Ветер перемен

      Глава XXIII. Пламя и кровь       Дейенерис Таргариен на самом большом драконе обогнала вопящих и свистящих дотракийцев. Дрогон снизился практически до самой земли, двигаясь прямо навстречу скачущим всадникам. И когда ты видишь, как прямо на тебя летит такая огромная тварь, надо немало мужества, чтобы не осадить коня.       Никто его и не осадил…       Это был фланг Джейме и наших атакующих рыцарей, выдвинувшихся навстречу дотракийцам. Они ушли из-под защиты самострелов. Дейни подловила их весьма ловко.       Дрогон выдал мощный, невероятно долгий по продолжительности язык огня. Закричали люди — те, кто умер не сразу.       В следующий момент две конные армии столкнулись. Крики боли, удары железа о железо, боевые кличи, проклятья и радостные возгласы взметнулись до небес.       Второй, более мелкий дракон, сунулся было на наш центр, но его встретил такой густой ливень стрел, что он выдохнул язык пламени, от которого практически никто не пострадал, и завалился вбок, закладывая новый вираж.       Следом столкнулись фланг под командованием Рендилла Тарли и дорнийские конные тысячи.       Через несколько минут центры армий так же вступили в схватку. Наблюдать за ровным, словно выверенным по линейке, строем Безупречных было одно удовольствие. Правда, они сражались против нас, и это сводило восхищение от их слаженных действий к нулю. Они шли вперед единой стеной, в последний момент практически разом наклонили копья и ударили мощно и сильно.       И две армии, как два трехголовых зверя, сцепились и принялись драть друг друга стальными когтями, клыками и лапами.       Все орали, кричали, кто-то громко засвистел. В треске и шуме лязгающего железа я подозвал Рольфа Брея, командира Ревущего Огня.       — Сир Брей, вы можете как-то помочь сиру Джейме? — я быстро кинул взгляд на левый фланг. Дейенерис Таргариен продолжала резвиться там на своем драконе, и хотя две армии уже вступили в непосредственную схватку, и это ограничивало возможности дракона, Джейме там явно приходилось не сладко.       — Они далеко ускакали, — среднего роста, худощавый рыцарь, задумчиво почесал подбородок.       — Подтяните туда хоть с десяток самострелов, им надо помочь. Сир Муттон со своим отрядом вас прикроет.       — Сделаем, ваше величество, — одновременно кивнули оба рыцаря.       — И еще… Настала пора Дикого Огня. Перекиньте несколько пробных кувшинов через наших пеших в сторону Безупречных.       — Есть, — он развернулся и скорым шагом побежал выполнять указания.       Центр медленно проседал. Безупречные оказались серьезными ребятами. И хотя на них надеты лишь кожаные доспехи, главный их козырь заключался в другом — потрясающая организованность и слаженность маневра. Они действовали как одна рука и наши начали медленно отступать.       — Орм, держи лошадь.       Телохранитель приблизился вплотную, схватил Ручейка за узду и зафиксировал ее. Я встал ногами на седло, выпрямился и осмотрелся.       Тарли на своем фланге действовал прекрасно. Он не просто держался, но сумел погасить первоначальный удар дорнийцев и сейчас даже начал их теснить. Что ж, он знает наш план и знает, что ему предстоит отступить. Он этого не забудет, и пока все делает правильно.       Отряд под командованием Рольфа Брея быстро наводил три больших самострела, выверяя угол склонения. Тренированные расчеты справились с этим достаточно быстро, натянули тетивы и в полет отправились первые кувшины с песком — пристрелочные выстрелы. Они улетели куда-то далеко, расчеты скорректировали положение орудий и произвели еще один залп. На сей раз результат их удовлетворил и откуда-то из-за спин воинов три человека очень осторожно подтащили кувшины с настоящим Огнем. Они вложили их в специальные сумки и торопливо отошли прочь.       Сир Брей издалека повернулся ко мне. Я кивнул, он резко развернулся, махнул рукой и скомандовал:       — Пли!       У меня невольно замерло сердце. Три кувшина сорвались в полет практически одновременно. Кувыркаясь в воздухе, они перелетели над головами сражающихся и упали куда-то в задние ряды Безупречных.       Один из кувшинов взорвался сразу и в воздух взлетели тела, копья и мечи.       И если и до этого вокруг стоял страшный шум, то сейчас Клеверное поле буквально вздрогнуло от криков боли и ужаса. Безупречные, по большому счету, все же молчали, но вот пешие дорнийцы заорали так, словно им неторопливо отрезали яйца. Причем тупым ножом.       Наши пехотинцы, увидев эффект, взбодрились.       — Бей, коли, руби, держать строй, — одна за другой раздавались команды офицеров. Казалось, силы бойцов удесятерились.       За спинами Безупречных родился и вырос над землей внушительный зеленый демон. Там все горело и плавилось.       Два других горшка пока еще не загорелись, но Брей свое дело знал хорошо. По его команде около сотни лучников одновременно запустили горящие стрелы в том же направлении, куда уже улетели снаряды.       Спустя мгновение в тылу Безупречных разверзся ад. Наш центр моментально взбодрился, а вот враги оказались в весьма непростом положении, будучи зажатыми между огнем и противником.       Несмотря на выучку, они остановились, их напор затих, а сами воины все чаще начали оглядываться, пытаясь выяснить, что же происходит позади и как велика опасность.       Надо отдать должное Дейенерис — она не потеряла головы и сразу заметила опасность, которая грозила ее Безупречным. Огромный дракон резко изменил курс, отлетел чуть назад и по дуге полетел на наш центр.       — Товсь! Пли! Пли! — лучники и арбалетчики вновь выплюнули в небеса более тысячи стрел. Стрелять было одно удовольствие, ведь даже при промахе стрелы улетали в сторону врага.       Дейни на своем Дрогоне резко ушла в сторону и явно смешалась. Второй дракон, который пристроился ей в хвост, так же повернул назад.       Таргариен не понадобилось много времени, чтобы сообразить, как действовать.       Я все еще стоял на седле Ручейка, хотя пару раз чуть и не упал, когда лошадь начинала перебирать ногами. С другой стороны подъехал Рольф Кит и я оперся на его плечо.       Дрогон заложил огромный круг, облетая сражающихся со стороны. Я с тревогой наблюдал, как он, наклонившись на правое крыло, миновал дорнийцев, пересек Синий Ручей и как заходит в наш тыл.       — Клиган, скачи и предупреди лучников Дорелла, чтобы они не спускали глаз с этой твари.       Оруженосец кивнул и молча поскакал направо.       Дейенерис зашла с тыла. Дрогон вновь выдал внушительный язык огня и полетел вперед, приближаясь к своим собственным войскам.       На этот раз мы попали в весьма неприятное положение. Лучники продолжали лупить по дракону, но уже не так слитно. Те стрелы, которые никуда не попадали, рано или поздно начинали падать на землю, аккурат на наше войско.       — Ваше величество, — Геральд Орм резко дернул меня за руку и я вместе с ним спрыгнул на землю. Телохранители синхронно подняли вверх несколько щитов. Вокруг стали падать стрелы наших же лучников.       Лорасу Тиреллу одна из стрел попала в плечо, но на счастье не сумела пробить наплечник, скользнула по металлу и уткнулась в траву.       Дрогон пропахал огненную борозду, а потом, приблизившись к своим войскам, резко поднялся в воздух и пошел на новый маневр.       — Эта сука нас явно заметила, — закричал Фелл Серебряный Топор. — Нам надо перейти на другое место.       Мы запрыгнули в седла и ускакали в сторону. Гарт Хайтауэр чуть отстал, прикрывая наш маневр.       Вторым заходом Дрогон прошелся совсем близко, и я почувствовал дуновение горячего воздуха на лице. Это уже очень опасно. И все же Дейни осторожничала и не опускалась слишком низко. Да, наши стрелки внушили ей капельку уважения. Соответственно и дракон не мог жечь так эффективно, и часть его огня пропадала впустую.       Драконы полетели на третий круг. На земле же творился хаос. Пахло горелым мясом, жжеными волосами и кровью… Орали обожжённые и покалеченные. Сотни людей катались по земле, пытаясь сбить с себя языки пламени. Предусмотрительно заготовленных бочек с водой и вымоченных бычьих шкур на всех явно не хватало.       А потом Дейни допустила ошибку. Ей бы продолжать жечь и уничтожать войска, медленно и верно перемалывая сотню за сотней. Но она заметила короля Джоффри в сверкающих доспехах, его телохранителей и не смогла удержаться. А возможно, она просто хотела побыстрее покончить со всем этим ужасом.       Дрогон вновь зашел со спины, немного снизился, так, чтоб уж наверняка и огненным «языком» пропахал короля Джоффри и всю его свиту. И в это время ударили самые мощные наши самострелы и скорпионы, приготовленные как раз для этого момента.       Дистанция оказалась всего ничего. Дейнерис постаралась вжаться поглубже в драконью броню и ее не зацепило.       Железная стрела длиной в рост человека и толщиной с моё запястье резко сорвалась с одного из самострелов и спустя мгновение вошла дракону под крыло, туда, где кожа практически без брони! Она вошла так хорошо, что снаружи осталась едва ли треть…       Рык дракона, наверное, услышали в Королевской Гавани. В нем слышалась ярость, гнев, ненависть. А еще там присутствовала боль и паника.       Дрогон дернулся в воздухе и начал заваливаться направо-вниз. Я неотрывно смотрел, как огромная туша, бешено махая крыльями и хвостом, начала падать, все ближе приближаясь к земле.       Его лапы и хвост задели нашу пехоту, а сам дракон упал прямо в строй Безупречных, раскидав несколько дюжин человек, словно тряпичных кукол и пропахав в земле глубокие борозды.       Я уже вновь запрыгнул на седло и видел сквозь головы, как дракон остановился. От толчка с его шеи упала Дейни. Высота там небольшая, но падение однозначно не пошло на пользу.       А вот нечего сидеть на драконе просто так. Это же идиотизм! Разбираясь с Марвином Магом в королевской библиотеке, мы сумели отыскать сведения, как Таргариены летали на своих зверушках. Они использовали специальные седла, фиксируя себе ноги в районе голени и поясницу кожаными ремнями. И это правильно — дракон выдает в небе различные маневры, может резко изменять направление и руки всадника не всегда способны удержать его от падения и погасить инерцию.       Меня еще удивляло, что Дейни столкнулась с такой проблемой лишь сейчас.       — Сжечь всех! — я выхватил Ветер Перемен и резко махнул им, показывая людям Брея куда надо стрелять.       Один из самострелов к тому времени уже благополучно горел, подожжённый драконом, но два других выстрелили горшки с Диким Огнем прямо в сторону Безупречных и дракона.       Первый сосуд перелетел строй и упал чуть позади, а вот второй ударил дракона в бок и в тот же миг взорвался ослепительным зеленым светом. Дрогон не мог летать, был ранен, но он защищал упавшую Дейни и не собирался бросать ее. Дикий Огонь заставил его зареветь.       Драконы в огне не горят. Наверное, и Дейни способна пережить подобное. Но вот ее людям такое не по силам.       Безупречные, которые бросились спасать свою госпожу и королеву, загорались, словно спички. Там полыхало все — амуниция, люди, железо и кажется, даже сама земля.       Горящий силуэт дракона метался в огне, упорно не желая покидать свою Мать.       В ту сторону продолжали лететь стрелы и болты. По моей команде Брей перестал использовать Дикий Огонь, но и того, что уже загорелось, хватило за глаза.       В некоторых местах еще живые люди перестали сражаться и сейчас буквально катались по земле, пытаясь сбить с себя языки зеленого огня. Тщетно!       К сожалению, там хватало и наших собственных солдат, которым просто не повезло. И все же горящих врагов насчитывалось куда больше! Значительно больше.       Последний дракон Дейни ярился в небе и кружил над поверженным братом и Матерью. Он поливал нас огнем, но выходило это у него достаточно плохо. Раз за разом он пытался снизиться и раз за разом его встречал ливень стрел.       Огонь бушевал прямо посередине битвы. Тысячи воинов, те, кто выжил, сражались вокруг горящего Дикого Огня и обезумевшего дракона. Несмотря на потери, Безупречные пытались спасти свою госпожу, а наши всеми силами пытались им помешать. Там все смешалось в один яростный, завывающий от боли и ненависти клубок.       