ведь никогда не умел с ними обращаться, вот она и тянула с тебя бабло на шмотки и релакс со своим Вадиком. Этого следовало ожи… - не успел договорить Вовчик из-за того, что я перебил его рассудительный тон звоном стакана, который полетел в стенку при звуках этого ненавистного моему сердцу имени. - Ебнулись что ли?! – в зал, где мы сидели, с возмущенным видом ворвался хозяин дома с двумя бутылками текилы. – Саня, крушить все вокруг, можешь у себя дома, но не когда вписан у меня на хате. «Впиской на хате», Витек назвал тусовку в человек шестьдесят на территории его четырехэтажного особняка. Наши с ним семьи дружили уже не одно поколение. Родители разбогатели вместе, но он уже почти десять лет как сирота. Его родители разбились при крушении самолета, упавшего в океан. С тех пор Витек воспитывался двоюродной тетей – единственной оставшейся его родственницей. Жил он один (если не считать периодически приходящих в дом служащих), поэтому тусили в основном у него. - Да Элекзендер опять о своей несчастной любви парится, - заржал Вова, коверкая моё имя на английский манер. - Ааа, теперь-то все ясно. Тогда, бери другой стакан, будем топить в нём твое горе, – обратился он ко мне.- Я как бы все понимаю: зол, расстроен, но крушить все подряд… Братан, это вообще не вариант. Не успели мы выпить за то, чтоб моей Катьке (точнее уже, а еще точнее никогда не моей), да и всем остальным ее родственницам по полу в аду приготовили вилы поострее, как за дверью послышался цокот каблуков этих самых родственниц. - Ну что, голубки, пидарасим потихоньку? – раздался противный голос еще более противной для меня обладательницы этого самого голоса – Ленки, последней пассии Вована, такой же наглой как и он сам, но куда более беспардонной, чем мой камрад, ворвавшейся без стука в Витин кабинет. Бывают люди, которых начинаешь ненавидеть, лишь бросив на них взгляд, даже не узнав их толком. И часто оказываешься прав насчет них, когда узнаешь поближе. Ленка была как раз такой. Но для пресыщенного всем и вся Вована это было то, что он искал. Не удосужив нас с Витей и взглядом, она продефилировала к Вове, обняла его и наклонилась, явно намереваясь поцеловать его в шею. Но Вован, успевший настроиться на женоненавистническую волну, каким-то невероятным движением умудрился сбросить ее с себя, да так, что Её наглейшество еле удержалось на ногах. Только после всех этих событий, я понял - она пришла сюда не одна. В дверях стояла Таня – невеста Вити, по совместительству еще и родная тетя Лены (при этом, она была младше своей племянницы на два года), а за ней я увидел мелькание чьей-то головы. - Ну входите и вы, раз уж наше тайное убежище анонимных алкоголиков теперь перестало быть таковым, - улыбнулся хозяин дома. - А кто это еще с вами? - Это моя очень давняя подруга, - ответила ему без пяти минут жена. - Мы ходили с ней в школу, когда я жила в Североморске, теперь она тоже переехала сюда. - На твоем месте я бы не афишировала эти черные пятна биографии, - хохотнула пожизненная лауреатка премии «я человек-говно». Еще бы. Она, обладательница темно-русых волос, с оттенком рыжеватости на некоторых прядях, в противовес двум блондинкам – натуральной Тане и крашеной Ленке. Глаза скорее две черных бездны, нежели просто карие, у Тани же два зеленых омута, а у Лены две серые плошки. Да и в одежде был явный контраст: ответом на джинсовый унисекс Тани и прозрачно-юбочный минимализм её племянницы было великолепное, алого цвета, платье, буквально кричащее: «Я сама элегантность», а не как у Лены: «Ты у меня первый... за этот час». - Знакомься, моя судьба - Виктор Кравцов, а рядом наш общий друг Саша Серов… - Мвахах, можешь звать его просто Грей, - перебила её любящая племянница, угорающая от своей собственной шутки. - Очень приятно, - улыбнулась мне Аня, пропустив "божественный" юмор мимо ушей. - Взаимно, - угрюмо буркнул я. При этом наши взгляды пересеклись, и я увидел в них ту искру, которая стопудово зажглась в глазах Катьки, когда ей сказали, что я богат. Но мне было совсем не до этого, и я сделал вид, что не заметил её взгляда, а тарелка с лимоном, расположенная на краю стола, мне была "крайне интересна". Далее Вован принес шампанского девушкам и соль для текилы нам. Мы пили то за одно, то за другое. …туман…. -Но Саша!!! – Анин полу крик, полу всхлип вывел меня из небытия. Та же комната, гора бутылок и стаканов на столе, но мы только вдвоем. - Повторяю! Пошла на хер, - рыкнул я на неё, одновременно отталкивая от себя и разворачиваясь в сторону выхода. Слышу глухой удар, звон стекла и невольный стон от боли. Краем глаза вижу Аню, лежащую на полу, посреди разбитого стекла, вижу небольшую струйку крови. Делаю шаг к двери…. снова туман…. -ААНЯ!!! – кричу я, очнувшись в своей комнате, сидя за компьютером. Время без пятнадцати пять, скоро рассвет. Снова этот сон. Сколько можно? Прошло же почти два года. Ощущение, будто этот сон вовсе не являлся обычным видением спящего человека, а скорее был туманным воспоминанием из прошлого. - Где же эти гребаные сигареты? – чертыхаюсь я, расшибаясь в поисках зловещей пачки, дабы успокоить свои нервы никотином...