Мне есть за что бороться

Свистком задорным чайник заливался, Внимание к себе так привлекая, Ведь каждый в этом доме в нём нуждался: Какие ж разговоры да без чая?! Мо, домовая эльфа, тут же рядом, Хлопочет, всех заботой окружая. Глаза в морщинках так лучатся взглядом, Всех, кто вокруг, безмерно обожая. — Что, Мо, всё вышло лучше, чем мечталось? — С смешинками во взгляде Ланс промолвил. — А помнишь, как всё это начиналось? — В тот день хозяин Тео был помолвлен. Мо редко видеть как он улыбаться, Но он сиять улыбкой и душою, И с нежностью к своей мисс прикасаться. Тогда хозяин Тео быть собою. Но не сиять Корделия, хозяйка, Мо видеть, как смотреть она мисс в спину. — А Северус её звал «Мисс всезнайка», — Кивнул Ланс, вспомнив давнюю «картину». — А ты, Мо, мисс хозяйкой долго очень Не признавала. В чём там было дело? — Мо видеть очень много, между прочим. Обидеть Мо мисс вовсе не хотела, Но с ней у нас всё очень измениться И напряженье дом накрыть вдруг тучей. За это Мо на мисс и разозлиться И думать, что без мисс всё быть бы лучше… — Как так? — Мо очень редко ошибаться. Но это быть тот случай, исключенье. Потом я очень-очень испугаться, Когда мисс бросил муж и огорченье, Нет, горе нашу мисс скрутить жестоко: Ни есть, ни спать, лишь плакать много-много. Быть жалко мисс, ей быть так одиноко. И Северус, хозяин быть с ней строго, Но Мо заботу слышать меж словами, И это наводить на размышленье. — Да, это было странно, между нами, И я стал замечать в нём измененья. Он с нашей мисс как-будто расслаблялся, Хоть и бурчал, и норовил обидеть. Но, рядом с ней, он часто улыбался, Хоть и тайком. Но я был рад то видеть. — Мисс Падма говорить довольно часто, Что Северус, хозяин, мисс не пара. И наша мисс от этого быть грустной, Сжималась, будто ждать она удара. — Но став работать с Северусом вместе, Они смогли друг к другу присмотреться. Меж ними я не видел лжи и лести, И всё ж они смогли друг другом греться. — Они любить друг друга тихо, нежно, И отрицать в себе друг к другу чувства. Но Мо всё видеть, но молчать прилежно, Хранить секреты этого «безумства». — Оно им жизнь безмерно осложнило. И Северус посмел нам с ним признаться Что «Наши чувства придают мне силы, Мне есть за что бороться и бояться! Не отступлю и сделаю своею Ту, что посмела отогреть мне душу, Что приняла всего. Я не сробею, Я обещаю Ланс, что я не струшу! Да, я бывал жесток, необъективен, И жалости боялся за заботой. Я был внутри изранен и наивен, Стараясь с головой уйти в работу. Я жизнью Гермионе был обязан, И долг закрыл, ей предложив работу. Корделией за то я был „наказан“, За чувства приняла она заботу. Хотя потом в них всё переродилось, Тогда ж я не виновен был ни разу…» И я спросил — когда ж всё изменилось? — И он вам рассказать? — Да, но не сразу. Он видел Гермиону без накидки, С спиной открытой, в свадебном наряде. Виденье это стало вроде пытки, Он от неё не смог скрыть шок во взгляде, А после и вообще посмел взорваться, Всё высказав. Она же удивляла Тем, что так рьяно стала защищаться, Тем временем накидку прицепляла На плечи, скрыв обзор невероятный. Хоть я не видел сам, ему я верил, Что он не видел ничего приятней. — Хозяин Ланс, как он вам то доверил?! — Ну, мы с ним пили чай и… огневиски. К тому же я — не враг, он это знает. Он друг мне, Мо, хотя, жаль, и не близкий, Поэтому он мне и доверяет. С разводами я им помог чуть позже, Там, где угрозы не нашли ответов, Я надавил любовью там, где можно, Но так, чтоб не задеть в шкафу скелетов. Потом, я помню, было сложно очень: Их недопониманье, и потеря Ребёнка. Но ведь дни не стали ночью, Они сыграли свадьбу, свято веря, Что их семья достойна, чтоб бороться, За то, что стало так необходимо, Что счастье ликом к ним уж повернётся, И в этот раз не промахнётся мимо. — Мо чувствовать, что счастье уже рядом, Вот-вот увидеть мир и улыбнётся, В родительских купаться будет взглядах. Они быть правы — есть за что бороться!