Люди убивали друг друга, и счет погибших с обеих сторон неуклонно рос.       Капитан Дорелл, командир отряда лучников, перегруппировал своих людей, и они начали бить по дракону.       Дрогону пришлось нелегко. Он не мог летать, но умирать пока не собирался. Драконы вообще живучие твари. Он мог бы отползти и спасти свою жизнь. Но делать этого он не стал и продолжал защищать девушку. Меня восхищала такая преданность.       Никто из нас не видел, что происходит там, в горящем пекле. Но коль скоро дракон никуда не уползал, то и Дейни все еще оставалась где-то поблизости.       Наш центр откинул Безупречных, старательно держась подальше от продолжающего гореть и плеваться огнем дракона.       В Дрогона летели стрелы со всех сторон. Одна уже торчала из его глазницы. Кажется, дракон ослеп на один глаз и окончательно рассвирепел. Да и силы он начал терять. И все же, несмотря на чудовищность момента и сотни смертей, что происходили совсем близко, мне было жаль зверя. Он был ужасен и в чем-то прекрасен.       Дракон расставил крылья, рывком бросился вперед и перекусил какого-то бедолагу. Он мотнул головой, выплевывая перекушенный труп и зарычал. В этот момент ему в пасть влетела очередная железная стрела.       Дрогон поперхнулся, закашлялся и принялся давиться огнем, одновременно махая головой, крыльями и хвостом.       Он закачался, дернулся и с невероятным вздохом, словно наконец-то представилась возможность отдохнуть, упал на землю. Его хвост, дернувшись несколько раз, затих…       — Наша берет! — Бронзовый Джон Ройс привстал на стременах и закричал так, что конь под ним в испуге прижал уши и присел на задние ноги.              Тяжелый, жирный дым стелился над самой землей. Он пах отвратительно — сгоревшей плотью, смертью и страданиями.       И мы вновь ударили.       Ситуация у Джейме тем временем медленно выправлялась. Поначалу, когда Дрогон пожег конных рыцарей, там были серьезные потери и даже некоторая дезорганизация.       Потом дракон переключился на другие цели, Джейме и его люди немного пришли в себя и начали медленно, но верно исправлять ситуацию. После налета Дрогона их там осталось чуть ли не в два раза меньше дотракийцев, но дело этого не меняло.       Дикие всадники могли сколько угодно драть глотку, свистеть и выть, они могли вскакивать на седла и стрелять поверх голов своих товарищей, они могли быть яростными и бесстрашными.       Против выучки лучших рыцарей Вестероса все это действовало весьма слабо. К тому же, из всех доспехов дотракийцы предпочитали лишь легкие кожаные безрукавки, штаны из конского волоса и кожаные ремни с большими пряжками. Вот и вся защита. А их кривые аракхи и длинные кнуты с тяжелыми рукоятями смотрелись издалека куда страшнее, чем были на самом деле.       Они могли быть агрессивными, крикливыми и очень шумными. Но ровней цвету рыцарства они никогда не станут.       С Эриком Феллом и Бронзовым Джоном Ройсом мы обговорили ситуацию и послали на помощь Джейме Эдмара Талли во главе полутора тысяч всадников. Этот удар расставил все по своим местам.       Дотракийцев начали теснить и давить.       Там, на левом фланге все чаще слышалось «Утес», «Простор» «За Джоффри». Звук десятков труб и рогов возносился к небесам. Он бодрил и придавал силы.       Оставшийся дракон летал в небесах и не знал что делать.       Сам Джейме вышел из боя, ускакал в тыл своему флангу, быстро сориентировался в новых обстоятельствах, собрал войско в кулак и ударил. Это было мощно и эпично — рыцари Вестероса показали изумительную выучку и невероятную слаженность. Они ударили единым фронтом, действуя, как один человек.       Испуганные дотракийцы разлетелись в стороны, как утки, когда из небес их стаю бьет один единственный кречет.       Гортанные крики скотоводов, яростный вой, стоны и боль ударили как мощный, всесокрушающий колокол. Я невольно поежился — Джейме взял ситуацию в свои руки, и всем стало ясно, что теперь там просто убивают. А это Ланнистеры умели делать едва ли не лучше всех в Вестеросе. Нет жалости, нет сомнений, нет пощады…       Джейме погнал дотракийцев перед собой, огибая все сражение по широкой дуге и заходя оставшимся Безупречным в спину.       Рендилл Тарли, не знаю уж, как он все увидел на своем фланге, наоборот, начал отступление. Со стороны все выглядело так, словно Дорн начал побеждать.       Дорнийцы взбодрились и, похоже, почувствовали, что для них еще не все потеряно. Они ударили так мощно, что спустя несколько минут от Тарли прискакал вестовой. Оказалось, что я ошибся, лорду Рогового Холма действительно потребовалась помощь и отступление он не изображал! Его действительно сильно теснили.       Дорнийцы словно поняли, что сейчас еще ничего не решено, что у них остались шансы на победу. Они ударили невероятно мощно и едва не опрокинули наш правый фланг.       Я отослал Тарли весь пеший резерв в количестве двух тысяч человек. Запели рога и люди побежали.       Около получаса все висело на очень тонком волоске. Рендилл Тарли, огрызаясь, продолжал пятиться и пятиться назад. Сражающихся воинов словно выкашивало огромной косой.       Звонко пели дорнийские рога, а их горделивые знамена — Мартеллы, Айронвуды и Фаулеры, позабыв о тысячелетней вражде и взаимной ненависти, объединились в один мощный кулак и продолжали бить, резать, колоть…       Атакующий порыв Джейме тем временем остановил вражеский резерв и все вновь застыло в неопределенности.       Солнце между тем практически достигло зенита. Бой продолжался несколько часов и люди с обеих сторон начали выдыхаться. Руки уже не держали оружие с прежней силой, былой азарт поутих, и битва стала утомлять.       В один из моментов дорнийцы подошли еще ближе и невольно подставились. Наши стрелки принялись закидывать их стрелами. Тем более, стрелять приходилось им во фланг, и это было удобно.       Дорнийцы смешались, утратили порыв и завязли в наших построениях.              Через час Джейме, проявив невероятные лидерские качества и чудеса организации, прорубился сквозь последние резервы противника. Его рыцари, оставляя после себя перепаханное копытами поле, заваленное мертвыми дотракийцами и их лошадьми, умирающими и стонущими, оглушенными и ранеными, прошли по дуге и ударили в тыл Безупречных, одновременно сбивая всех врагов и неуклонно сдвигая их к водам Синего Ручья.       Часть дотракийцев сумела вырваться из ловушки. Эдмар Талли со своей тысячей погнал их куда-то на юг.       И все же Безупречные не побежали и не покинули свою королеву. Они сумели перестроиться и несмотря на то, что их окружили с трех сторон, продолжали убивать моих людей, наваливая целые горы трупов.       В тот день Безупречные показали, что они могут быть ровней нашей самой лучшей пехоте.       Джейме прислал оруженосца с просьбой помочь. Я знал, что просто так он не будет просить и коль уж попросил поддержки, значит ситуация действительно тяжелая. Я медленно огляделся. Войск больше не оставалось. Все резервы оказались вычерпаны до дна. Остались лишь Святой Отряд, Честь и Доблесть, Ревущий Огонь, мои телохранители и свита.       — В атаку, поможем лорду-командующему! — я плотнее уселся в седло и обернулся к Феллу. — Веди наш отряд по дуге, вот так, — я показал мечом направление.       Он кивнул, признавая целесообразность маневра.       Мы тронулись шагом, медленно и неотвратимо наращивая ход и огибая все еще сражающийся центр и утихающий на месте гибели Дрогона огонь. Казалось, земля содрогается в такт скачки. «Бум-бум-бум» били копыта коней, и эхо ударов будоражило кровь. На миг, среди смрада и вони, я почувствовал тонкую нотку аромата Клеверного поля. Сейчас вместо некогда великолепного цветочного ковра осталась сырая и грязная, перепаханная тысячами копыт и ног, земля. Она продолжала жить и дышать.       Со мной отправился Уильям Муттон, Джон Ройс, Святой Отряд, все королевские гвардейцы и Тирек Ланнистер.       Гордик Шелби, собрав свой отряд Честь и Доблесть, устремился в центр. Всё, мы израсходовали последние резервы. Сейчас все зависит лишь от нас самих. И я уже знал, какое сильное влияние оказывает на поле боя непосредственное присутствие короля.       Рольф Кит развернул огромный королевский штандарт со львом и оленем. Сейчас, когда остался всего один дракон, да и тот без всадника, это уже можно было сделать.       — Король с нами! Джоффри с нами! — одновременно закричали несколько луженых глоток.       Весь наш клин — меньше тысячи человек, ударил аккуратно в стык между остатками Безупречных и прижатых к ним дотракийцев.       Копья ломались с сухими щелчками, кого-то подняли выше голов, кто-то упал и был затоптан лошадьми.       Серебряный Топор пробил врагов и продолжал давить всей массой нашего строя. Я оказался где-то посередине клина, сместился к краю и принялся раздавать удары направо и налево, действуя копьем. Когда оно застряло в чьем-то теле, я выхватил Ветер Перемен.       Череда оскаленных, хрипящих, матерящихся, злобных, умоляющих лиц мелькали, и я не успевал что-либо выделить и ничего понять в этой круговерти. Несколько раз меня пытались достать. Телохранители вовремя вмешивались, один раз я принял копье Безупречного на щит, а второй просто отклонился и оно чиркнуло по доспехам.       Я не лез в самую гущу схватки. Сегодня хватало и простого моего участия в бою.       И вновь удача начала клониться на нашу сторону. И теперь ничего не могло ей помешать. Противник, так же как и мы, ввел все резервы в бой и оба войска полагались лишь на силу своих рук, на упорство и волю к победе.       Остатки свирепых и неудержимых дотракийцев, которых Джейме прижимал к Синему Ручью, не выдержали первыми. Они развернули лошадей и устремились на прорыв, раскидывая союзников в попытках спасти жизни. Дотракийцы смяли остатки Безупречных и вырвались из ловушки.       Наших воинов едва хватило, чтобы полностью окружить оставшихся врагов, прижав их к Синему Ручью.       К тому времени я уже вышел из боя и отскакал назад, взобравшись на один из пригорков. Было хорошо видно, как внизу, где волны реки окрасились в розовый, люди выдохлись и теперь застыли, разделенные совсем небольшим расстоянием. Все тяжело дышали, но сдаваться не собирались.       Я обратил внимание, как ко мне направляется отряд из десятка человек. Впереди скакал Тирек — без шлема, в разорванном плаще и помятых доспехах, с кровью на лице. На седле перед ним кто-то лежал.       — Смотри, Джофф, кого мы доставили, — он резко, так что дерн полетел из под копыт, остановил лошадь. В следующий момент Тирек бросил на землю обнаженное женское тело.       Девушка была без волос, перепачканная кровью и землей, с неестественно вывернутой рукой… И все же я узнал ее. Вернее догадался, кто это может быть.       — Таргариенская шлюха, — усмехнулся Тирек. И стоящие вокруг меня люди закричали и засвистели, вскидывая вверх мечи и копья.       — Отлично, Тирек! — я широко и устало улыбнулся. Сил на серьезные эмоции просто не осталось. И все же Дейенерис сумела выжить в том аду, что был на месте горящего Дикого Огня и погибающего дракона. Невероятно! — Герольд, накинь на нее что-нибудь и отвези к архимейстру Марвину. Пусть он ее осмотрит и окажет помощь. Охраняй ее, а потом свяжи.       — Да ты что, Джофф? Лечить эту суку собрался? Голову ей отрубить, — зло выкрикнул Тирек и часть воинов поддержала его смутным гулом.       — Э, нет, — я обвел взглядом окружающих меня людей и заметил, как они медленно умолкают. — Так просто она не умрет!       Воины заворчали. Успокоились они не сразу, но в открытую никто со мной спорить не стал.       В небесах, под самыми облаками, летал последний дракон. Временами он ревел, и тогда мне казалось, что в его голосе слышится не только ярость, но и одиночество. Он кружил, кружил, уже не нападая, а просто наблюдая сверху за всем происходящим. Затем развернулся и улетел.       Герольд увез оглушенную Дейенерис, а ко мне подскакал Рендилл Тарли.       — Эти мужеложцы сдаваться не собираются, — не сказал, а буквально выплюнул он. — Добить их?       — Отправьтесь к ним назад, лорд Тарли и предложите безоговорочную капитуляцию в обмен на жизнь.       