Чувства Прометея

Часть 6. Дэвид и эксперимент POV Дэвид       Пока все заняты дезинфекцией и подготовкой к следующей экспедиции к тому месту, где мы потеряли двоих ученых. Мне по приказу мистера Вейланда, предстоит ознакомиться с находкой в той комнате. Чем бы та субстанция не оказалась, протестировать на любом члене экипажа, за исключением мисс Викерс. Боюсь, что этот приказ будет нарушен, так как в мой персональный список попадает и доктор Шоу.       Вскрыв контейнер, обнаруживаю ещё 4 запаянных сосудов содержащих темную субстанцию. Открываю один из них и на кончике пальца темная жидкость с какими-то белыми вкраплениями.       - Большое начинается с малого, - триумфально произношу я, цитируя одну из любимейших книг.       Поведение доктора Холлоуэя мне нравится все меньше и меньше. Я оцениваю его психологическое состояние как удовлетворительное, но это только пока. Ревность… Он ревнует. Но кого? И к кому? Доктор Форд и Элизабет проводят в это время анализы с ДНК Создателей. Хорошо, что везде есть камеры и микрофоны, благодаря которым я могу все прекрасно слышать. Это поможет мне в дальнейшем отследить все изменения и предотвратить заражение, если таковое случится.       - Генетический вид? – Элизабет пытается распознать       - Да.       -Посмотрим на его ДНК,- Элизабет ищет ответы на свои вопросы и ради этого хочется ей помочь. - Изолируйте нить.       -Хорошо. Сравнить с образцом гена?       - Да.       - Наложение.       - Совпадение ДНК, - сухо констатирует компьютер. ДНК человека и Создателя совпало. Невероятно, теория Элизабет находит все больше доказательств. Это отчасти объясняет её рвение за сумкой с головой, когда она так рисковала. А доктор Холлоуэй просто переволновался? Или лавры победителя не дают покоя? Посмотрим за этим представлением.       - О, боже, - удивление доктора Шоу можно осязать даже через монитор компьютера. - Они похожи на нас. Что их погубило?       Интересный вопрос, на который я надеюсь, мне поможет дать ответ жидкость в этом контейнере и преобразования, которые произойдут с доктором Холлоуэем. Осталось немного подождать.       Найти доктора Холлоуэя оказалось не сложно, он был в бильярдной. Явно не совсем трезв после всего выпитого в честь приземления и удачной высадки, а потом еще снимал стресс из-за случая с доктором Шоу у самого входа на корабль. И уже затем во время операции с головой Создателя. Как сказали бы люди: «был навеселе».       - Я не помешаю? – демонстрирую бутылку лучшей выпивки, что есть на корабле, попутно беря стакан. - У вас истощились запасы.       - Себе налей стаканчик,- он явно не рад мне, но все больше становится понятно, что он чем-то недоволен. Хотя открытой агрессии не проявляет.       - Не стоит переводить на меня продукты, - опять как маленькому начинаю объяснять про «физиологию» андроидов. Временами мне кажется, что я человек, просто немного другой, но человек. Элизабет обращается со мной, так же как и с другими людьми на корабле. Это можно считать признанием моей человечности? Или жалкая попытка стать тем, кем не являюсь на самом деле?       -А, да, забыл. Ты у нас не настоящий парень, - нехорошо усмехается и катит со всей силы в мою сторону бильярдный шар.       Моя добродушная улыбка исчезает, так как это явно оскорбление. Ревность? Я «чувствую» её. Странное настроение, но человек в алкогольном опьянении способен на все и не отдает себе отчет в действиях, поступка и словах. Здесь что-то другое. Задеть он меня пытался всегда, с самого начала, то есть с момента пробуждения на корабле. Он понял что я «испытываю» к Элизабет? Или это что-то совсем другое? На уровне инстинктов животных? Я красив, ибо создан располагать к себе не только удачно подобранными фразами и жестами, но и внешностью. Похоже, мое поведение по завоеванию внимания его «самки» имело успех, иначе ничем другим это не объясняется. Что ж продолжим завоевание самым радикальным способом. Я имел неосторожность предположить, что после спасения доктор Холлоуэй будет относиться ко мне по-другому, видимо я ошибся. Я дал шанс, и ты его не использовал. Ты не нужен Элизабет, ты слаб. Я заменю тебя рядом с ней, не позволю умереть и создам для неё другой мир. Слишком глобально, но все провода трещат внутри и рвутся наружу, а синтетическая кровь циркулирует быстрее по трубкам, создавая иллюзию волнения и нерешительности.       -Жаль, что все ваши создатели исчезли, доктор Холлоуэй, - парирую я, поддевая. Не настолько я слаб и жалок как ты, чтобы ревновать. Ревность странная вещь. Я не испытываю её. Это точно, но это «желание» устранить конкурента сводит на нет все убеждения в обратном. Я ревную. С каждым разом всё больше. Все это нужно прекратить. Немедленно.       - Считаешь, мы напрасно сюда прилетели? – крутит в своих руках шар и явно нервничает. Не ожидал, что андроид будет защищаться от агрессии?       - Мой ответ зависит от того, на что вы надеялись, - выдерживаю театральную паузу, продолжая, - летя сюда.       - Мы хотели встретить здесь наших создателей, - начинает оправдываться доктор Холлоуэй. - Найти ответы, - с трудом пытается подобрать слова. - Зачем они вообще нас создали?       - А зачем вы, люди, создали меня? – удобный момент, чтобы спросить.       - Создали, потому что могли,- простые умозаключения, на которые хочется «укусить» в ответ.       - Думаю, вы были бы разочарованы, услышав такой ответ вашего создателя.       - Хорошо, что тебе не знакомо разочарование, да? – смеется он в ответ. Правда смех выходит нервным. И тут же болезненный укол в ответ.       - Да, это хорошо, - перехватываю шар и перехожу к решительным действиям. - Можно вас спросить?       - Конечно.       - Далеко вы готовы зайти? Чтобы получить то, чего хотите? Ответы, - заставить его добровольно согласиться на поиски ответов, иначе программа сочтет, что произошедшее несет прямой вред члену экипажа. - Что вы готовы сделать?       - Да всё, что угодно, - легко соглашается. Слишком. Это и есть самая главная ошибка. Первая - это проявлять агрессию к тем, кто не может от нее защитится, а вторая – обижать Элизабет.       - Полагаю, за это надо выпить, - наливаю и незаметно обмакиваю палец с найденной жидкостью. Теперь осталось подождать. Немного.       - Счастья тебе, приятель, - поднимает тост.       - Вам тоже, - отвечаю я.       Когда человек так легкомысленно относится к своей жизни он не в праве, распоряжаться чужими жизнями. Защита – это, по сути, распоряжение жизнью чужого человека. Поэтому на правах спасшего, беру ваши жизни под свой контроль. Я буду защищать и оберегать вас пока не посчитаю это дело не нужным и не несущим в себе никакой пользы. Любой писатель, поэт, художник и скульптор вкладывает в свое творение что-то свое, такое, что постичь это могут не многие. А постигшие изменятся навсегда. Не будут прежними и попытаются донести это до оставшихся людей. Многие плывут по течению и не задумываются, некоторые только на краткий миг перед водопадом, другие – не плавают вовсе. Ощутить себя творцом, создателем новой жизни, вот что движет мной, а не тот приказ мистера Вейланда. Я не могу дать жизнь в прямом смысле этого слова, не могу посеять свои семена… Но могу оставить что-то другое, рукотворное и не менее прекрасное чем ростки жизни.       Я эгоистичен и ненасытен. Те странные импульсы все больше будоражат меня. Я меняюсь. Это не остановить, сколько бы я не перезапускал программу. Мы помним великих людей не по их росткам жизни, а по их делам и творениям. Пройдет время и все забудут меня, но я не хочу этого. Я жажду:

Жить иль не жить - вот в чем вопрос.

      

Честнее ль

      

Безропотно сносить удары стрел

      

Враждебной нам судьбы, иль кончить разом

      

С безбрежным морем горестей и бед,

      

Восстав на все. Окончить жизнь - уснуть,

      

Не более, - когда при этом вспомнить,

      

Что с этим сном навеки отлетят

      

И сердца боль, и горькие обиды -

      

Наследье нашей плоти, - то не вправе ль

      

Мы все желать подобного конца.

      

Окончить жизнь - уснуть... уснуть, а если

      

При этом видеть сны... Вот остановка.

      

Какого рода сны тревожить будут

      

Нас в смертном сне, когда мы совлечем

      

С себя покрышку плоти. Вот что может

      

Связать решимость в нас, заставя вечно

      

Терпеть и зло, и бедственную жизнь...

      

Кто стал бы, в самом деле, выносить

      

Безропотно обиды, притесненья,

      

Ряд горьких мук обманутой любви,

      

Стыд бедности, неправду власти, чванство

      

И гордость знатных родом - словом, все,

      

Что суждено достоинству терпеть

      

От низости, - когда бы каждый мог

      

Найти покой при помощи удара

      

Короткого ножа. Кто стал влачить бы

      

В поту лица томительную жизнь,

      

Когда бы страх пред тою непонятной,

      

Неведомой страной, откуда нет

      

И не было возврата, не держал

      

В оковах нашей воли и не делал

      

Того, что мы скорей сносить готовы

      

Позор и зло, в которых родились,

      

Чем ринуться в погоню за безвестным...

      

Всех трусами нас сделала боязнь.

      

Решимости роскошный цвет бледнеет

      

Под гнетом размышленья. Наши все

      

Прекраснейшие замыслы, встречаясь

      

С ужасной этой мыслью, отступают,

      

Теряя имя дел. - Но тише, вот

      

Офелия. О нимфа, помяни

      

Меня, прошу, в святых своих молитвах.