Завтрак на берегу Сены

Вольфганг не боится смерти. Смерти боятся те, кто не умеет выдерживать давление, кто не понимает, что жизнь в принципе — лишь билет в один конец, и с поезда уже не соскочить. У Вольфганга два сросшихся перелома на рёбрах, пара-тройка (десятков) шрамов по всему телу и ожоги от потушенных сигарет отца на предплечьях (почти зажили, но все ещё едва заметны). Вольфганг не любит следы на своём теле — если есть след, значит пропустил удар, значит просчитался. Эстетичность его мало волнует, потому что а) ему всегда все дают б) Феликс свято верит в то, что шрамы прибавляют брутальности, и (почти) серьезно ему завидует. Шёпот оставляет ему многочисленные разрывы внутренних органов, ровно-квадратные ожоги от пластин на груди и боль-боль-боль. Кровь почти въелась в губы, оставляя противно-вязкий привкус во рту, но всё, что его беспокоит, это лежащая на полу Кала, почти плачущая от тянущего чувства беспомощности (Богданова, неспособного защитить, и своего собственного, с незнанием где и как долго его будут пытать). Вольфганг не обещает — констатирует: я убью тебя, — и Шёпот улыбается. Его голос звучит в голове так же ясно, как если бы Шёпот произносил слова вслух, а не прятал в безжалостно-жестком изгибе губ: я убью её первым. — Не слушай его, мы придём за тобой, я приду за тобой, всё будет хорошо, — сбивчиво шепчет Кала, которой рядом нет, и становится ещё больнее, потому что она не должна приходить, она должна взять свой чемодан и сесть в такси до квартиры Раджана в Париже (их Париже). Вольфганг сглатывает сдавившую горло кровь, чтобы не пугать трясущуюся Калу ещё сильнее, и закрывает глаза. — Уходи отсюда. Вольфганг умеет держать удар. Он буквально впечатывает эту мысль в сознание Калы, концентрируется на ней, пытаясь заставить свою солнечную девочку успокоиться. — Передай Кале привет, Вольфганг, — с ядовитым по-ни-ма-ни-ем просит Шёпот, костляво-тонкими пальцами убирая пряди волос с его потного лба. — Мы с ней скоро увидимся. Ещё разряд! («я люблю тебя» — одними губами, одновременно, выплевывая кровь) Вольфганг сосредотачивается на боли, выжигающей внутренности, и запоминает её, каждую секунду этой пытки. Он терпеть не может следы насилия на своём теле, но каждый из них сделал его опытнее, опаснее, безжалостнее; ожоги от пластин — напоминание о боли, разделённой на восьмерых, и её Вольфганг Милтону не забудет. Перед тем, как потерять сознание от болевого шока, Вольфганг обещает ей завтрак на берегу Сены, и Кала верит. (в конце концов, он ей никогда не лгал)