Лорд Тарли ускакал. Я видел, как он встретился с кем-то из дорнийцев и они что-то обсуждали. Через некоторое время он вернулся обратно.       — Они выдвинули ряд условий, пытаются уточнить, чем им придется пожертвовать и как все будет организовано, — сообщил лорд Тарли.       — Похоже, просто тянут время, — предположил Эрик Фелл.       — Я думаю так же, — кивнул Рендилл. — Вечер не за горами. У них осталась одна конница, и я уверен, под покровом темноты они попытаются прорваться на юг.       — Скажите им, лорд Тарли, чтобы сдавались и пообещайте, что с ними обойдутся, согласно их положению. Если откажутся, сразу пускайте в ход луки и самострелы. Сир Дорелл, отправляйтесь к своим людям. Вы знаете, что делать!       — Вы отдадите приказ расстрелять фактически беспомощных врагов? — удивился лорд Ройс.       — Уже отдал, если вы не заметили. И если они такие тупые, что готовы продолжать сражаться, то я не готов терять собственных людей.       — Правильно, в Пекло вежливость, — кивнул лорд Тарли и вновь поскакал к окруженным врагам.       Дорнийцы отказались просто так сдаваться. И тогда сир Дорелл взмахнул рукой, и сотни стрел полетели в сбившуюся в кучу толпу.       Потребовалось два залпа. Множество людей упало, заржали кони и почти сразу дорнийцы выкинули белый флаг.       Битва на Клеверном поле закончилась.       Медленно, словно сомневаясь, я оглядел поле боя. Неужели это всё, и мы победили?       Люди Тарли принялись разоружать дорнийцев. Тут и там по полю пошли гасилы — это такие воины, которые добивают раненых с помощью узких мечей или кувалд. Раненых было так много, что всем помощь явно не окажешь. Тем более, многим из них суждено умереть от потери крови, гангрены и просто боли.       Дотракийцев добивали всех без разбора. Джейме раз и навсегда хотел показать диким восточным племенам, насколько может быть суров и беспощаден Вестерос. Он задумал преподать им один-единственный, беспощадный и смертоносный урок, сделать так, чтобы дотракийцы начали бояться не только моря, но и их охватывала медвежья болезнь при одной идее вновь столкнуться с западными рыцарями.       С дорнийцами и оставшимися в живых наемниками (в основном это были Вороны-Буревестники) обошлись куда гуманней. Добили лишь совсем безнадежных, а всем остальным Молчаливые Сестры принялись оказывать помощь.       Ко мне подскакал Джейме с десятком рыцарей. Все они выглядели окровавленными, уставшими, заляпанные грязью и потом. И все они улыбались.       — Джофф, давай отъедем в сторону, — предложил Джейме и мы отправились туда, где не так сильно пахло кровью, смертью и дерьмом.       Нам пришлось проехать через Клеверное поле. Мертвыми была усеяна вся земля. Аромат победы густо смешивался с запахом свежих трупов. Ручеек фыркала, мотала головой и изгибала шею — эта атмосфера не пришлась ей по нраву. Я медленно двигался и видел повсюду окровавленные части тел, раскроенные черепа, изуродованные носы, отрезанные уши, разрубленные шеи, выколотые глаза, вспоротые животы, выпавшие наружу внутренности, обагренные кровью волосы, исполосованные туловища, вывихнутые пальцы и конечности… Перерубленные частично или полностью тела, пробитые стрелами лбы, туловища, руки или ноги, торчащие наружу ребра… Безжизненные лица с остекленевшими глазами, которые еще несколько часов назад были полны жизни и смеха… Зияющие раны, последние вздохи умирающих… Реки крови…       Я невольно согнулся в седле. В горле появился ком. Война предстала предо мной во всем своем ужасе и невероятной жестокости. Сколько жизней оборвалось на Клеверном поле? Я пока еще смутно осознавал истинный масштаб произошедшей битвы, но в сердце уже начал заползать какой-то суеверный ужас…              Мы разбили лагерь выше по течению Синего Ручья, за холмом, так, чтобы к нам не долетали запахи и стоны.       Слуги достали с повозок мой огромный шатер и принялись его раскладывать.       Один дракон остался в живых, но теперь он уже не страшен. У нас есть Дейенерис, которую я намеревался держать в собственном шатре. Думаю, дракон это почувствует и откажется от лишней агрессии.       Я спрыгнул с коня. Роберт Бракс помог снять шлем и панцирь. Джейме командовал, выставляя охранение и раздавая многочисленные распоряжения. Так же он приказал доставить сюда тела всех наиболее знатных рыцарей и лордов. Я не видел множество людей, как друзей и товарищей, так и врагов, и мне бы хотелось прояснить их судьбу.       Первым принесли сира Барристана Селми — горделивого старика, сохранившего мужество и величественность даже после смерти. Память прошлого Джоффри его прекрасно помнила. Чертов идиот, как он мог прогнать такого человека?       Отдельно укладывали наших погибших. Вот бережно положили Лораса Тирелла, рыцаря Цветов. Казалось, на его лице застыло удивленное выражение. Чье-то копье пронзило его горло. Вот и Тирелл погиб... Он мечтал о славе и известности. Он хотел стать самым знаменитым рыцарем Вестероса. Вот и нашел ты свой конец, рыцарь Цветов! Ты умер, хотя глядя на твое смеющееся лицо и зная жажду жизни, нам всем казалось, что смерть и ты — вещи абсолютно несовместимые. Как же нелегко будет Маргери об этом узнать…       Я нагнулся, встал на одно колено и закрыл его глаза.       Около Селми положили Джораха Мормонта. Его я не знал, но его опознали мои рыцари. Мормонт погиб, пытаясь спасти поверженную Дейни. Он сильно обгорел, а потом его добили несколькими ударами. Вместе с ним положили Галлада Высокого — он не был значимым или родовитым, но когда-то он служил Джоффри как телохранитель и слуги решили его принести. Он погиб, сражаясь рядом с Оберином Красным Змеем. Что ж, теперь стало понятно, куда делся этот человек, после того, как я его прогнал. Тогда я был молод и глуп, и некоторые решения принимал сердцем. Наверняка, он успел много интересного рассказать Мартеллам о Джоффри и его привычках.       А вот и тело самого Оберина, Красного Змея. Этого добили специально. Я намекнул Тарли, что в живых он не нужен и тот все сделал правильно. Оберин погиб в бою и смерть не стерла с его лица высокомерного выражения. Его доспехи — помятые, исцарапанные, заляпанные кровью и землей были невероятно богаты.              Рядом с Лорасом Тиреллом положили королевского гвардейца Рагнара Рава. Он погиб недалеко от меня, и я видел, как кто-то из Безупречных пронзил его копьем.       Люди приносили трупы и складывали их один за другим. Рыцари из Утеса, Риверрана, Королевской Гавани, Простора. Их было очень много. И все же, несмотря на потери, я был рад, что Джейме, Эдмар Талли и Рендилл Тарли остались в живых.       Правда, Талли не повезло. Дотракийцы сильно его посекли. Сейчас речной лорд чувствовал себя не самым лучшим образом. Я искренне помолился Семерым, чтобы Марвин Маг показал все, на что способен и не дал Эдмару умереть.       Оруженосцы раздобыли несколько стульев и скамеек. Я сел и устало вытянул ноги. Ветер хлопнул королевским знаменем. Солнце светило прямо в глаза. Я закрыл веки и наслаждался приятным, ласкающим теплом. От вод Синего Ручья шла восхитительная прохлада. Там порхали стрекозы и бабочки — для них ничего не случилось, а жизнь продолжалась, как и раньше.       Джейме куда-то отлучился, а через полчаса вернулся с трофеем. Его рыцари вели двух связанных юношей. Они подвели их и заставили опуститься на колени.       Я не знал никого из них. Крепко сбитый, коренастый и коротконогий юноша с высоким лбом, квадратной челюстью и широким носом смотрел на меня дерзко и вызывающе.       С точно таким же выражением стоял и его спутник — высокий, с рыжим солнцем в волосах, симпатичный и мускулистый парень. Один его глаз слегка косил.       Они оба были ранены, но не слишком серьезно. И по их великолепным доспехам становилось ясно, что это птицы высокого полета.       — Вот этот, что ниже — Квентин Мартелл. А второй, тот, что повыше, Клетус Айронвуд, — представил их Джейме и среди окружающих рыцарей прошел смутный гул.       — Это правда? — я с недоверием посмотрел на представившего пленников лорда-командующего.       — Так и есть, — он усмехнулся широко и весело. — Ты ведь понимаешь, что это значит?       — Это конец войне, Джейме! — я все еще не мог поверить, что у меня в плену наследники двух самых могущественных домов Дорна. — Поднимите их. Эти люди слишком благородны, чтобы стоять на коленях даже перед королем, — я подошел к ним ближе и перевел взгляд с одного на другого. — Поклянитесь, что не сделаете попытки убежать, что не нападете ни на меня, ни на кого из моих людей и вас развяжут, окажут все необходимую помощь, накормят, напоят и будут относиться с уважением.       Парни переглянулись. Я видел в них упрямство и отвагу. И все же горячка боя прошла, они окончательно поняли и приняли свой новый статус.       — Клянусь Семерыми, я не причиню вреда ни королю, ни его людям, и не буду пытаться сбежать, — первым сказал Мартелл.       — Клянусь, — повторил следом Айронвуд.       — Мы еще поговорим, сиры, — пообещал я им. — А пока прошу воспользоваться моим гостеприимством.       Парней увели. Естественно, никто не собирается полностью верить им на слово. За ними будут следить и охранять. Но королю просто необходимо изредка показывать свое великодушие и милость.              Военного совета не было. Не попади к нам в руки юные Мартелл и Айронвуд, и с Дорном пришлось бы повозиться. А возможно, мы бы так и не смогли ничего сделать. Дорнийцы бы заперлись на своих перевалах и начали партизанскую войну, как делали это при любых обстоятельствах.       Но у нас в руках имелся невероятный козырь. В тот же вечер вороны улетели в замок Айронвудов и Солнечное Копье с вестями о пленниках.       Наши отряды разошлись в разные стороны с целью добить часть дотракийцев — их спаслось около трех тысяч. Так же было необходимо отыскать и пленить отдельных воинов, которые выжили и сумели улизнуть с поля боя.       Рендилл Тарли озвучил невероятные цифры. У нас погибло свыше семнадцати тысяч человек, а у врагов более двадцати пяти. Воистину, Клеверное поле собрало богатую жатву. И хотя для нас это и не стало пирровой победой, но к таким потерям следовало относиться очень серьезно.              Вечером состоялся пир, на который были приглашены самые знатные дорнийцы. В Вестеросе такая практика в порядке вещей — более того, она считается правилом хорошего тона. Если война шла на жизнь, а не на смерть, то выживших врагов прощали, сажали за стол и во время такого пира все славили взаимное мужество и обсуждали перипетии закончившегося боя.       Вражды к младшему Мартеллу я не испытывал, а Айронвуд здесь вообще второстепенный персонаж.       Слуги накрыли один большой, длинный стол. По одну руку от меня расположился Джейме, а по вторую Рендилл Тарли. За ними сидели отличившиеся лорды и простые рыцари. Дальний конец стола занимали дорнийцы — Квентин Мартелл, Клетус Айронвуд, Франклин Фаулер по прозвищу Старый Ястреб, лорд Поднебесья и Хранитель Принцева перевала. Этот человек был уже не молод, вымотан физически, с многочисленными перевязанными ранами на всем теле. Рядом с ним сидел Морс Манвуди, ставший после смерти отца новым главой дома Манвуди и хозяином Королевской Гробницы.       Их окружали остальные дорнийские лорды и рыцари — не такие влиятельные и родовитые.       Дейни на пиру отсутствовала. С ней все непросто, тем более она себя плохо чувствовала и после лечения Марвина Мага металась в бреду.       Ну да, падение с дракона, нахождение в Диком Огне и многочисленные повреждения даже Таргариену не пойдут на пользу.       — За окончание войны, — первый тост поднял Джейме Ланнистер.       — За окончание войны, — ответил ему Франклин Фаулер и вытянул вперед руку с золотым кубком.       Мы выпили и буквально набросились на еду. Аппетит у всех был просто чудовищный. Через некоторое время Тарли предложил новый тост — за погибших. Все выпили и вновь отдали должное еде.       Блюда не были изысканными и необычными. Простая походная пища — жареное мясо и дичь, рыба, много хлеба и овощей, а еще больше пива и вина.       Слуги не успевали менять опустошаемые с огромной скоростью блюда. После третьего тоста за столом послышалась первая шутка. Кто-то вспомнил курьезный случай во время боя…       Битва закончилась. Множество людей погибло. Но мы-то живем!              