Мне всегда казалось, что настоящее одиночество можно ощутить не в раскаленной пустыне, бескрайней степи или на вершине заснеженной горы, а в толпе. В этом потоке людей, слов, мыслей, стремлений у каждого есть цель, направление. И только я тихо брёл между ними, недостойный внимания остальных. Может быть, это как разнонаправленные вектора с началом в одной точке — в декартовой системе координат им не суждено встретиться.
Всю свою сознательную жизнь я ненавидел зиму. Постоянные холода, ветер пробирающий до костей, всё вокруг находится под слоем снега. Мне казалось, что это время года существует исключительно как напоминание о том, что в сердце каждого человека таится хладнодушие и апатия к окружающим. Каким бы человек ни был филантропом, как бы он ни старался помогать другим — где-то там, в глубине души таилось безразличие ко всему. По крайней мере для меня. Душа человека — это отражение его самого, и я уверен, что в моей душе постоянно идёт снег. Иногда — мелкими хлопьями, изредка оседая на пожухлую траву, а иногда начинается настоящая метель, которая заставляет мои мысли разлетаться по разным сторонам света, без возможности собрать их снова воедино. Москва никогда не спит. В моём случае бессонницей страдает Санкт-Петербург. Идеальный город для таких как я — с бесконечно идущими дождями, пасмурным небом. Сегодня я решил устроить небольшую вылазку, хотелось понаблюдать за жизнью, происходящей вне стен моей квартиры. Ночью город действительно красив, всё вокруг пестрит разноцветными вывесками, люди, спешащие по своим делам, несметное количество машин. Я взглянул на экран телефона. Высвечивалась дата. Такая знакомая дата, согревающая меня изнутри, как будто вокруг внезапно кончилась зима, и началось лето. Разница всего лишь в одну цифру. Сегодня ровно год. Годовщина, как я отправился в «Совёнок», провёл там лучшую неделю в своей жизни, встретил настоящую любовь… И потерял её, вернувшись обратно. Перед глазами встал образ девушки с циановыми волосами. Она мило улыбалась мне и что-то говорила. Я готов всё отдать, лишь бы услышать ещё раз её тоненький голос, почувствовать её запах рядом с собой. От неё всегда пахло эвкалиптом. Я всегда понимал, что у нас вряд ли что-то может получиться в плане отношений, всё-таки она знаменитость, а я обычный затворник, таких на её родине называют «Хикикомори», а в России таких как я всячески презирают. Общество остро реагирует на людей, которые от него обосабливаются, предпочитая жить в собственном крохотном уютном мирке. Мире, где нет обмана, предательства, а есть только ты и твоё одиночество. Можно, конечно, обзавестись тульпой, выдумать себе вайфу, писать бесконечное количество вымышленных историй, где все счастливы, а потом искренне верить, что это происходило именно с тобой. В этом, как и во всём, есть и свои плюсы. Например ты волей-неволей начинаешь копаться в своей голове с каждым разом узнавая о себе всё больше и больше, приходит умение радоваться вымышленному счастью, а настоящие эмоции и чувства начинаешь ценить больше всего на свете. Как правило — это всегда плохо кончается. Стоит тебе довериться другому человеку, полюбить его всем сердцем — тебя тут же ждёт разочарование. Твои чувства не воспринимают всерьёз, подают ложную надежду на счастье, а потом жестоко разбивают на миллионы осколков. И тебе ничего не остается, как в отчаянии кусать локти и давать себе обещание больше никогда не любить. Сдерживал хоть кто-то это обещание? Ответ однозначен — нет. И всё повторяется из раза в раз, с каждым новым витком на сердце появляется ещё одна кровоточащая рана. Ты изо всех сил пытаешься отвлечься, забыть хотя бы на миг кто ты есть и о своих бесконечных терзаниях, убежать от самого себя, цепляешься за свою жалкую, никому не нужную жизнь всеми руками и ногами, и ради чего? Всегда задавался вопросом: «А почему это происходит именно со мной? В мире семь миллиардов людей, почему же я одинок?». Наверное, это единственный вопрос, на который я, как ни странно, смог