***
— С тобой всё в порядке? Брюнетка опять вынуждена нацепить на лицо ненавистную лучистую улыбку, но вышло плохо. Об этом ей дал знать Нино, что и задал вопрос подруге. — Всё настолько плохо? — И не говори. Во всём виновата бессонница. — девушка вновь уткнулась лицом в деревянный стол библиотеки. — Привет всем. — в помещение зашел вечно радостный Адриан. Удивительно, но бессонные ночи довели Дюпен-Чен до того, что ей стал безразличен предмет воздыхания, не говоря уж о всём мире. Ею правило желание поскорее поспать, будто бы только в этом и заключался весь смысл её существования. Поэтому девушка никак не отреагировала на приход парня, продолжая впадать в дремоту. — Что с ней? — не дожидаясь ответного приветствия от друзей, Агрест кивнул в сторону одноклассницы и сел на противоположной стороне стола. — Бессонница. — в унисон ответили Нино и Алья, горько вздыхая и обращая свой взор на сонную героиню. Нежность проскальзывает на лице блондина. Он не может без сострадания смотреть на одноклассницу, её попытки сосредоточиться на уроках и фиолетовые синяки под глазами. Но чем может помочь Агрест младший? Ничем. Но вот Нуар — да.***
Ночь. Цифры на электронных часах показывали скорое приближение полуночи. Город спал, как и все жители, но не Маринетт. Она вновь мучилась, возилась в постели в попытках найти удобное положение и наконец уснуть, но ей было то слишком холодно, то слишком жарко или неудобно. Даже если ей и удавалось с наслаждением закрыть глаза, воспоминания минувших сражений давали о себе знать в искаженной форме, от которой тело покрывалось мурашками. — Да что такое!? — кричит девушка и с утробным рычанием утыкается в подушку. Ей кажется, что кто-то назойливо стучится в люк над кроватью. И этот стук такой противный, приставучий, что вызвал жуткое раздражение. Наконец, она не выдерживает и с злостью распахивает дверцу, позволяя ночному воздуху проникнуть в комнату. Брюнетка плюхнулась обратно, дабы вновь уткнуться взглядом в потолок. — Мурцесса? Она спихивает всё на глюки и переворачивается на бок, даже не заметив блондинистую шевелюру, возникшую в проёме люка. И только тогда, когда кто-то легко плюхнулся рядом, за спиной, Маринетт испугалась. — Мурцесса? На этот раз голос прозвучал совсем близко и ухо опалило чьё-то тёплое дыхание. Интонация, в которой проскользнули мурчащие нотки, натолкнула на мысль о Ша Нуаре. Неужели он её решил довести до белого колена своей заботой? Но ведь она явно не Леди Баг. Точнее, Леди, но об этом никто не знает. И Кот не исключение. — Что ты здесь делаешь, Кот? — девушка резко присела на постели, обращая испуганные голубые глаза на героя. — Мне тут одна птичка напела о твоей бессоннице. — Да? И кто эта «птичка»? Брови Дюпен-Чен сурово сошлись на переносице, губы сжались в полосочку. Она негодующе скрестила руки на груди, рассматривая наглую кошачью морду. Кот присел рядом с Леди, приняв позу лотоса. — У меня свои связи, куколка. — зеленые глаза внезапно блеснули во тьме или это ей только показалось? А на лице блондина возникла фирменная нуаровская ухмылка, которой он свёл с ума миллион фанаток. Но Маринетт Дюпен-Чен не взять этой улыбкой. Пусть не надеется разбить её хрупкое сердечко. — Куколка? — она одарила его скептичным взглядом. — Попрошу не называть меня так. — Мурцесса? — Ни мурцессой, ни куколкой, ни крошкой, ни деткой, ни малышкой. Усёк? У меня имя есть, если ты знаешь благодаря своим связям. — Мари показала кавычки на последнем слове и Кот обиженно нахмурился. — Лааадно. — буквально пропел он и прижал к себе ошалевшую от неожиданности девушку. — Пора спать. Герой плюхнулся на бок, не ослабляя хватку. — Н-нуар? — голубоглазка заметно покраснела. И не просто покраснела, а залилась яркой пунцовой краской, от которой щеки неимоверно запылали. Ей было трудно признать, что крепкие объятия, в которые заключил её герой, были приятны. Особенно ночью в период бессонницы. По телу разошлось тепло, которое она переняла от горячего Нуара, а сердце быстро-быстро забилось в груди. Больше не хотелось язвить, грубить, а просто помолчать и лежать вот так вот вечно, согреваясь в успокаивающих объятиях. Обнимая крепко хрупкую и беззащитную девушку, Нуар закрыл глаза и улыбнулся. Невинные объятия осчастливили его сильнее, чем поцелуй Леди. Он никогда не чувствовал себя настолько сильным, мужественным на фоне девушек, а Дюпен-Чен внезапно пробудила в нём подобные чувства, чем, кажется, нечаянно привязала к себе за какие-то минуты. Метиска закрыла глаза следом за парнем. Ей было безмятежно спокойно, тепло и радостно в душе, что бешеный сердца стук сменился равномерным биением. И внезапно герой замурчал. Маринетт удивленно открыла глаза. Нет, ей не показалось. Нуар действительно мурчал подобно котику, которого гладят по голове. И это было настолько мило, что девушке и впрямь захотелось растормошить его светлую шевелюру. Но она сдержалась, примкнув уже без всякого стеснения к теплой груди напарника и слушая самую чудесную на свете мелодию; погружаясь в царство Морфея, в котором ждали самые светлые сны.***
Утро началось с знакомого мурчания и «поцелуя» в нос. Не до конца понимая ситуацию, девушка открывает глаза и видит до ужаса милую черную мордочку с яркими зелеными глазами. Маленький котёнок ласково лизнул метиску в нос и та улыбнулась. — Откуда ты взялось, чудо? — пролепетала она, умиляясь утреннему гостю, которого по идее никак не должно было быть здесь. Маринетт села на кровати, отгоняя остатки сна, и подняла котёнка на уровень лица — золотой бубенчик на ошейнике нежно прозвенел, а сам котёнок мяукнул. Отпустив существо, Дюпен, до сих пор не веря своим глазам, погладила шерстку, замечая насколько она ухожена и мягка. — Я назову тебя Нуар. — улыбнулась Мари, разглядывая милые зеленые глаза, золотой бубенчик на черном ошейнике и поглаживая котика за ушком, от чего тот довольно замурчал. — Это имя идеально подходит под твой образ, котёнок.