Утром в столицу улетел новый ворон. Еще вчера мы написали, что победили и сообщили о тех, кто погиб и кто выжил.       А вот сегодня ворон понес приказ — флоту под командованием Мейса Тирелла и Редвина Пакстера надлежит выйти из столицы, дойти до Штормового Предела, взять там людей и отправляться отвоевывать остров Арбор.       Мейс потерял сына, но я посчитал, что в бою, имея возможность отомстить, ему будет легче все это забыть.       Следующие дни были заполнены делами, суетой и решением вопросов различной степени тяжести.       Более двухсот человек получили рыцарские шпоры, и мы провели пир в эту честь. Огромное количество трофеев, лошадей, доспехов и оружия надо было собрать, куда-то сложить или начать переправлять в Королевскую Гавань. Многое мы раздарили там же, на месте.       У живых дотракийцев — их мы взяли в плен свыше полутора тысяч, отобрали лошадей и коней, а их самих поместили под охрану. Отдельно от них находились свыше тысячи семисот Безупречных.       Несмотря на наши колоссальные потери, после битвы на Клеверном поле мало кто сумел сохранить уважение к дотракийцам, как к бойцам. Безупречные смогли завоевать чуточку больше одобрения, но никто из рыцарей и лордов не стал их считать непобедимыми.       Возможно там, в Эссосе, они и были на высоте, но здесь, в реалиях хороших доспехов, тяжелой панцирной пехоты и качественной организации, они явно не тянули на звание самых смертоносных войск этого мира.       Серого Червя мы так и не нашли — он надевал доспехи, как и у всех остальных, а в той каше, в которую превратилось поле боя, в том огромном количестве трупов, искать его было некому да и не зачем. Возможно, он и выжил. Вместе с ним осталась неизвестной судьба Даарио Нахариса. Да и хер с ними…       Миссандею взял в плен Рендилл Тарли — я выкупил ее у него. Эта девушка, знающая несколько языков, знакомая с обычаями многих городов и прекрасно разбирающаяся в разнообразной культуре Эссоса, могла мне пригодиться.       Девушка выглядела милой, возможно даже и симпатичной, но никакого интереса, кроме как делового, она у меня не вызвала. Она на коленях просила меня разрешить ей ухаживать за раненой Дейенерис и я, все обдумав, позволил ей это.       Люди копали огромные длинные ямы и хоронили павших. Их было так много, что битву на Клеверном поле начали считать одной из самых кровавых за всю историю Вестероса.       На восьмой день прибыли послы Дорна. Возглавлял их лорд Андерс Айронвуд по какой-то причине не участвующий в Клеверной битве. Этот человек являлся вторым по могуществу, после Дорана Мартелла, лицом в Дорне.       Сам Доран прибыть не смог, но прислал грамоту, согласно которой все свои права делегировал старшему сыну Квентину.       Фаулеров — третий по могуществу дом Дорна, представлял лорд Франклин.       На Клеверном поле под звуки труб, под взором тысячи рыцарей и лордов все гордые и непокорные лорды Дорна склонили свои колени и принесли слова вассальной клятвы.       Я наблюдал за лицами дорнийцев — высокомерными, властными, суровыми, и понимал, как нелегко им говорить подобное. Да еще и после одного из величайших поражений Дорна в истории.       Это был невероятный, судьбоносный момент — признание гордым Дорном своего поражения и подтверждения зависимого положения. Историки и мейстеры напишут книги об этой битве и об этом моменте, а барды сложат песни.       Дорн, как и другие мятежные регионы до них, отделался схожей ценой — миллионом золотых драконов в качестве контрибуции, клятвой верности и заложниками в лице Айронвуда и Мартелла. Дорнийские лорды пообещали собрать деньги в течение месяца и лично доставить их в столицу. Нас всех это вполне устроило.       Сами Безупречные, дотракийцы и немногочисленные оставшиеся в живых наемники принесли клятвы, что они больше никогда в жизни не поднимут оружие на короля Вестероса и его людей.       Самое веселое мы приберегли на самый конец. И озвучил все это Джейме Ланнистер.       — Пленные дотракийцы и Безупречные передаются на попечение Дорна, который обязан позаботиться об их дальнейшей судьбе. Под страхом смерти этим людям запрещается покидать Дорн и оставаться где-либо еще в землях Вестероса.       Надо было видеть, как вытянулись лица у дорнийских лордов.       — Ваше величество, но что мы с ними будем делать? — попытался образумить меня Андерс Айронвуд.       — Вы пригласили в Вестерос Дейенерис Таргариен, а она привела свое войско. Вы чем-то кормили их раньше, вот и теперь прокормите, — я пожал плечами, показывая, что это не забота Короны. — Мы не хотим, чтобы дикие обычаи дотракийцев утвердились в Вестеросе и нам совсем не нужно, чтобы они разбавляли андальскую кровь.       Ну да, все поняли, что в преддверии Зимы столько лишних ртов никому не нужны. Тем более, эти рты весьма прожорливы и очень буйные.       Мы забрали всех их лошадей. Кочевники выглядели сломленными. Ну, еще бы — конь для них символ всей жизни.       Я не знаю, что дорнийцы будут делать с дотракийцами или Безупречными. Нам они так же без надобности. Рабства в Вестеросе нет, а посылать таких ребят на Стену — значит делать из Стены посмешище. Евнухи и безграмотные конеебы принесут Северу больше проблем, чем пользы.       Возможно дорнийцы разберут их по замкам, сделают слугами или наемными рабочими. Может быть переправят обратно в Эссос или просто убьют… Хотя все понимали, что в лице стольких людей мы усиливаем Дорн, мы так же знали, что у них возникнут неизбежные потери. Все эти ребята клялись служить Дейенерис Таргариен, а не дорнийским лордам. Значит, конфликты неизбежны.       Нас больше не волновал этот вопрос.              На следующий день, закончив основные дела, мы отправились домой, в Красный замок.       Дейни провалялась в бреду около недели, затем пришла в себя, но еще дней десять находилась между жизнью и смертью. Я нанес ей визит вежливости. Мне захотелось посмотреть на девушку и просто познакомиться.       Глядя на ее бледное, изможденное лицо, на совершенно безволосую голову, на черные круги под глазами и выражение бесконечной усталости, мне на какой-то момент даже стало ее жалко.       Она не хотела говорить, и как мне кажется, мечтала о смерти. Все её начинания пошли прахом, два из трех драконов погибли, верные люди сложили головы…       Мы обменялись дежурными фразами, и я оставил ее. Время для серьезного разговора наступит позже, когда мы все окажемся дома, и когда девушка немного оклемается.       Сейчас же мне хотелось побыстрее доставить ценную пленницу в замок.       Через неделю мы уже въезжали в Речные ворота. Народ встречал нас криками радости и восторга. Мы втроем — я по центру, Джейме и Рендилл по краям, возглавляли наше войско. Сразу за нами двигались королевские гвардейцы и телохранители, а за ними — знаменосцы с великолепными стягами. Следом, ровными рядами, торжественно и величественно, шла вся наша армия. Я оглядывался, и гордость заполняла мое сердце. Это было надежное, испытанное в боях войско, лучшие из лучших. Они верили мне, а я верил им!              Около ворот Красного замка нас встречал весь Малый Совет и все влиятельные лица. Маргери выглядела плохо — она все еще переживала за погибшего Лораса.       Мы долго говорили в ту ночь — о нас самих, наших детях и родичах, войне и будущем…       На следующее утро три торговых корабля ушли на Драконий Камень. Мне был нужен обсидиан. Так же я послал письмо на Стену и поинтересовался, когда же они дадут нам мертвяка?       Через два дня состоялся великолепный пир, на который пригласили свыше тысячи человек. Для простых людей накрыли столы в Драконьем Логове. Народ пил и гулял три дня, мы выставили много вина и еды. Битву на Клеверном поле отмечали с размахом. В самом конце провели рыцарский турнир с хорошими призовыми, и по его итогам вновь укомплектовали Королевскую Гвардию.       К тому времени Мейс Тирелл и Пакстер Редвин практически без сопротивления очистили остров Арбор. С дорнийцами у нас теперь мир и они спокойно убрались на свои земли, а вот железнорожденных пришлось выбивать.       Это не заняло много времени — Грейджои фактически остались в одиночку, полноценного флота они так и не заимели, и с острова их легко сбросили.       После этого наша эскадра зашла в Старомест, пополнила там потери в людях и кораблях и отправилась дальше — в Утес Кастерли.       А потом наконец-то настало время поговорить с моей пленницей.              Дейенерис Таргариен       Невысокая, хрупкая девушка с типично валирийской внешностью — глазами фиолетового оттенка и серебряными, очень короткими, волосами задумчиво прошлась по своей камере, расположенной где-то в Красном замке. Хотя, надо признать, камера больше походила на неплохо обставленную комнату. Да, на единственном окне крепкая стальная решетка, а мощная дверь снаружи закрыта на засов и ее постоянно охраняют стражники.       Во всем остальном здесь было вполне терпимо — удобная большая кровать, застеленная чистым бельем, стол и стулья, уборная в отдельном коридоре, кувшин с вином и корзина с продуктами на отдельном столике — хлеб, ветчина, фрукты…       Она находилась в плену, но король Джоффри даже давал ей возможность отвлечься и как-то скрасить тоску.       Девушка взяла книгу — «Песни Вестероса», с ногами забралась на кровать, прислонилась к стене и наугад открыла ее где-то в середине и задумчиво прочитала название «Осень дней моих». И хоть песня посвящалась совсем другим людям, была грустной и лирической, у Дейенерис невольно гулко ударило сердце — все, что там написано, очень хорошо подходило под ее жизнь и нынешнее положение.              Ах, как хороши бескрайние степи Дотракийского Моря! Свежий, пахнувший разнотравьем ветер, яркое солнце и мягкая, прогретая земля. Поначалу ей было не просто привыкнуть к обычаям степного народа, но затем, когда она выучила язык и освоилась, жизнь заиграла новыми красками.       Первый надежный спутник — Джорах Мормонт. Первая любовь — суровый и могучий кхал Дрого. Она таяла в его руках и объятьях, и знала, каким на самом деле может быть этот внешне свирепый и молчаливый человек…       Тогда же она начала чувствовать свою силу и поняла, что старший брат Визерис, которого так уважала, любила и побаивалась все эти годы — простое ничтожество, червяк, а не Дракон.       На пиру в честь добрых предсказаний дош кхалин глупый и пьяный братец обнажил меч, приставил его к ее животу и угрожал… Кхал Дрого короновал его расплавленным золотом.       Слабые драконы, или те, кто лишь пытается ими казаться, позорят Таргариенов. Ей не было жаль своего братца. Почти…       Много чего случилось после. Виноторговец пытался ее отравить, а одна из спасенных ею пленниц — мейга Мирри Маз Дуур решила отомстить и погубила Дрого, сведя его своим лечением к погибели.       Дрого умирал, и Мирри Маз сказала, что мужа можно спасти, лишь пожертвовав другой жизнью. Так она потеряла своего нерождённого ребенка, Рейго, Жеребца, которому предсказывалось, что он покроет весь мир.       Мужа она так же не спасла. Да, он остался в живых, но был как овощ, а не полный ярости и любовного пыла мужчина. Он и говорить-то не мог, и не видел, что происходит вокруг.       Рыдающая Дейни удушила подушкой своего мужа, свою Луну и Звезды, а потом приказала сложить костер, положить туда тело Дрого, привязать предательницу-мейгу и поместить три драконьих яйца — подарок Иллирио Мопатиса.       Дейенерис вошла в огонь простой девушкой, бывшей женой великого кхала. Огонь не смог причинить ей вреда. Она вышла из него Неопалимой и Матерью трех вылупившихся драконов. Она стала первой кхалиси за всю историю, служить которой согласились мужчины-дотракийцы.       Она дала имена своим чудесным драконам. Черного, самого большого и свирепого, она назвала Дрогон, зеленого — Рейгаль, а золотого — Визерион.       Вместе с остатками своего кхаласара она шла все дальше на восток и прошла Красную Пустошь. И все это время в небе тревожным огнем полыхала яркая комета, предвестница чего-то нового и страшного. Она вела и звала…       Первым крупным городом, в котором она остановилась, оказался Кварт — старый, богатый и лживый. Здесь стояли высокие башни, имелось многочисленные площади с фонтанами, украшенными статуями драконов, грифонов и мантикор.       