найти ответ. «Потому что, если я полюбил человека, то отдаю ему себя всего, без остатка. Доверяю ему свою жизнь, свои мысли, чувства, и надеюсь, что он сделает то же самое в мою сторону… Но, наверное, такой как я просто не заслужил доверия. Да чего уж там, такой как я, даже не заслужил любви… Улицы Петербурга замело. Снег хрустел под ногами мешая сосредоточиться на мыслях, а шум ночного города отвлекал. Вдали виднелась остановка, по которой ходит маршрут «410». Автобус уже стоял на ней, и, видимо, уезжать не собирался, словно бы ожидая кого-то. «Автобус 410, аналог билета в один конец. В качестве платы за проезд — четверть души пассажира». А чего мне терять то? Моя душа осталась далеко в «Совёнке», и принадлежит моей аквамариновой девочке. Интересно, как она там? Быстро забежав в автобус я сел на то самое место, где когда-то уснул и проснулся в лагере. Пассажиров в автобусе не было, и тишину прерывал только рёв мотора. И вот старый ЛиАЗ-677 сдвинулся с места и отправился по своему маршруту. В окне мелькали бегущие по своим делам люди, магазины с пёстрыми вывесками. Где-то там, за тонким слоем стекла бурлила настоящая жизнь. Пугающая, незнакомая жизнь, которой у меня никогда не будет. Кто-то возвращается с работы к любимой семье, у кого-то сейчас свидание, кто-то проводит время в компании друзей. От моего дыхания стекло запотело, превратив улицы в размытые пятна. Замёрзшие пальцы медленно прикоснулись к стеклу, и начали выводить буквы. «М» — милая, мелодичная. «И» — идеальная, искренняя. «К» — красивая, кокетливая. «У» — улыбчивая, умная. -А как же «упрямая»— пронеслось в голове. Я усмехнулся своим мыслям. Да, Мику могла быть упрямой, даже очень. Вспомнить хотя бы, как она заставляла наряжаться меня в сценические костюмы. Ещё раз взглянул на окно. «Мику» гласила надпись. Моя Мику, воспоминание о которой откликается нестерпимой болью в груди. В голове прозвучал её мягкий бархатистый голос. «Сенечка»… Только она могла меня так называть, из её уст это звучало по особому, больше ни у кого так не получалось. Такая хрупкая, беззащитная девочка. К горлу подкатил ком, а глаза заслезились. Пришлось даже закусить губу, дабы не выдать своего паршивого настроения. И от кого я шифруюсь? Быстрым взглядом окинув пустой салон я облокотился на окно. Более ничего интересного не происходило так что, прикрыв глаза, я задремал. Вот так всегда бывает: когда теряешь вещи, которые всегда казались совершенно обыденными и естественными, понимаешь, что на самом деле они были незаменимы. Тогда мне казалось, что весь мир у наших ног, что у нас вся жизнь впереди. Но кто же мог знать, что всё обернется так трагично. Мы так рядом, и так далеко друг от друга. А вдруг, где-то там, в другом мире, Мику сейчас смотрит на луну. —Интересно, а смогу ли я увидеть отражение своей любимой, если мы взглянем на луну одновременно, находясь очень далеко друг от друга?— подумал я, представляя лицо Мику. — Мне надоело это. — ругалась она смешно размахивая руками. — Почему все видят во мне только принцессу сцены? Я ведь в первую очередь такой же человек, как и все, со своими желаниями и потребностями. — Ты для меня и есть человек. Но это не мешает мне считать тебя принцессой». Автобус сильно качнуло, и это вывело меня из состояния дремоты. Всего лишь сон. За окном всё так же бушевала зима, шум ветра пробивался даже сквозь стенки автобуса. Наверное, всё же хватит на сегодня прогулок. И тут я заметил нечто, лежащее у меня на коленях. Что-то бумажное, похоже на конверт. Неужели кто-то подкинул? Но кто? Автобус ведь всё это время был пустым и не останавливался, я бы услышал шумное открывание дверей? Темнота в салоне не позволяла прочитать написанное на конверте, поэтому я просто засунул его в карман куртки и направился к выходу из автобуса.********************