Правители Кварта называли себя Чистокровными. Ей с огромным трудом удалось с ними встретиться. Но они не дали ей того, что она хотела для завоевания Железного Трона. Она не получила ни кораблей, ни воинов и Чистокровные явно не горели желанием ей помогать — их интересовали лишь ее драконы. В Доме Бессмертных, местных колдунов, она едва не погибла, заплутав в колдовских видениях, но ее спас Дрогон.       В порту Кварта Дейенерис вновь чуть не убил жалостливый убийца. От неминуемой смерти ее спас прославленный рыцарь сир Барристан Селми, бывший лорд-командующий Королевской Гавани. Он и его спутник — Бельвас-силач, с тех пор повсюду ее сопровождали.       Там же ее нашли три корабля, присланных Иллирио Мопатисом. Магистр звал ее обратно в Пентос, но она, следуя предсказанию, поплыла не туда, а в залив Работорговцев, где причалила в городе Астапор.       Про Астапор говорили, что он построен из кирпича и крови, и из кирпича и крови все его люди. Там Дейенерис изображала покупательницу Безупречных. Она пообещала отдать за них своего самого крупного дракона — Дрогона. По совету Мормонта она прикинулась, что не знает гискарского диалекта валирийского языка, на котором там все говорили.       Она обманула Господ и сразу после сделки натравила на них дракона, а полученные Безупречные по ее приказу принялись резать и убивать работорговцев. Астапор пал к ее ногам, как спелый плод. Кругом громоздились трупы — Господа, гвардейцы, все, кто был замечен с кнутом в руках — все они были убиты.       Дейенерис получила город, восемь тысяч шестьсот Безупречных и пять тысяч пятьсот кастрированных мальчиков, еще не закончивших обучение. Так в ее руках появилась реальная сила. И у нее появилась хорошая, верная помощница — Миссандея, девушка с округлым, часто улыбающимся лицом, смуглой кожей, необычными, притягивающими внимание глазами и высоким, сильным и мелодичным голосом.       Она оставила Астапор во власти трех бывших рабов — лекаря, ученого и жреца, а сама отправилась дальше, покорять Юнкай.       Зачем она затеяла все это? Временами она думала, что хочет помочь людям и освободить их от рабства, а часто она не знала, как ответить на этот вопрос.       Юнкай защищали наемники, которых достаточно легко удалось переманить на свою сторону. После чего в городе началась резня, всех Господ перебили и власть перешла к бывшим рабам.       Ее, теперь уже многочисленное войско, отправилось к следующему городу — Миэрину.       Перед городом ей удалось избежать еще одного покушения и там же она узнала, что ее верный Джорах Мормонт является шпионом Королевской Гавани в Вестеросе.       Она дала ему шанс все искупить — вместе с Серым Червем, командиром Безупречных, он проник через канализации в Миэрин и сумел открыть ворота. Город сдался, но Джорах так и не покаялся и не признал свою вину. И ей пришлось его прогнать…       Дейенерис взяла Миэрин и решила здесь задержаться. На одной из аудиенций она приняла послов из Астапора. С их слов выходило, что город отчаянно нуждается в помощи, что власть там захватил Клеон Великий, бывший раб. Его положение очень шаткое, так как свергнутые Господа всеми силами пытаются вернуть минувшие порядки, а рабы не умеют управлять городом и совершают одну ошибку за другой.       Тем временем в покинутом ею Юнкае Господа вновь вернули себе власть и снова узаконили рабство.              Это было тяжкое время, время, когда она разочаровалась во многих своих делах. Она мечтала отменить рабство в заливе Работорговцев, но вместо этого с ужасом поняла, что принесла лишь страдание, кровь и боль. Уже сейчас многие люди считали её завоевания и правление самым кровавым временем со времен древней Валирии и Гискарской Империи. Уже много веков в этих городах не умирало так много людей. Никогда ранее торговля и культура не падали так низко.       Бывшие рабы оказались плохими руководителями и никудышными администраторами. Они не умели эффективно управлять городами или командовать армиями. Большая их часть, когда схлынула первоначальная эйфория, просто не знали, что делать со свалившейся на голову свободой. Они не умели взять в руки собственную судьбу, так что уж говорить о судьбах других.       Дейенерис решила принести Миэрину покой и процветание. Но существующие противоречия оказались настолько велики, что она просто не знала, что с ними делать. Она разрушила старый уклад, но не смогла примирить бывших хозяев и рабов. И так и не смогла придумать новый политический строй, который бы всех устроил.       Ей пришлось идти на уступки и вновь разрешить добровольную продажу в рабство. Люди из-за охватившего город голода сами, не дожидаясь ее разрешения, сотнями продавались обратно за гроши.       Подросшие драконы так же не остались в стороне и начали доставлять проблемы. Все чаще местные жители приходили и жаловались на то, что драконы убивают не только скот, но и людей.       Бывшие хозяева города, назвавшись Сынами Гарпий, начали убивать и преследовать ее людей. Миэрин погружался в кровавое безумие, люди гибли, каждая ночь приносила десятки новых трупов, а Дейенерис не знала, что делать.       С горечью она осознавала, что у нее нет достойных и умных советников. Никто не мог дать ей дельного совета. Ее окружали хорошие, честные люди — Барристан Селми, Серый Червь, Миссандея. Но никто из них никогда не был политиком. А их советы, пусть и преследовали благие цели, не были достаточно глубоки и продуманы.       Даарио Нахарис, капитан наемнического отряда Ворон-Буревестников, ставший ее любовником, мог похвастаться отвагой, силой и хитростью, но он не умел далеко видеть и глубоко смотреть.       Дейенерис отчетливо чувствовала, как не хватает ей грамотных, умных и компетентных людей в своем окружении. Ей был остро нужен кто-то хитрый и дальновидный, понимающий движения и мотивы людских сердец, умеющий учитывать при принятии решение множество факторов, искушенный в управлении другими, человек.       Все чаще раздавались голоса, чтобы она вновь восстановила рабство. Причем, и это ее несказанно раздражало, среди этих голосов находились и бывшие рабы, которые привыкли, что им говорят, что делать и как жить.       В Миэрин приплыла делегация из Кварта, которой руководил ее бывший знакомый, стремящийся на ней жениться — Ксаро Ксоан Даксос. Он готов был подарить тринадцать больших кораблей, но с тем условием, что она покинет Миэрин и не будет мешать торговле.       Дейенерис не могла посадить на эти корабли всех своих людей и ответила отказом. В ответ Ксаро прислал ей кровавую перчатку — знак, что теперь и Кварт присоединился к военной коалиции против Миэрина.       Астапор осадила армия восстановленного Юнкая, а Сыны Гарпий проявляли все больше и больше враждебности. В Миэрин пришли беженцы из Астапора и тогда наступил настоящий голод. Ее люди зафиксировали первые случаи каннибализма. К тому же бывшие рабы принесли с собой новое заболевание — кровавый понос.       К тому времени от оппозиции Миэрина выступал Хиздар зо Лорак, один из великих господ Миэрина, влиятельный купец, и, как подозревала сама Дейенерис, лидер Гарпий.       Высокий и стройный, с вытянутым лицом и безупречной кожей янтарного цвета, он красил волосы в черно-красный цвет и укладывал их в виде двух крыльев. У него была тонкая бородка с вплетенными в нее золотыми кольцами. Этот человек являлся прямым потомком гискарцев. Он был очень красив, умен, хитер и изящен. Именно такой человек и был нужен Дейененрис в своем совете. Но Хиздар хотел стать ее мужем, требовал частично возвращения к прошлым традициям и взамен обещал, что успокоит Сынов Гарпии и вернет в Миэрин мир.       Он обещал много, но Дейенерис не могла принять его условия. К сожалению, не могла…       Она дала Хиздару уклончивый ответ — если в Миэрине за девяносто дней не произойдет ни одного убийства, то она станет его женой.       Хиздар согласился на это, но взамен, в качестве аванса попросил вновь открыть Бойцовые Ямы, и привел множество бойцов, которые просили ее об этом.       Дейенерис пошла на очередные уступки. Во время первого поединка, где она присутствовала в качестве почетной гости, ее вновь попытались отравить с помощью деликатеса с саранчой. Изысканное блюдо съел Бельвас. Наемник стал хрипеть и умирать, в толпе зрителей поднялось волнение, переросшее в панику. Вспыхнул очередной мятеж, и вновь появились Сыны Гарпии. На шум прилетел Дрогон, который пожег множество людей и спас свою хозяйку, унеся ее на спине.       Дрогон опустился на землю далеко от Миэрина, в сухой и опаленной солнцем степи. Там Дейенерис нашли воины кхала Моро. Потом был плен, путешествие в дом бывших кхалис Ваес Дотрак и совет многих кхалов, которые решали ее судьбу. Она опрокинула светильники с огнем и сожгла их всех, вместе с домом. Из бушующего огня она вышла, как Матерь драконов и многотысячная толпа дотракийцев признала ее своей госпожой и кхалиси.       Из Ваес Дотрака до Миэрина она возвращалась во главе многочисленной армии степных всадников и Даарио, который сумел ее отыскать.       Город встретил свою королеву настороженно и хмуро. Жители не спешили улыбаться и радоваться ее возвращению.       В ту ночь, когда возбуждение от секса с Даарио прошло, она долго не могла уснуть, а потом вышла на балкон и молча смотрела на огромный город раскинувшийся внизу.       Миэрин в основном был выстроен из кирпича красного, желтого, синего, зеленого и оранжевого цветов. Утреннее солнце играло оттенкам этих цветов, пробуждая от очередной ночи широкие улицы, храмы и житницы, лачуги и дворцы, бани и публичные дома, сады и фонтаны, бойцовые ямы и рынки. Все здесь было чужое… Девушка с горечью осознала, что никогда не сможет понять душу этого города. И он ее не поймет.       Все начинания так и не прижились. Она отменила рабство одним ударом и освободила десятки тысяч людей. Вот только старые порядки, шаг за шагом вновь возвращались, и она ничего не могла с этим поделать. Вот и Хиздар сумел уговорить ее сделать еще одну поблажку — открыть Бойцовые Ямы… Ее мечта — принести радость и счастье в залив Работорговцев обернулась настоящим кошмаром и полным провалом.       Она с ужасом думала, что же будет делать по истечению этих девяноста дней. А их оставалось совсем мало.              Неожиданно все изменилось. В Миэрин приплыл внушительный флот под командованием Оберина и Квентина Мартеллов. И Дейенерис поняла — это шанс. Судьба снова к ней благоволит!       Дейенерис встречала гостей, там же где и проживала — в великой пирамиде Миэрина, насчитывающей тридцать три яруса. До завоевания на ее вершине находилась бронзовая статуя Гарпии, которую Дейенерис приказала сбить. На освободившемся месте понравилось отдыхать Дрогону.       Она сидела на изящной, сделанной из черного дерева скамейке, богато отделанной золотом и слоновой костью. Стены этого места были выложены из пурпурного мрамора. На одну сторону выходила терраса, засаженная лимонными деревьями и цветами. Оттуда шел сладостный запах, а ветер лениво играл с легкими занавесями. В солнечных лучах «плясали» пылинки.       По правую руку от нее находился Баристан Селми, а по левую — Миссандея. Около девушки, чуть позади, стоял хмурый Серый Червь, один из ее доверенных людей, командир всех Безупречных. Серый Червь, как и все его воины, был евнухом, не имел растительности на лице, коротко стриг темные волосы и редко улыбался.       Вниз вели ступени — больше десяти и на каждой стояло по два Безупречных.       Группа из дорнийцев насчитывала девять человек. Часть из них остановились посередине Тронного зала, но трое прошли вперед и остановились на расстоянии нескольких шагов.       В середине находился высокий, широкоплечий мужчина с черными волосами и острым взглядом. Соблюдая этикет, он двигался неторопливо, но его движения таили в себе немало опасности.       Справа от него находился среднего роста, крепко сбитый, коротконогий парень. Его лицо выглядело серьезным. Он пристально смотрел на Дейенерис и казалось, о чем-то думал.       По другую сторону стоял еще один юноша — высокий, симпатичный, рыжий и еле заметно улыбающийся.       Дейенерис знала, кто пожаловал к ней в гости. Сир Барристан успел описать и дать краткую характеристику прибывшим гостям. По центру находился Оберин Мартелл, Красный Змей, жестокий человек, знакомый с оружием, ядами, многими языками и обычаями разных стран. Это был полководец и лидер — люди охотно идут за таким.       По его правую руку находился племянник — Квентин Мартелл, сын Дорана, принца Дорна. А по левую руку стоял и улыбался Клетус Айронвуд — старший сын и наследник знаменитого и древнего дома Айронвудов, которым принадлежал одноименный замок, охраняющий Костяной Путь из Дорна в Простор.       Гости, что и говорить, к ней пожаловали весьма знатные. И цели у них не простые.       Она видела их спокойные, можно сказать властные лица и понимала — это не беглецы из Вестероса, вроде сира Барристана или сира Джороха. Сейчас к ней прибыли совсем иные люди, те, у кого есть сила и которые за свои услуги потребуют немалую цену. Дорогие одежды подчеркивали их статус, а у пояса висели легкие мечи. Эти люди знали себе цену и мало кого считали ровней.       Что же им нужно и что они предложат в обмен?       — Позвольте поприветствовать вас, ваше величество, — Оберин Мартелл поклонился. Голос его звучал гортанно и грубо. Его спутники также склонили головы.       — Я, Дейенерис Таргариен, королева Миэрина и Вестероса, рада приветствовать столь дорогих гостей.       Дейенерис заметила, как Оберин пристально посмотрел на нее при упоминании Вестероса. И сейчас он явно укладывал факт того, что она считает Вестерос своей вотчиной, в собственные планы.       — До нас дошли слухи о вас, вашей красоте и ваших деяниях, — заметил Оберин. — Люди складывают о вас песни.       — Благодарю вас, — Дейенерис слегка наклонила голову. Она была признательна гостям, что они не стали акцентировать внимание на истинном положении дел и тех трудностях, что опутывали ее со всех сторон. — Позвольте представить своих советников — сир Барристан Селми, леди Миссандея и командир Безупречных — Серый Червь.       Как она и предполагала, Оберин сразу же перевел взгляд на Селми — было ясно, что ранее они уже встречались и знают друг друга. А вот его спутники одарили своим вниманием Миссандею. И действительно, там было на что посмотреть.       Слуги усадили гостей в изящные полу-кресла, принесли вина и легкие закуски. Началась неспешная беседа, в ходе которой гости и хозяева пытались осторожно прощупать друг друга.       Тот разговор ничего толком не решил и они ни о чем не договорились. Более того, Дейенерис, кроме общих фраз о том, что они готовы помочь, так ничего и не услышала.       А вот на следующий день она встретилась с Оберином на одной из террас Великой пирамиды. На сей раз Красный Змей был более настойчивым и открытым — если про такого человека вообще можно так сказать.       — Вчера вы назвали себя королевой Вестероса. Скажите, это просто красивая фраза или вы собираетесь как-то это подкрепить? — он умел задавать неудобные вопросы, этот человек. Особо неприятным было то, что она не знала его позицию и не могла ему верить.       — Мои предки сидели на Железном Троне триста лет. Он по праву принадлежит мне, — девушка ответила по возможности обтекаемо, говоря всем известные вещи и не собираясь открывать своих карт.       — Сейчас в Вестеросе полыхает война. Север и Долина выступили против Короны. Им помогают железнорожденые со своих островов. Вы знаете об этом?       — Конечно, — прозвучал уверенный ответ. Да, слухов у нее предостаточно, а вот четкой, конкретной информации не так уж и много.       — Если вы планируете вернуться в Вестерос, то сейчас для этого самое время. И вы сможете найти там поддержку.       — Если я надумаю вернуться в Вестерос, то Дорн поддержит меня? — она посмотрела в карие глаза Красного Змея. Мужчина был выше на целую голову. К такой разнице в росте она уже привыкла — кхал Дрого был еще выше. Но у ее мужа не было такой ауры опасности и настороженности. Дрого был сильнее, мощнее, выше… А ее собеседник обладал изрядным умом, проницательностью и опытом. Очень опасный человек.       — Поддержит… При ряде условий!       — И каких?       — Поймите меня правильно, ваше величество, — Оберин усмехнулся. — Дорну не с руки воевать с Джоффри и поддерживающими его домами просто так. Нам надо четко понимать своих союзников и их намерения. Вы знаете о договоре, который заключил с принцем Дораном ваш отец?       — Нет.       — Они договорились, что его новорожденный ребенок, если это окажется девочка, обвенчается с кем-нибудь из дома Мартеллов. Одновременно с этим был заключен брачный контракт на свадьбу вашего брата Визериса и моей племянницы Арианны. Взгляните.       Он держал в руках кожаную папку пыльно-красного цвета. И сейчас он открыл её и протянул договор.       Дейенерис взяла в руки тяжелый, вощеный лист бумаги. Там были гербы Таргариенов и Мартеллов, совсем немного текста и печати. Там стояла подпись ее отца — короля Эйриса и подпись Дорана Мартелла. И несмотря на то, что все произошло до её рождения, она почувствовала некоторое волнение. Этот документ — весть из прошлого, ласточка, принесшая память о близких.       Оберин отошел к краю террасы, заложил руки за спину и совершенно спокойно принялся рассматривать раскинувшийся внизу Миэрин. А она тем временем два раза подряд перечитала этот документ. Все было правильно и договор, если эта бумажка не подделка, оговаривал все четко и недвусмысленно. Визериса уже нет, но вот она обязана выйти замуж за Квентина, сына принца Дорана.       — Договор заключен от лица короля Вестероса и будущий ребенок указан там, как один из возможных наследников… Дорн поддержит мои притязания на престол?       — Да, ваше величество, — кивнул Оберин. — Все просто — вы выходите замуж за Квентина Мартелла, а взамен мы перевозим ваши войска в Дорн, даем возможность людям прийти в себя после дальнего плаванья и помогаем завоевать Железный Трон. Это честная сделка.       — Я законная королева и вы должны повиноваться мне без всяких дополнительных условий, — девушка попыталась надавить на собеседника.       — Извините, но лично вам никто вассальных клятв не приносил, — он улыбнулся с долей превосходства. — А вот королю Джоффри мы с братом их приносили. И Мартеллы не могут просто так, без веских гарантий, их нарушить.       — Что вы еще можете мне дать?       — Свой ум и свою память. Я заседал в Малом Совете короля Джоффри, — похоже, он заметил, что ей не нравится это имя и титул его обладателя, и теперь он еще раз, специально, его упомянул. — Я знаю наших будущих противников, знаю их сильные и слабые стороны, знаю, где и сколько войск, как они обучены и экипированы. Я и мой брат знаем Вестерос и поверьте, вы убедитесь в этом весьма скоро.       — Мне необходимо время, чтобы обдумать ваши слова. Документ, с вашего разрешения, я пока оставлю у себя.       Оберин кивнул, а девушка отправилась в свои покои. И сейчас она отчетливо поняла, что именно такой советник ей и был нужен все это время. Такой, как Красный Змей. Как жаль, что он появился так поздно и как жаль, что ему нет доверия.       Сир Барристан, которому она показала документ, посчитал его настоящим. Но вот дальнейшие его слова не обрадовали.       — Дорнийцы хитрый народ, ваше величество. Но пока они видят свою выгоду — а они ее видят, раз приплыли сюда, эти люди вас не предадут. Но здесь есть пара подводных камней.       — Каких? — она насторожилась.       — Во-первых, известно ли вам, что в Дорне наследует первый ребенок, независимо от его пола? Нет? Так вот, у принца Дорана есть старшая дочь Арианна. Именно она получит Дорн, а не Квентин.       — Да, узнать такое не очень приятно, но мне не нужен Дорн. Мне нужен Вестерос. Пусть Арианна оставит его себе.       — Хорошо. Тогда насчет принца Квентина. Юноша он со способностями, это стоит признать, но вот его внешность, как вы наверняка заметили, как бы это сказать… не заставляет женские сердца биться быстрее.       — Да, это так, — Дейенерис вздохнула. После всех тех мужчин, что ее окружали в этой жизни — Дрого, Даарио, Ксао и Хиздар сам Квентин смотрелся откровенно бледно.       — У Мартеллов есть еще один сын — Тристан. Ранее он был обручен с принцессой Мирцеллой, но помолвка, как сами понимаете, ныне расстроена. Он, по слухам, куда симпатичней и галантней.       Девушка обдумала слова старого рыцаря. Мартеллы хитрили и темнили и, тем не менее, она была им нужна. Им нужен живой Таргариен, три его дракона, Безупречные и дотракийцы. А ей нужна помощь Дорна, его флот и советы Мартеллов. И ей бы совсем не помешал целый регион, где можно перегруппировать силы и познакомить воинов с новым континентом.       И они заключили новое соглашение. Его основной смысл заключался в том, что Дорн обещал ей полную военную и денежную помощь вплоть до захвата Красного замка и Железного Трона. В обмен она согласилась выйти замуж за одного из Мартеллов, Квентина или Тристана, который возьмет ее имя и станет отцом наследника.       Дейни тактично умолчала, что согласно предсказанию мейги она уже больше никогда не сможет иметь детей.       Хиздар зо Лорак не имел ничего против того, что она расторгает заключенное между ними соглашение. Он понял, что Таргариен собирается покинуть Миэрин вместе со всеми своими людьми и это его откровенно радовало. Хиздар даже принялся помогать и сумел найти провизию для ее войска, необходимую при столь длительном переходе.       И вот в один из дней огромный флот покинул бухту Миэрина. Дейни с грустью смотрела, как за кормой исчезает город, который она хотела превратить в жемчужину Эссоса. Пропадают его стены и величественные пирамиды, теряется вдали река Скахазадхан. Исчезают все ее планы и мечты, которым так и не суждено было воплотиться в жизнь.       В небе летали три дракона и ее путь вел дальше — на запад, в Вестерос. Здесь, в заливе Работорговцев, она оставляла частичку своей души… Как жаль, что ничего так и не получилось, и что после ее отплытия все вновь вернется на свои круги. Она попыталась поломать Колесо Судьбы, но как оказалось, не сломала его, а лишь сильнее раскрутила.       Чуть позади нее стояли все ее верные люди, среди которых находился сир Мормонт. Пока шли переговоры с Оберином Мартеллом вновь открылись Бойцовые Ямы. В одной из них она с ужасом увидела своего бывшего друга, человека, который любил ее и нашел в себе смелости признаться в этом.       Она приказала остановить бой и вытащить Мормонта из Ямы. За последние время рыцарь явно поумнел и сейчас он смиренно попросил прощения. И конечно, она его простила…       Чуть ближе остальных стоял Даарио Нахарис. Она честно его предупредила, что больше не будет его любовницей, а в Вестеросе ему предстоит стать обычным капитаном наемников, без перспектив на что-то большое. И все же он согласился на подобную судьбу.              На подходе к Волантису они попали в бурю. Их флот основательно потрепало. Сильнее прочих пострадали непривычные к морю и таким погодным явлениям дотракийцы. Их погибло почти тысяча человек.       В Волантисе им пришлось задержаться — починить давшие течь корабли и дать возможность людям прийти в себя. Оберин Мартелл не скрывал своего разочарования. Задержка давала противнику возможность подготовиться.       — Враги не знают точного числа наших войск, — заметила Дейенерис, когда они с Оберином стояли на каменной набережной. Их охраняли многочисленные телохранители, оберегая от ненужного внимания бездельников и простого люда. Позади них раскинулся Длинный мост — грандиозное сооружение, перекинутое через Ройну — одну из самых крупнейших рек мира. — Или знают?       — Раньше в Вестеросе был лишь один мастер над шептунами. Не так давно король организовал собственную службу. Так что он знает все, что нужно. Думаю, они уже определились со своей основной стратегией — что можно от нас ждать и чем можно ответить, — неохотно ответил Оберин. Между его бровей пролегла морщина.              Солнечное Копье в Дорне встретило её палящей погодой и радостными криками встречающих.       