Тишину подъезда прервал щелчок замка, и дверь тихонько открылась. Куртка сразу же оказалась на вешалке, а тяжёлые зимние ботинки полетели в сторону. Конверт уже находился в моей руке, и я проследовал к компьютерному столу. На жёлтой бумаге красовалась надпись «Семёну Персунову». Больше ничего, не имени отправителя, не индекса. В конверте оказалось письмо, написанное аккуратным и явно женским почерком. Странно. «Привет, Сенечка. Ты, наверное, удивлен тому, что я пишу тебе? Я после лагеря вернулась в Японию, всё вернулось на круги своя. Всё так же занимаюсь музыкой. Ну, вернее пытаюсь. Потеряла интерес. Но это всё не важно. Знаешь, я постоянно думаю о тебе, как твои дела и чем сейчас занимаешься. Правда-правда. Всё так странно. Мне так хочется, чтобы ты поцеловал меня сейчас, но… Сень, пусть мы и далеко друг от друга, но это не значит что, меня нет рядом. Я всегда буду рядом с тобой, ни смотря ни на что. Буду защищать тебя от всего. Честное пионерское! Прям как ангел. Аквамариновый ангел, помнишь? Ты называл меня так. Не плачь, пожалуйста… Я же знаю, ты сейчас плачешь. Я чувствую всё, что чувствуешь ты, и от этого так тяжело на сердце становится. Не грусти по мне. А лучше найди меня. Мне так одиноко, ты не представляешь. Огромный мегаполис, а я одинока среди всех этих людей. Мне не хватает тебя. Сильно-сильно. А ты хорошо спишь? Помнится, в лагере тебе снились кошмары, ты часто просыпался ночью. И я чувствовала это, даже находясь на расстоянии в несколько домиков от тебя. Вот я, например, сплю с удовольствием. И знаешь, кто мне снится? Никогда-никогда не угадаешь. Ты. Если вдруг ты нашёл девушку там, в своём мире — я всё понимаю. И искренне буду радоваться за тебя, держать за тебя кулачки. За тебя и твоё счастье. У нас сейчас зима. Очень холодно. А особенно мне холодно без тебя. Но кое-что меня греет. Прекрасное и очень нежное чувство, которое согревает моё сердце. Любовь. Ты первый, кто увидел во мне человека, первый, кто разглядел в моих глазах одиночество и смог пробиться сквозь мою маску болтушки. Помнишь, как в лагере Шурик упал с крыши? Когда мы и Виола повезли его в больницу. Помнишь то наше свидание в городе? Ты ещё ругался, что я за тебя расплачиваюсь в ресторане. Мне так хочется вернуть те мгновения. Всё что угодно готова отдать, лишь бы прикоснуться к тебе. Мы встретимся, обязательно встретимся, я клянусь. Просто дождись, ладно? Или попытайся тоже найти меня. «Anata, no kotoga suki» Я люблю тебя.» Письмо плавно опустилось на стол. Перед глазами отчетливо стояла картина: молодая девушка сидит за столом и старательно выводит на тетрадном листе каждую букву, периодически утирая лицо рукавом. Комнату освещает лишь свет настольной лампы. Лицо Мику, такое родное. А в глазах отражается ещё больше одиночества чем раньше… На листике были заметны следы от капель, видимо Мику всё же плакала при написании. Горькие слёзы бесшумно стекали по щекам и падали куда-то вниз, а я сидел и перечитывал всё снова и снова, строчка за строчкой, боясь даже всхлипнуть. Руки тряслись, а читать становилось всё сложнее и сложнее. — Это не сон ведь? Появилось внезапное желание поцеловать бумагу там, где касалась её рука. Такой знакомый запах. Эвкалипт. Сердце сжалось с новой силой. — Я тоже люблю тебя. До ужаса люблю. И не собираюсь просто так сидеть и ждать— и ни на секунду не усомнился в своих словах. Хатсуне Мику... Я приложу все усилия, лишь бы увидеть тебя снова, взять за руку и никогда не отпускать. Часы показывали два ночи. Не думаю, что смогу уснуть сегодня. По крайней мере не здесь. Накинув куртку я ещё раз взглянул на письмо, лежащее на столе… -Уже иду. Благо та остановка находилась близко к дому. На ней всё в таком же ожидании стоял ЛиАЗ. -Вам докуда? — спросил водитель, как только я уселся на излюбленное место. -В «Совёнок». Сможете? -Такого не знаю — повёл он плечами -Тогда просто везите впёред, по маршруту. -Принято — засмеялся водитель, и автобус тронулся с места. 410, наш автобус отправляется в ад.Могут ли миллиарды людей верить в то, чего на самом деле нет?.. Однако вера сама по себе еще не материализовала ни один объект. По крайней мере, я об этом не слышал…