Доран Мартелл сумел превозмочь свой недуг и находился в середине ярко одетой толпы, сидя в кресле на колесах. Его окружало несколько телохранителей, а слуги бесперебойно обмахивали принца опахалами.       Этот человек не производил, как его младший брат, впечатления опасного воина и беспощадного врага. Но достаточно быстро Дейенерис убедилась, что его ум еще более острый и рассудительный.       Три недели она приходила в себя, знакомясь с самыми знатными и уважаемыми людьми Дорна. Ей представили Айронвудов, Фаулеров, Манвуди, Кворгилов и иных.       Каждый вечер проходил пир, и каждый из лордов считал своим долгом что-либо ей подарить — книги и украшения, экзотических зверей и птиц, платья и различные безделушки. Все они хотели купить ее внимание и расположение.       А потом, на одном из советов, Мартеллы настояли на том, что она вместе со своими драконами нападет на Красный замок и попробует одним ударом обезглавить всех врагов.       Дейенерис не нравился этот план. Ей не хотелось рисковать своими драконами и подвергать простых жителей такой угрозе.       Мартеллы умели быть настойчивыми и убедительными. Война обещала быть непростой. Глупо отказываться от таких возможностей!       По приказу Дорана специально для нее построили небольшой макет Красного замка. Она провела немалое время, запоминая, что там к чему и какие строения необходимо атаковать в первую очередь.       Основное войско отправилось к Костяному Перевалу, а она села на Дрогона и полетела на север. Первую ночевку она сделала в Виле, где покормила драконов и сама немного пришла в себя.       Она вылетела из замка под вечер и часть ночи летела строго на север, ориентируясь по звездам. В середине ночи она приметила небольшой холм и дала своим драконам возможность отдохнуть.       В ночной темноте она чуть не промахнулась мимо Красного замка и потратила лишний час, возвращаясь и отыскивая его. Ориентиром ей послужила бухта Черноводной.       А потом она дала своим детям свободу.       Это было восхитительно — Дейенерис почувствовала себя древней королевой, могучей и всепобеждающей. Драконы ревели и жгли замок. И хотя ей было немного жаль простых стражников и сам замок, она радовалась той панике, что охватила врагов. Там внизу кричали и заживо горели Баратеоны и Ланнистеры — все те, кто лишил жизни и трона ее отца.       Вот только недолго длился ее триумф. Не иначе, как сами Боги направили ту стрелу, которая ранила Рейгаля и дракон рухнул куда-то в город.       Она с ужасом поняла, что прямо сейчас может лишиться одного из своих драконов. Ее дети озверели, и она сама озверела и рассвирепела. На нее пала кровавая пелена и лишь одна мысль упорно не желала покидать мозг — Рейгаля еще можно спасти! Драконы — самое дорогое, что есть у нее в этой жизни.       Она забыла обо всем — об опасности, о гибели мирных жителей, о том, что будет после и что о ней скажут. Нужно было спасать Рейгаля — величайшее чудо этого мира.       Дейенерис рвала и терзала город. Дрогон несколько раз сжигал большие самострелы, которые враги подтаскивали к раненому дракону.       В то утро она насквозь пропахла гарью, дымом, огнем и смертью…       Она не спасла Рейгаля. Азарт битвы медленно проходил, девушка пришла в себя и с ужасом поняла, что же наделала! Город — ее город, горел! И там не осталось ни одного равнодушного. Там не осталось тех, кто не проклинал бы имя Таргариенов.       Ругая и ненавидя Мартеллов, она все же вернулась к ним — больше возвращаться было не к кому. Мартеллы, хоть и расстроились потерей одного дракона, предложили следующий этап их плана. Да, они ловко взяли ее в оборот. Дейни чувствовала, как практически незаметно и очень искусно ей манипулируют… Деваться было некуда. Кости оказались брошены, но победа все еще далеко. И теперь, чтобы иметь возможность играть дальше и выигрывать, приходилось увеличивать ставки.       Войско вышло из Дорна, вступило в Простор и принялось жечь замки и захватывать землю. Мартеллы не собирались лезть в Королевскую Гавань и сказали, что их стратегия направлена на то, чтобы выманить Джоффри из столицы.       И она принесла свои плоды. Враг не смог усидеть в своих неприступных замках и вышел навстречу. А потом произошла битва на Клеверном поле.       Уже тогда, глядя на относительного уверенное и спокойное войско противника, Дейни поймала себя на мысли, что враги не выглядят испуганными и растерянными. За последние недели Джоффри и его лорды показали, что не сильно боятся драконов и что у них имеется адекватный ответ.       Она не смогла сжечь армию противника на марше. Все должно было решиться в одной битве.       Поначалу удача им благоволила. Она направила Дрогона на правый фланг и принялась жечь скачущий строй рыцарей.       Ее Дрогон в тот день был воистину великолепен. И Визерион старался не отставать от старшего брата. Они неоднократно «пропахивали» поле, сея страх и ужас. И все же она осторожничала — враги встречали ее таким ливнем стрел и арбалетных болтов, что временами к сердцу подступал испуг — и за себя, и за драконов.       Она поняла, что ошиблась, когда напала на короля и его свиту. Эта цель казалась такой вкусной… Девушка потеряла голову и не смогла удержаться. У нее появился шанс одним ударом выиграть битву и она не смогла его проигнорировать!       Практически сразу стало ясно, что это искусная ловушка. Да, Дрогон успел сжечь более сотни людей и лошадей, но в следующий момент что-то пробило его толстую шкуру. Дейенерис не видела, куда конкретно попала стрела, но почувствовала, как вздрогнул могучий зверь — от морды до кончика хвоста. В этот миг он напомнил ей корабль, налетевший на риф.       С яростным и полным боли ревом Дрогон начал падать. Даже в падении он не забыл про свою наездницу и постарался доставить ее поближе к собственным воинам. От удара о землю она вывалилась и упала, сильно приложившись головой. Рука, которой пыталась смягчить падение, сломалась, и боль отозвалась во всем теле.       Сознание она не потеряла, но весь мир кружился, земля странно дрожала, а в ушах стоял гул.       Дейенерис помотала головой и к ней пришли звуки — стоны и свист, мат и проклятья, слова команд и чей-то визгливый, на одной ноте, крик боли. Человек без руки и ноги, с круглыми, ошалевшими глазами куда-то полз. Он посмотрел на неё, но явно не увидел.       В нос ударил запах дерьма из вывороченных кишок, жар дракона и легкий, прохладный ветерок, отдающий клевером.       С воздуха, когда она сидела на спине дракона, поле боя выглядело куда иначе. Не так страшно и не настолько мерзко.       Дрогон, раненый и несломленный, ревел около нее и безостановочно жег всех, кто пытался приблизиться. А потом в них полетели какие-то кувшины и все поглотило зеленое пламя.       Жар был чудовищен. Она чувствовала, как вспыхнули и в один миг сгорели одежды, волосы, брови, ресницы… И все же она была рождена от Пламени Дракона и огонь не мог ей навредить. Даже такой!       Навредить он не мог, но от недостатка воздуха, от боли и слабости, криков и вони, девушка потеряла сознание и упала на землю.              Дейенерис пришла в себя через несколько дней. Открыв глаза, она так и не поняла, где же находится. Девушка лежала в кровати и чувствовала, как сквозь тканевый полог ее согревает ласковое солнце. Похоже, она находилась в палатке. Ткань на стенах и потолке была выкрашена в красный цвет — а она не помнила, чтобы у Мартеллов или у нее самой имелась такая вещь.       Она пошевелилась и в тот же миг, привлеченный шумом, к ней, откинув тяжелый полог, заглянул неизвестный стражник. Он молча и спокойно осмотрел ее, ничего не сказал и вышел. А его места заняла верная Миссандея.       — Ваше величество, — она чуть ли не подбежала к ее кровати, схватила за руку, поцеловала и расплакалась.       Дейни с ужасом слушала ее рассказ — все пропало в один миг. Погибли все ее друзья и союзники — Барристан Селми, Серый Червь, Мормонт, Оберин Мартелл и множество дорнийских лордов.       Про Даарио ничего не ясно, но Воронов-Буревестников выкосили практически полностью.       — А драконы?       — Дрогон погиб, защищая вас, — по лицу Миссандеи безостановочно текли слезы. — Визерион улетел и никто не знает, где он сейчас.       Это была катастрофа. Айронвуд и Мартелл попали в плен, дорнийцы предоставили заложников и признали королевскую власть. Война закончилась, не успев толком начаться.       У нее резко застучало в голове и девушка потеряла сознание.       Следующие дни превратились в какой-то вяжущий, постоянный кошмар. Ей не хотелось жить и она не понимала, для чего это нужно. Она потеряла цель и разочаровалась во всем. И больше всего она разочаровалась в самой себе, ведь все, за что она бралась, неизбежно оборачивалось бедой или полным крахом.       Дейенерис не знала, что бы делала без Миссандеи. А еще ей помогал странный архимейстрер из Цитадели по имени Марвин Маг, больше напоминающий портового амбала, а не великого ученого.       Он многое ей поведал, как мог утешал и даже сказал, что как-то хотел примкнуть именно к ней, а не к королю Джоффри.       — Но у него так же есть дракон, и это заставило меня пересмотреть свои позиции.       — Дракон? — Дейни широко открыла глаза. Никто из Мартеллов ни разу не говорил ей про другого дракона.       — Да, молодая самка по имени Бирюза. Вы разве не знали?       Невероятное по силе разочарование ворвалось в ее сердце и разум. Драконы… Раньше она думала, что лишь Таргариены, причем истинные Таргариены, имеют право обуздать этих гордых зверей и летать на них. Еще одно чудовищное разочарование и невероятно болезненный укол, словно мало всего того, что на неё обрушилось.       Король Джоффри — высокий и светловолосый, с золотистой бородкой и зелеными глазами как-то раз заглянул к ней в палатку. Она думала, что сейчас последуют унижения и упреки, что ей начнут угрожать или запугивать. Ничего этого не случилось. Он лишь представился, спросил о самочувствии, пообещал, что ей ни в чем не будет недостатка и спокойно вышел. Вот и всё. Визит Джоффри выбил ее из колеи на некоторое время.       Ее доставили в Красный замок, окончательно подлечили ее раны, выделили чистую и светлую камеру. Она просто ждала и не знала, что же делать.       Конечно, ее посещали. И королевский десница лорд Рован, и мастер над шептунами Квиберн и странный, немного пугающий человек по имени Гарольд Орм. А еще ее посетил карлик, который представился Тирионом Ланнистером. Беседа с ним оказалась очень интересной.       Эти люди задали ей много вопросов — о третьем драконе и том месте, куда он мог улететь. О ее казне и верных людях. О тех, кто ее поддерживал и помогал. На часть из них, самые безобидные, она отвечала, а другие просто игнорировала.       Она думала, что ее постараются заставить отвечать и даже возможно начнут пытать. Ничего этого не произошло.                            Дейенерис Таргариен с ногами забралась на кровать и читала «Песни Вестероса». Она услышала шум, который производят ноги нескольких человек при соприкосновении с каменным полом. Шаги затихли около ее двери, раздался грохот — это отодвигали засов, потом щелкнул дверной замок и ее дверь отворилась.       Первым в помещение заглянул неизвестный рыцарь. Он внимательно осмотрелся, потом кивнул кому-то. Вошедший следом кузнец продел длинную и тонкую железную цепь в специальное кольцо, укрепленное на стене, и защелкнул замок на ее левой руке. Ее посадили на цепь, как обычную собаку!       После этого все вышли и в камеру зашел ее главный враг — Джоффри, тот, кто называл себя королем Вестероса.       — Надеюсь, не помешал? — иронично спросил король и присел на свободный стул. Выглядел он уверенно и спокойно. Из одежды на нем был надет дублет, а сверху — колет черного цвета с небольшими золотыми вставками. На ногах темные брюки, широкий кожаный ремень и сапоги из мягкой замши черного оттенка. На его поясе висело единственное оружие — меч с дорогой рукоятью и странными для такого оружия, можно сказать, простыми, ножнами.       — Для чего это нужно? Ты боишься меня? — Дейенерис демонстративно дернула рукой, чтобы цепь зазвенела. Внутри нее клокотала ярость и боль от унижения. С ней, Таргариен и королевой, не имели права так поступать. Оскорбление хуже смерти!       — Предлагаешь перейти на «ты»? Я только за, — Джоффри усмехнулся краешком губы. — Тебя приковали из-за того, Дейенерис, что ты все потеряла и тебя больше ничего не сдерживает. В твою голову вполне может прийти идея попробовать меня убить. Мне же не хочется применять оружие. Я просто хочу побеседовать наедине. Вот поэтому тебя и сковали на время. Еще есть вопросы?       Она промолчала, настороженная и внимательная.       — Ты знаешь, я часто представлял себе вот эту нашу встречу, — неторопливо начал король. — Я представлял ее по-разному. В моем воображении то я был в оковах, и ты задавала мне вопросы, то все происходило наоборот. Вот как сейчас.       — Ты можешь торжествовать, — невольно проговорила она. — Ведь ты за этим пришел?       — И вот, в своем уме я строил нашу беседу, — собеседник словно не расслышал ее слов. — Я задавал тебе вопросы или отвечал на них. Я обвинял и оправдывался. Особенно сильно я хотел побеседовать после твоего нападения на Красный замок и гибели моей сестры, принцессы Мирцеллы. Но за это время я успел перегореть... И теперь я даже не знаю, о чем можно с тобой говорить. Мне ничего от тебя не надо, не о чем спрашивать и самому нечего сказать. Так может, ты хочешь о чем-то поговорить?       — Мне не о чем говорить с сыном узурпатора! — Она против воли втянулась в его игру. — Или ты не его сын, а обычный бастард?       — Попытка вывести меня из себя не засчитана. Ты действительно думаешь, что я куплюсь на подобное?       — Мне безразлично.       — Вот и мне безразлично. Сын я Роберта Баратеона или Джейме Ланнистера уже ничего не решает. Официально я Баратеон и тот, кто сидит на Железном Троне.       — У тебя нет ничего своего. Красный замок и Королевскую Гавань построили мои предки. Они же и выковали в огне драконов Железный Трон.       — И что? — в голосе Джоффри послышался интерес. — Что за этим следует?       — Роберт Баратеон пошел против Богов и законов, подняв свой бунт. Ты не имеешь прав на Вестерос.       — Странные вокруг люди… — король вздохнул. — О чем ты говоришь, ты, потомок Таргариенов, отрыжка погибшей Валирии? Твои предки пришли сюда, залили Вестерос кровью и завоевали силой право сидеть на созданном ими же троне. Вас тут не ждали, не звали и не были особо рады! У Таргариенов не было прав — вы завоевали их силой. Точно так же, как сделал Роберт Баратеон.       — Отрыжка? — она почувствовала, как гнев и ярость затопили все тело. — Ты вот сидишь, привязав меня, и смеешь издеваться? Я королева, Мать драконов и пережила такое, что тебе просто и не снилось.       — И что?       — Я требую, чтобы ты не оскорблял мой род.       — Согласен — ты королева. Королева Миэрина, но не Вестероса, — он вновь усмехнулся, заметив, как ее покоробило от этих слов. — И сейчас ты всего лишь пленница.       — Оставим это, — она резко успокоилась. Этот ублюдочный король не должен видеть, что происходит у нее в сердце. Он победил, но не сломал ее. И не сломает.       — Хорошо, давай оставим, — покладисто согласился Джоффри. — Тогда у меня к тебе единственный вопрос — ты хочешь жить, Дейенерис Таргариен?       Девушка задумалась. Что ей отвечать и следует ли вообще это делать? Жизнь не имела для нее былой цены, разочарование и усталость поселились в сердце… И все же она ответила:       — Все хотят жить. Но я никогда не пойду на унижение.       — А на что ты пойдешь ради жизни? Назови мне хоть одну причину, по которой я мог бы оставить тебя в живых, королева Миэрина.       Это было сказано так спокойно, а переход оказался таким резким, что у нее перехватило дыхание. Она поняла, что участь ее уже решена и что в этом человеке нет сомнения, нет жалости и нет милосердия. Он практически вычеркнул ее из жизни. Он смотрел на неё и не видел, как тот солдат без руки и ноги на поле боя, проползающий мимо. Но погибающий воин не видел из-за затопившей сознание боли. А этот не видит ее просто потому, что считает, что ее уже нет в мире живых.       Джоффри не торопил ее и она задумалась. Хочет ли она жить и что она готова предложить за это?       Она почти полностью прикрыла глаза и сквозь ресницы наблюдала за Джоффри. Он положил ногу на ногу, уперся пальцами правой руки о лоб и задумчиво смотрел в зарешеченное окно. Казалось, так он может просидеть очень долго.       Мысли Дейенерис текли медленно и неспешно. Она не особо хотела жить и не видела, чем можно заинтересовать этого человека. «Если лишь собой» — она невольно усмехнулась пришедшей мысли. Но на это она бы никогда не пошла… С другой стороны, Джоффри это, похоже, не особенно и нужно. Он не сделал ни одного намека.       — Мне нечего предложить. И я не хочу ничего предлагать! — наконец сказала девушка. В ее голосе звучала сталь. «Я от крови дракона и предки видят меня» — мысленно произнесла девушка, подбадривая себя этими словами.       — Ты можешь мне не верить, но в глубине души я сожалею, что так все получилось, и что мы оказались по разные стороны, — ответил король. — Эту войну начали наши отцы и братья! Нам лишь осталось довести ее до конца. Скажи честно, если бы я проиграл, чтобы ты сделала со мной?       — Я бы дала тебе выбор — или плаха или Стена.       — Да, я думал об этом, но женщин на Стену не берут. И тебя нельзя оставлять в живых — неизбежно, рано или поздно, появятся те, кто найдет тебя и захочет восстановить Таргариенов. И, несмотря на то пророчество, что тебе сделали около умирающего кхала Дрого, ты все еще можешь родить — так я думаю. И что тогда будет? Даже если ты публично откажешься от Железного Трона, то твои будущие дети этого не сделают. Или их внуки. Через десять лет, двадцать или сто Таргариены вновь зальют Вестерос кровью и огнем. Все помнят Блэкфайеров и развязанные ими войны. Я просто не могу рисковать будущим моих детей и внуков.       У нее захватило дыхание от того, что сейчас он сказал. Он просто не мог знать о том пророчестве! Значит ли это что он знает и о других ее тайнах? Она почувствовала стыд, словно он подсмотрел за ней в самый интимный момент жизни.       — Через три дня вы, Дейенерис Таргариен, последняя из этого дома, будете преданы казни, — сказал Джоффри совершенно спокойно и встал на ноги. — У вас есть последнее желание, которое я могу исполнить?       Вот и всё…       Ужас буквально охватил ее. Не каждый раз ты слышишь такой спокойный, слегка усталый голос, который говорит подобные вещи. И все же она нашла в себе силы улыбнуться и прогнать страх.       — Что будет с Безупречными и дотракийцами?       — Они изгнаны в Дорн. Под страхом смерти им запрещено появляться в других землях Вестероса.       — Позаботься о моей Миссандее. И я бы хотела перед смертью увидеть Железный Трон.       — Все будет сделано, — молодой мужчина низко поклонился. — Отдыхайте пока, королева.       Джоффри вышел. В камеру зашли два гвардейца, которые внимательно проследили, как кузнец ее расковал. Потом они ушли, повернулся ключ в замке, грохнул засов и все стихло.       Только тогда она упала на кровать и заплакала. Слезы — тихие и печальные, стекали по ее щекам. Слезы прощания с этим миром… Нет, она не боялась смерти. Она была к ней готова. И все же чудовищная обида от того, как все повернулось, так и не дала ей уснуть в ту ночь.       Почему Боги дали ей такую судьбу? Почему она преодолела столько препятствий и почему все должно закончиться именно сейчас и именно в Красном замке, месте, которое построил ее славный предок и куда она так стремилась попасть? Какой пафос и какая насмешка судьбы!       Король не обманул ее. И ей действительно показали Железный Трон. В тот момент там никого не было — лишь парочка гвардейцев. И она невольно поблагодарила короля за то, что он не стал устраивать спектакль.       Она стояла в трех шагах от трона и долго смотрела на него. Наследие предков, великая и очень символичная вещь. От трона веяло силой былых Таргариенов, победами, властью и непререкаемым авторитетом. Он пах кровью и пламенем, драконами и великим предназначением.       Дейенерис медленно перевела глаза на стоявшего рядом Джоффри. Она ни о чем не спросила, но ее взгляд был красноречив. И он все понял.       — Да, ты можешь на него сесть.       Медленно и осторожно, словно Железный Трон был опасной тварью, она сделала три шага, развернулась и опустилась на твердое сиденье.       Так вот он какой… Место, где сидели ее предки. Место их величайшего триумфа. Вот что они при этом чувствовали!       Внезапно она похолодела — ведь именно этот момент она и видела в одном из своих видений. Пустой Тронный Зал, Железный Трон и она в небогатых, но добротных одеждах и неизвестный человек рядом. Это и был король Джоффри. Тогда она его не знала… Тогда она думала, что то виденье обещает ей победу и славу, достижение долгожданной цели и почет. О, Боги, как она была слепа!              Казнь произошла в полдень. Ее вывели на площадь. Вокруг стояла многочисленная толпа — пришедшие из деревни крестьяне, бедняки, ремесленники, торговцы, моряки из порта, стражники, женщины и дети. Множество рыцарей и лордов. На отдельной, богато убранной трибуне, расположился король, его родственники, свита и несколько молодых и красивых девушек и женщин. А еще там сидели и хмурились Квентин Мартелл и Клетус Айронвуд. Парни выглядели взволнованными и угнетенными. Никто из них так и не смог поднять свой взор и встретить ее взгляд. Они чувствовали свою вину, понимали, что война проиграна, но сами они остались в живых, а Дейенерис Таргариен сейчас казнят.       На площади стояла звенящая тишина. Ни одного крика, насмешки или радостного смеха она так и не услышала. Воздух пах свежестью и приближающимся с моря штормом. А еще он почему-то пах красными апельсинами, теми, что в изобилие растут в Водных Садах в Дорне.       Вперед вышел глашатай:       — За развязывание войны и за попытку узурпации утраченного Безумным королем Эйрисом трона; за убийство королевских родичей, лордов и многих других людей; за участие в мятеже и за то, что привела в Вестерос безбожников и дикарей дотракийцев, а также евнухов-Безупречных — Дейенерис Таргариен, так же известная как Бурерожденная, Неопалимая, Мать Драконов и королева Миэрина, Юнкая и Астапора приговаривается к смертной казни путем отсечения головы. Да будут Семеро благосклонны и милостивы к ней!       Следом появился Великий Септон, облаченный в богатые одежды и великолепную тиару. Он стал читать молитву и к ее удивлению, король первым присоединился к ней. Его чистый голос легко перекрыл слова Великого Септона. За королем, словно опомнившись, молитву подхватили лорды и рыцари, девушки и женщины, стражники и простой люд. Их слитный голос набрал силу и Дейенерис похолодела.       Неизвестный молчаливый палач мягко взял ее за руку и подвел к плахе. Она встретила полный печали взор Джоффри и внезапно кивнула ему.       Этот человек не был злым по своей природе. Возможно, он один из лучших мужчин, что ей довелось встретить. Но у него есть дети, родичи и друзья. У него есть Долг — и она знала, что такое королевский долг и как это важно. Он просто не мог повести себя иначе. В этот момент она все поняла окончательно. Она не простила и не собиралась этого делать. И все же ей стало жаль, что она и Джоффри оказались во враждующих сторонах. Все могло сложиться иначе.       Странная тишина и благодать уже коснулись ее сердца, прогоняя обиды, рассыпавшиеся амбиции и боль. Она спокойно и очень грациозно встала на колени. Еще раз осмотрев всю площадь, Дейенерис улыбнулась чуть загадочно и положила голову на теплое, нагретое солнцем, дерево. Пусть все эти люди запомнят последнего Таргариена именно таким.       Неземное знание коснулось ее разума и девушка увидела, что ее путь на этом не кончается. Он лишь начинается. Сейчас она ясно видела, что впереди ее ждет долгий отдых и новая жизнь. Как же хорошо будет!       Дейенерис Таргариен глубоко вздохнула, прикрыла глаза и услышала резкий свист рассекаемого воздуха. И все закончилось.       Толпа выдохнула, как единый человек. С ближайших крыш сорвалась стайка испуганных голубей и шум от их крыльев разнесся над площадью. А потом заплакала какая-то женщина…